Александр Солодуха: 18 лет я пел про дочку, и она родилась

Певец рассказал, как решился в третий раз стать отцом в 51 год, какие моменты заставляют его прослезиться и отчего у него вырастают «крылья».

В интервью для tut.by «единственный и неповторимый» Александр Солодуха искренне и предельно открыто рассказал о своей неимоверной радости — сыновьях и дочери. Почему он решился в третий раз стать отцом в 51 год, какие моменты заставляют его прослезиться и отчего у него вырастают «крылья».

— Вы стали дважды папой с разницей в несколько минут. То есть ответственность в квадрате легла на вас без промежутка, хоть и с предупреждением. Насколько это тяжело — заботиться о двух маленьких детях сразу?

— Знаете, на протяжении многих лет я отвечаю: для меня нет ничего тяжелого, нет препятствий и преград. Хотя тогда они, безусловно, были. Сейчас, когда старший сын Антон сам папа моей внучки Софии, ты воспринимаешь все абсолютно по-другому. Видите, как природа повторяет цикл. Мальчишкам сейчас по 28, в ноябре, дай Бог, будет 29. Я тоже в 28 стал папой.

Помню то время. Я молодой, худой, с длинными волосами. Жили мы на Кунцевщине. Телефонов не было, поэтому, чтобы позвонить своим родителям, я ходил к телефону-автомату. Дети любили кричать на весь двор: «Папа, тебя к телефону!». Мы часто вспоминаем, как они бегали с горки. Один сбегал с возвышенности, а второй обходил по лесенке. Все время забываю, кто из них что делал, но они мне рассказывают. Жизнь была веселой. И всегда было неодолимое желание стать артистом. Добиваться, стремиться. Переплетаются интервью, видите?

Сразу двойняшки, два сына. Радость была неимоверной! Но помимо нее и большая ответственность. Перед пацанами я был, есть и, дай Бог, буду до конца своих дней (а жить я собираюсь очень долго) честен, предан, верен им. Это самое важное. Я знаю, откуда это. От той любви, которая мне досталась от родителей. Она во мне до сих живет. Каждый раз об этом рассказываю. Я испытывал такую неимоверную любовь со стороны отца. От мамы тоже, конечно, куда без этого. Но папа меня и жалел, и лупил, и наказывал. И обижался я, и обзывал его, но какая любовь была в его глазах! Они светились ею, желанием помочь в любую трудную минуту. Когда учился в Караганде, он приезжал чуть ли не зачеты за меня сдавать. Как начну вспоминать, рассказывать мальчишкам… Во мне заложено это. Ведь не зря говорят: «Что получишь, то потом и отдашь». Много есть семей, в которых и мальчишки, и девчонки живут без отцов, и после это отражается уже на своих детях. А когда ты любовь получил в изобилии, она в тебе прорастает. По-другому быть не может. Возможно, моя опека по отношению к сыновьям и чрезмерна. Много лет мы живем раздельно, но практически каждый день мы на связи. Пускай на минуту, спросить, как дела, не случилось ли чего. Тогда у меня на душе и на сердце спокойно. Естественно, радуюсь их успехам, бывает, огорчаюсь из-за неудач. Разные случаются моменты. Но была, есть и будет радость за двойняшек.

— Насколько доверительные в вашей семье отношения «отец — сыновья»? Вы для них пример, авторитет, друг?

— Я думаю, да: и друг, и пример. Все вопросы я стараюсь открыто и честно с ними обсуждать, разговаривать, объяснять, если они что-то не понимают в силу своей молодости, неопытности. Стараюсь максимально показывать и направлять в правильное русло. И вижу, что есть результат.

— Наверняка любой отец мечтает вырастить из сына настоящего мужчину. Какими способами вы старались воспитать в Александре и Антоне этих самых настоящих мужчин?

