Сын Сергея Михалка: Я бросил институт из-за лекции про отца и его группу

21-летний Павел Михалок рассказал об отношениях в семье, неудачном бизнесе и пути к успеху.

Следующее поколение всегда лучше предыдущего. Хотя бы потому, что у него есть шанс не повторить тех ошибок, из-за которых отцы набили тысячи шишек. Используют ли вчерашние школьники этот шанс — другой вопрос. Герой onliner.by — 21-летний Паша Михалок. Он рассказывает о хороших сериалах и признается в любви к комиксам, рассуждает о конфликте поколений и высшем образовании, способах слышать и быть услышанным.

К 21 году Паша Михалок получил богатый и уникальный жизненный опыт. Сын одного из самых знаменитых белорусских музыкантов немало поездил с отцом по гастролям, сам поиграл в нескольких коллективах разной степени известности, проучился три месяца в институте и забросил высшее образование, открыл с друзьями магазин и прогорел, уехал в Москву, попробовал себя в роли арт-директора клуба и вернулся в Минск, женился и разошелся с женой. На днях парень прилетел из Гамбурга, где выступал вместе со своей нынешней группой Super Besse, которая сейчас активно выступает в Европе и делает себе какое-никакое имя, сотрудничая с европейскими лейблами и используя все шансы для самопрезентации.

— Когда мне было два года, отец ушел из семьи. Я остался с мамой. У нее появился молодой человек, который вскоре стал ее мужем. Да, он мой отчим, но я называю его папой, потому что все детство я чувствовал в нем отца. Хотя какие-то мужские вещи я все же почерпнул из общения с настоящим отцом: все эти годы мы с ним регулярно виделись. На самом деле у меня было прекрасное детство. Какие-то изменения начались по мере взросления, когда у меня по полной включился юношеский максимализм. Я начал смотреть на отца, часто ездил с ним на гастроли и потом на уроках мог позволить себе резкие высказывания. Для меня это была обычная дискуссия, а учителя воспринимали мои слова как вызов.

До 10-го класса я не хотел быть музыкантом. Наверное, как раз из-за того, что смотрел на папу. У меня была мечта связать свою жизнь с кино — стать режиссером, сценаристом или актером. Но потом все эти мысли ушли, и я начал пытаться делать музыку. У меня было около пяти групп, но мы ни разу не выступили: просто репетировали, что-то записывали. А потом я попал в The Stampletons — с этого все и началось. Был такой пункт: мне не хотелось показывать что-то сольное и личное. Пока что нужно научиться техническим аспектам: узнать, как надо гастролировать, разобраться, как пишутся песни. Сейчас я считаю себя музыкантом, но не могу назвать сочинителем.

Я учился в гимназии с немецким уклоном, долго занимался языком, ходил к репетиторам. До 7-го класса у меня были сплошные девятки и десятки, а в старшей школе начали меняться преподаватели — у каждого был свой подход, и за счет этого мой интерес к языку пропал. В последний год учебы нашей классной стала преподавательница немецкого языка, которой я открыто сказал, что у меня больше нет желания его учить. На одном из уроков вышел и заявил: «Я ничего не подготовил, ставьте мне двойку». Естественно, она психанула, отвела меня к директору. Я объяснил ей, чем живу, рассказал, что хочу поступать в Институт современных знаний. Пригласил директора на концерт — и она пришла! В итоге помогла мне вытянуть средний балл, и я поступил. С другой стороны, в 11-м классе у меня уже не было желания бунтовать, спорить с кем-то: я даже каждый день приходил в костюме и полностью соблюдал дресс-код. Если выходил курить, то подальше от школы, практически никогда не бухал. Да и со сверстниками конфликтов не было.

В 8—9-м классах я активно искал новые знакомства: меня тянуло к ребятам постарше, со всеми общался на переменах, проводил время вне школы. А интерес к сверстникам пропал очень быстро, потому что я не видел в этих ребятах огня. Мне не были близки их интересы: кто-то хотел стать экономистом, кто-то — химиком. С одноклассниками я практически не общаюсь: они меня никогда не понимали. Хотя я и не старался нравиться этим людям. Я раскрывался отцу, матери, ребятам, с которыми играл в группе. Не хотелось попасть в компанию, где нужно курить, бухать и прожигать время. Поэтому я спокойно окончил школу, поступил в ИСЗ на продюсерский факультет и благополучно отучился там три месяца.

Изначально мне было дико интересно: теория музыки, история белорусского шоу-бизнеса… Но уйти из института я решил после лекции «История белорусского шоу-бизнеса на основе творческого пути группы „Ляпис Трубецкой“».

