Фельдшер, обвиняемый в гибели заключенного в СИЗО, выступил в суде

9 сентября в суде Московского района Минска продолжился суд по делу о смерти 21-летнего Игоря Птичкина в СИЗО № 1. Обвиняемый фельдшер Александр Крылов дал показания, пишет tut.by.

Согласно материалам дела, 3 августа в медчасть к фельдшеру Крылову контролеры СИЗО № 1 привели Игоря Птичкина, объясняя, что тот требует выпустить его из камеры.

Медик предположил, что у парня конфликт с другими заключенными. Провел осмотр, а после в документе указал слова парня о том, что тот «уже 5 дней как не курит» траву, «что сокамерники что-то хотят с ним сделать».

При этом фельдшер не заметил на теле парня никаких видимых повреждений, а сам Птичкин был «возбужден, иногда беспричинно смеялся, периодически становился агрессивным».

Когда поведение парня стало обостряться («вскакивал со стула и бежал», «прыгал», «бегал по коридору, не объясняя свое поведение»), его, по словам Крылова, предложили привязать к кровати. Предложили самому Птичкину — и тот якобы согласился.

— Его никто насильно [не заставлял]. Он сам лег и вытянул руки вдоль кровати, — рассказал на суде фельдшер СИЗО № 1.

Зачем его закрепили ремнями на кровати? Фельдшер поясняет: в камере есть много предметов, которые могут причинить травму — от стекла в окнах до обычного крана с водой. А кроме того, фиксировали, чтобы Птичкин не причинил вред сокамерникам.

К слову, в камере вместе с Птичкиным было еще два человека. Первый находился там из-за употребления спайсов. Второй, М., хронический алкоголик, — из-за травмы позвоночника. Оба были под наблюдением психиатра.

Примерно с 12 часов ночи, поясняет Крылов, у пациента наблюдалось все более возбужденное состояние, к утру появились галлюцинации. По этой причине утром 4 августа в 6.30 (за несколько часов до смерти Птичкина) он ввел ему сильный успокоительный препарат галоперидол.

«Был не доступен к контакту, постоянно пытался подняться и порвать ремни. <…> Когда начались галлюцинации, он кричал — что — не помню, <…> звал Аню, разговаривал со стеной, что-то стенке доказывал», — рассказал Александр Крылов.

Через полчаса, говорит фельдшер, лекарство подействовало:

«Что-то пытался сказать, но вяло. Он повернулся в сторону, посмотрел, никаких угрожающих ситуаций уже не было».

К слову, при вскрытии в теле парня не нашли следов этого препарата. Фельдшер считает, что это лишь подтверждает правильность выбранной им дозировки. И то, что «у Птичкина хорошо работало сердце, и печень в хорошем режиме — потому что она переработала».

После, говорит сам Крылов, встал вопрос о дальнейших действиях. Из вариантов были вызов психиатра через начальника медчасти или же вообще бригады психиатрической помощи (для госпитализации).

Впрочем, он не спешил, так как «бреда и галлюцинации [уже] не наблюдалось — это не требует срочного бежать или звонить», «только в случае, если состояние здоровья грозит смертельной опасностью — шок, кома, <…> чего в данном случае не было».

После введения препарата Крылов покинул камеру № 27, после чего было еще «несколько вызовов на этаж». Во время работы по стационару он видел Птичкина через открытые двери камеры, и тот «лежал с открытыми глазами, посмотрел спокойно на меня и еще на дежурного».

Примерно в 8.20 позвонила дежурная: сокамерники Птичкина кричали, что у парня «начало синеть лицо внезапно». Пока открывали двери, фельдшер через форточку заметил — движений грудной клетки не видно, открыт рот и глаза. Во время осмотра дыхания у парня действительно не было, пульс не прощупывался. Примерно 3−5 минут, говорит фельдшер, он делал непрямой массаж сердца и искусственное дыхание. Делать все это было тяжело, говорит Крылов

«Птичкин ведь все это время оставался привязан к кровати. Находясь в полусогнутом состоянии, я даже не мог полностью разогнуть руки».

4 августа в 08.35 у Игоря Птичкина констатировали смерть. Предварительной причиной смерти в документах указали острую сердечную недостаточность. Позже во время следствия экспертиза установила: осложнение было вызвано синдромом временного острого психического расстройства на фоне отмены употребления спайсов.

Кстати, те самые ремни, которыми связывали Птичкина, следствию сразу не понадобились. Лишь один фрагмент (отрезок длиной около 40 см) какое-то время хранился в сейфе медчасти СИЗО… по просьбе самого фельдшера.

Откуда следы побоев?

Во время суда сторона потерпевших обратила внимание на немаловажные детали в материалах дела. Напомним, родные Птичкина полагают, что парень на самом деле погиб от побоев в СИЗО. После смерти на его теле были зафиксированы повреждения.

Фельдшер Крылов высказал мнение, что кровоподтеки в области живота и рук вполне могли появится от ремней, которыми связали Птичкина. Однако, указывает сторона потерпевших, в заключениях по итогу вскрытия были отмечены и некие повреждения на теле «давностью около 70 суток до наступления смерти». Откуда они появились — медик не знает. Говорит, во время осмотров он ничего такого не видел. Кроме того, у привязанного в течение 20 часов парня на ботинках каким-то образом оказалась его кровь, а на одежде (байке, футболке и штанах) — следы мочи. При этом сокамерники или работники СИЗО, по словам Крылова, не указывали, чтобы тот испражнялся. В течение почти суток парень не имел возможности пить, есть и посещать туалет — был попросту привязан. Судя по показаниям Крылова, мнением Птичкина по этому поводу никто и не интересовался.

Фельдшер Александр Крылов не признает вины и не видит в своих действиях состава преступления. Говорит, что действовал согласно всем медицинским протоколам (пошаговым рекомендациям лечения). Лечение основывал на трех предполагаемых диагнозах — «расстройство адаптации», «наркотическая зависимость» или «синдром отмены». При этом настаивает: не в его компетенции, как фельдшера, ставить психиатрический диагноз — это может сделать только врач-психиатр.