— Я не задумывался над этим. Что чувствую, что считаю нужным говорить, делать, то и делаю. Главное, чтобы это было правильно, честно, красиво, без лжи и фальши. Когда я уходил из семьи, им было по 16 лет. Даже помню тот момент в коридоре. Я сыновьям сказал: «Не переживайте. С моей стороны все, как и было по отношению к вам и вашей маме, так и останется». И по сей день я свое слово держу.

На Востоке говорят, что мужчина имеет право уйти к другой женщине, если он может обеспечить свою предыдущую. Я это услышал ровно в тот момент, когда такая ситуация произошла у меня. Значит, ушел в правильный момент.

— В моменты, когда ваши сыновья становились взрослее без вас, когда они познавали жизнь на более взрослом уровне: впервые приглашали девушку на свидание, не зная, как это делать; ссорились с другом, не зная, каким образом помириться; они спрашивали у вас совет?

— По поводу этого — нет, не спрашивали. Сами они в этих ситуациях находили решения.

— То есть ребята они у вас самостоятельные.

— Да, это точно. Единственное, когда Санька расставался со своими девушками, мог и ночью набрать мне, и на отдыхе. «Папа, что делать?» — растерянно говорил он. Я ободрял: «Еще столько у тебя девушек будет!» Однажды даже скорую вызывали. Очень сильно он влюблялся. Как и папа, впрочем.

— Антон, насколько я понимаю, по характеру другой.

— Да, Антон чуть-чуть другой. Они разные. Для посторонних — вроде как одинаковые, но для меня отличаются. Даже во внешности. Санька в зал много ходил, качался, загорал, успевал заработать и поехать отдохнуть. А Тошка — белый и худой. Оба — мои любимые сыновья. Я никогда не разделял любовь к ним. Всегда она была равной, равнозначной, пополам каждому. Ну как можно не любить детей или любить их с разной силой?!

— Теперь, когда сыновья взрослые, они спрашивают вашего мнения? И если спрашивают, насчет чего?

— Не так часто. Даже и не вспомню. Больше обращаются за помощью.

— Помощью какого рода?

— Разной. И финансовой, и такой — подсказать, посоветовать.

— Предполагаю, что жизнь завертелась с другой скоростью, в другой плоскости, когда в вашей семье появилась Варя. Помните ли тот момент, когда вам сказали: «Александр, ты станешь папой дочери»? Как вы на эту новость отреагировали?

— Конечно, помню. Мы же ездили в 7-ю клинику, обследовались, УЗИ делали.

Тот день, когда родилась Варя, — 20 октября 2010 года — вовсе помнится в деталях. Я знал, конечно, что это произойдет, ведь накануне завез жену в роддом. Ты вроде понимаешь, что все должно быть хорошо. Но все равно давили вопросы: «Как? А что? А вдруг?» По молодости, когда было 28, это было естественно. А тут…

Наш врач Ольга Борисовна позвонила в час с копейками: «Александр, поздравляю, вы стали папой!» Конечно, это было ликование. Мальчишкам будет 29, Вареньке — 6. Сколько разница? 23 года.

Жизнь прекрасна и удивительна именно этим. Тем, что в ней много граней, сторон, взлетов, падений. Самое важное — удержаться. Я всегда учил этому детей, и сам руководствуюсь: «Независимо от выбранной профессии, самое важное — заниматься любимым делом и отдаваться ему на все сто. Это первое. И второе — оставаться человеком, всегда и везде». Это две самые главные вещи в жизни. Ну и, естественно, выбор своей второй половинки. Ходить на нелюбимую работу — это катастрофа, равно как и жить с нелюбимым человеком. Ложиться с ним в постель, обманывать его, чего было много с моей стороны. Это не есть правильно и верно.

— Как ваши старшие дети отреагировали на новость о рождении младшей сестры?