Передо мной сидит женщина лет шестидесяти, доцент, и рассказывает мне про моего отца. И я понимаю: если такие лекции будут повторяться и какие-то люди попытаются рассказать мне то, что я знаю в разы лучше них, смысла в таком обучении нет. Ты слушаешь лекцию и прекрасно понимаешь, что на самом деле все было абсолютно по-другому

Хотелось, конечно, ввязаться в дискуссию, но я понимал, что в статусе студента не имею права этого делать. А желания прогибаться у меня не было.

В то же время у меня и моих единомышленников появилась задумка создать магазин. Мы выкупили помещение, один мой друг ради этого даже продал квартиру. Да и отец очень помогал: наверное, не столько ради меня, сколько ради своей же детской мечты открыть магазин. Я стал учредителем, в какой-то момент даже работал продавцом. Но через полтора года мы поняли, что это никак не прокатывает: работать приходилось в ноль. На зарплату хватало, но уже через год средств на новую закупку не хватило. Мы поняли, что не хотим дальше получать дотации от отца. Хотелось самостоятельности, но не получилось. Поговорил с папой: «Ты же понимаешь, что это гиблое дело…» А он до последнего не верил: «Да нет, все нормально! Мне хочется, чтобы так все и было». Но потом здравый смысл восторжествовал — магазин закрылся. Народ оказался не готов к тому, что мы делали. В первую очередь это касалось цен, хотя они и не были такими уж высокими.

Наш магазин стал котлом, в котором варились разные субкультурные слои. Мы общались с рэп-движухой, с ребятами из клубной сферы. Я изначально любил пост-панк, но сейчас понимаю, что могу пробовать себя в разных стилях: пописываю хип-хоп, экспериментирую с техно. Постепенно я нахожу себя, и, наверное, самым важным решением для меня стало то, что нужно больше общаться с людьми. Даже с теми, с кем раньше тебе не хотелось разговаривать. Чтобы просто услышать их мнение, проанализировать его. Это помогает понимать, чего я хочу дальше.

Когда я начал заниматься музыкой, были разные моменты с родителями… Мама поверила, что я могу реализовать себя в этой сфере, только во времена Super Besse. Я начал показывать ей реальные записи с концертов, переписку с менеджерами, пригласил на фестиваль «Мост». Думаю, только сейчас родители поняли, что это действительно важно для меня. Речь, конечно, про маму и отчима. Насчет отца сказать не могу. Мне кажется, наступил такой момент, когда он думает больше о себе. Я на него не обижаюсь и считаю, что он все делает правильно: у него в подчинении 14 человек, с которыми он гастролирует, и ему нужно с каждым находить общий язык, а это не всегда получается.

Сейчас мне удается зарабатывать на жизнь за счет концертов Super Besse. Одно время я жил в Москве со своей женой и пробовал себя в роли арт-директора в клубе China Town. Тогда тоже были деньги, удавалось содержать семью. Но так вышло, что с женой мы расстались, и я вернулся в Минск. Уже потом понял, что все сделал правильно, потому что в клубе не мог реализовать себя. Не получалось делать хорошие концерты из-за плохого отношения музыкантов к площадке: они просто не хотели там играть даже за хороший гонорар. Я понял, что нужно постоянно находиться в Москве, чтобы понимать, как двигаться дальше. Сейчас у меня мысли о том, чтобы осуществить планы с группой и параллельно заниматься чем-то своим, сочинять музыку.

На днях мы вернулись из Гамбурга, выступали на фестивале Reeperbahn Festival, главном в Германии международном собрании профессионалов в области современной музыки. На наше выступление пришло около 60 человек, мы играли в небольшом клубе размером с минский «Граффити». Я ощущаю, что амбиции растут с каждым новым концертом. Нам уже все говорят, что пора завязывать с шоукейс-фестивалями. Но это полезная штука: сейчас вот познакомились с британцем, послушали его мнение о том, как можно развиваться дальше. До этого все было интуитивно и инстинктивно. Как rolling stone — никогда не продумывали какую-то тактику.

У меня есть ощущение, что люди не готовы принимать что-то новое. У них есть какой-то потолок — условная группа Metallica. Но речь про большинство. Однако я всегда учитываю, что есть и другие люди. Те, кто хочет развивать рейв-движухи, — тот же проект «Мечта». Я считаю, что у ребят есть все шансы добиться успеха: все их вечеринки проходили при солд-ауте. На первую же тусовку пришло полторы тысячи человек. Это здорово! Люди хорошо проводят время. Мне кажется, что, учитывая последние события с отменой фестиваля Outline, у белорусов и украинцев есть все шансы эту тему продолжать.

Минск — мой самый любимый город. Я хочу жить именно здесь и вижу, что в городе проходит очень много крутых событий. Фестиваль Vulica Brasil, движухи в клубе «Верх», вечеринки в «Хулигане»… Есть люди, которые говорят, что все это начинали делать 25 лет назад. Но тогда было другое время — народ не был к этому готов.