— Я позвонил им тогда, в тот день, вечером. Из дому вызвал Володю на джипе (личного водителя. — Прим.), мы помчались в город. В планах у меня была покупка цветов для Наташи. И — в роддом. Побыл там, сначала меня провели в огромную палату, где лежало около 30 новорожденных. Показали Варю, Ольга Борисовна сфотографировала нас на камеру. Фотоаппарат потеряли, кстати, в этом году в Турции. Как обидно! Оставили его в ресторане, кто-то подобрал.

Потом, после Варечки, побыл у Наташи. А после поехал к мальчишкам. В тот день у нас была «продуктовая программа» по графику. Она существовала много-много лет, пока ребята не закончили вузы — вместе закупали продукты. Ведь слово дал, что с моей стороны все будет. Показал им фотографии. А после, поздно вечером, они присылают мне СМС, я в фильме об этом рассказывал: «Папа, мы в ресторане, отмечаем с другом рождение сестры». И меня осенило: точно, это же их сестра! Пускай мамы разные, но папа-то один. В полпервого ночи в ресторане они праздновали рождение сестры. У меня ком в горле стал, слезы на глаза навернулись.

Варечка любит мальчишек, а они — ее. У нас большая семья, четверо детей ведь. Антонина — дочь Наташи. Димасик — внук, внучка Сонечка. Естественно, вторые половинки детей. Леша — гражданский муж Тони и Юля — супруга Антона. Теперь только Саньку мучаю допросами: «Когда у нас появится третий внук?» Он живет сейчас с девушкой в гражданском браке, встретил свою любовь. Поживем — увидим.

— Как изменились вы после рождения дочери?

— Думаю, очень сильно. Это новые крылья за спиной. Видите, и тогда были крылья, и сейчас — сначала бабочки, потом ангела. Сколько параллелей. Конечно же, были новые ощущения, взлеты, стадионы, ледовые.

— Все ради дочери?

— Да, приходят новые силы. Она окрыляет меня, дает энергию. Вроде и старше становишься, понятно, что с каждым годом все труднее и труднее. Ощущаешь, что уже не так, как в 30 или 40 лет. Но этого не замечаешь.

— Чему вы стараетесь научить Варю и чему учитесь у нее?

— Варю я учу терпению, спокойствию, разговаривать ровным голосом. Хотя на детей это слабо действует. Сейчас у нас будет зимовать Димасик, он уже в сад пошел. Это добавляет Варе сил. Он был один, и она одна. А теперь вместе. Называют друг друга брат и сестра, отказывается Варя признавать себя тетей.

Недавно мы отдыхали в Турции. Впервые вдвоем, без Наташи. Несколько раз повысил на Варю голос, и сильно. Был и папой, и мамой.

— Было сложно?

— Нет, только пару раз подсорвался. Но за это мне всегда очень стыдно. Я извиняюсь, и перед сыновьями, и перед Варечкой, потому что чувствую себя плохо. Мне хочется извиниться, тогда мне легче становится. Если за дело повысил голос, это одно. И то, просишь прощения за эмоциональный всплеск. А если просто сорвался, то тем более.

Одним словом, стараюсь воспитывать так, как чувствую, как правильно — по законам Божьим.

— А какие моменты, связанные с вашей семьей, детьми, трогают вас, и трогают до слез?

— Плачу я только в хорошем смысле слова — от радости больше.

Только что в гримерке, пока перекусывал, думал: «Лишь бы голова не закружилась от такого количества интервью». Вы не поверите, каждый день. Журналы, газеты, порталы, телеканалы. По два, по три. Не в том смысле, что от успеха закружилась: это пройдено давным-давно. Переболел. Я никогда не скрывал, что мечтал об этом. Это нормально — известность, узнаваемость, популярность. Но с другой стороны, утомительно. Но нужно выдерживать.

— А если вернуться к моментам, которые вас трогают до слез…

— Могу прослезиться, когда Варечка поет, особенно мои песни. Когда мы с ней выступали в Театре эстрады и пели «Здравствуй, чужая, милая». Касательно мальчишек — когда они со мной на концертах, за кулисами или на сцене. Радость все это. Когда немножко загуляют, огорчаешься. Но по молодости это простительно. Папа сколько давал гастролей. Я им открыто об этом рассказываю, не боясь и не стесняясь. Но лучше этого не делать.