Есть возможность начинать движуху сейчас, когда белорусы поехали в Европу и увидели мир — благодаря этому в стране может что-то очень серьезно поменяться. Здорово, например, что дали добро на выступление Brutto в Гомеле. И мне кажется, что это только начало

Я думаю, что люди стали более закрытыми. Мне самому часто не хочется куда-то выбираться. Если честно, я даже перед сегодняшней встречей думал: надо оно мне или нет? А многие сейчас выносят какие-то личные вещи в публичное пространство в соцсетях. Делают какие-то конфликты, междусобойчики достоянием общественности. Я этого не люблю. Нечего устраивать публичную ругань. Мне кажется, если ты пишешь только о негативе, это начинает надоедать: возникает ощущение, что у человека какие-то психические отклонения. Жалко, что так происходит. «Лайк» бывает важен — имеет значение, от кого и где ты его получил. Для меня, например, важную роль играет Instagram нашей группы: у него есть определенная концепция. Приятно, когда какие-то посты собирают много «лайков». На свою стену я выкладываю музыку и клипы любимых музыкантов, и мне абсолютно все равно, как на это реагируют и реагируют ли вообще. Хорошо, если человеку понравилось. Еще лучше, если он напишет и скажет, что тоже любит эту музыку. Но большого значения я этому не придаю.

Так сложилось, что наш вокалист Максим живет на три города: Минск, Москву и Берлин. У нас была возможность работать дистанционно, но это вышло не очень эффективно: все свои предыдущие работы мы делали на репетициях. Сейчас мы хотим чаще видеться здесь, встречаться по творческим делам. Есть желание как-то структурировать нашу деятельность. А в целом… Я никому не навязываюсь. Но если у человека есть желание встретиться и пообщаться — никаких проблем. Только не очень люблю распыляться: если настроен провести день с конкретным человеком, то буду выжимать из этого максимум. Постараюсь понять, что у человека в голове, поделиться своими мыслями.

Диплом для меня не важен. Скажу больше: для меня в принципе важен не итог, а процесс. Какой-то новый экспириенс. Самообразование, поход на выставки, просмотр сериалов влияют на тебя больше, чем корочки. Возможно, для меня это было бы важно, будь я ровесником своего отца. Здорово, что тогда в Институте культуры удалось встретиться всем этим людям — единомышленникам, которые создали вот такую банду.

Есть сомнения, что в каком-то учебном заведении я найду таких единомышленников. Вот это и не дает мне четкого стимула куда-то поступать. Сейчас мне нужно понять, готов ли я исправно ходить на все пары и найти что-то интересное для себя в институте

В первую очередь мне бы хотелось выучить английский язык и заняться спортом. Я регулярно хожу в зал и планирую записаться на тайский бокс. Считаю, что спорт — это отражение того, каким человеком ты являешься. А еще обожаю сериалы. Это тоже очень сильно формирует мое внутреннее «я». Сериалы построены на диалогах — это своего рода живое общение. Сейчас смотрю «Острые козырьки». В главной роли там снимается Киллиан Мерфи — актер, который до этого вызывал у меня очень противоречивые чувства. Сейчас я понял, что он показал весь свой талант именно в «Козырьках». Да, сериалы — это убийцы времени, но только в том случае, если ты сидишь дома и у тебя есть возможность заняться музыкой, домашними делами или провести время с семьей, а вместо этого ты залипаешь в монитор. Но когда ты просыпаешься в отеле или едешь в поезде, то почему бы и нет? В поездках я полностью погружаюсь в сериалы и стараюсь ни с кем не общаться. Смотрю их в свободное время по серии в день.

А вот с литературой беда. Раньше я много читал: у меня дома большая библиотека. В свое время на меня сильно повлияли Керуак и Сэлинджер — это был как раз тот период, когда я яро отстаивал свою правоту на уроках. Но все это в прошлом, и теперь я понимаю, что нужно находить для себя новую литературу. Всегда был фанатом Стивена Кинга, но не из-за каких-то кошмаров и убийств, а благодаря драматургии и переживаниям персонажей. Сейчас я нашел себя в комиксах: много читаю, смотрю экранизации. Именно комиксы показывают драматическую составляющую, а для меня она очень важна в творчестве.

Честно говоря, сейчас у меня нет сверхцели. Я не знаю, чего именно хочу в жизни, но уверен: те вещи, которыми занимаюсь, со временем все прояснят. Никогда не загадываю наперед, у меня нет мыслей о том, чтобы стать каким-то богом. Сверхцель появится со временем. Пока я еще слишком молод и многого в жизни не увидел.