— В вашей жизни есть моменты, за которые вам стыдно перед детьми?

— Нет, такого нет. Нельзя себя корить, винить, осуждать. Нужно принимать себя таким, какой ты есть в разные периоды жизни. Никто из нас не безгрешен. Проступок, неправильный шаг с возрастом нужно стараться исправлять, делать все максимально правильно. Хочется, чтобы и мои близкие следовали этому.

— Вы упоминали, что вместе с Варей пели «Здравствуй, чужая, милая».

— Да, год она уже отходила на вокал. Сейчас начинается новый сезон. Дочка ходит в вокально-хореографическую студию, занимается два раза в неделю. Наташа ее водит. Мы живем на Птичи, а студия — на пересечении Коласа и Некрасова. Далековато, но водим. Уже был отчетный концерт. Меня тоже пригласили, попросили поучаствовать. Я с детишками пел песню про трех китов. Шикарная песня. Выступал в образе морского царя, с бородой, короной. После этого попросили сольный номер. И после него мы спели с дочкой. На припевах я специально оставлял микрофон только ей. Мимо нот пока, но ритм держит четко. Цветов надарили!.. Она все мои песни поет, особенно те, которые только приходят в репертуар. Запоминает слова быстрее, чем я. Вот это умиление.

У меня есть обязанность — по утрам и вечерам умывать Варю. Наташа знает, что я это очень люблю. Варя становится на стульчик, чистит зубы, умывается, носик высмаркивает и как начнет что-нибудь петь по-своему: «Мы будем вместе, я знаю…» В этот момент классное состояние испытываешь.

— После того как у вас родилась дочь, слова «поцеловать мне хочется дочки твоей глаза» стали звучать для вас по-иному?

— Конечно. Я всегда говорю: пел, пел про дочку, вот и получил. В следующем году у меня два грандиозных юбилея: в первый день весны исполняется 30 лет творческой деятельности и четверть века песне «Здравствуй, чужая, милая».

— Это очень ответственно — стать папой в третий раз. Стать папой дочери. Папой в зрелом возрасте. Почему вы решились на этот шаг?

— Мы с Наташей хотели, мечтали о совместном ребенке. Верили, что это будет дочь. Хотя мог родиться третий сын. Но, во-первых, песня, во-вторых, мальчишки уже были взрослые. Поэтому хотелось девочку.

Представьте мое состояние жизни в этой стране: меня все знают так, а я ведь еще отец двойняшек-сыновей и доченьки. Каково это? Это мегасчастье. И все это при жизни. Прям ноги подкашиваются. Я даже облокотился о стол. Трое — два пацана и девочка.

В моем кабинете стоит фотография, сделанная в Турции. Тогда мальчишки попросились съездить с нами. 15 сентября мы пошли в итальянский ресторанчик в отеле, и там я их втроем сфотографировал. Мальчишки держат Варечку, и все втроем улыбаются. Неимоверное счастье, неимоверное! Такое чувство, что только молодеешь. Еще внуки добавляют молодости.

Частенько мы с Наташей ездим вдвоем в детский сад. Особенно в последнее время, когда вместе с нами стал жить Дима. Я направо веду Варю, Наташа — налево Диму. Но оба — на одном этаже. Водим Варю на занятия в гимназию. После она рассказывает, как они меняли четыре кабинета, ели на переменке. Учительница у нее даже спрашивала: «Варюша, это твой папа такой знаменитый?». Представляете, сколько это добавляет сил, света, позитива, радости, энергии.

Сейчас море заказов, море работы. Все плачут про кризис, а меня — разрывают. Свет просто льется. Я сейчас рассказываю, и у меня начинает кружиться голова. Хорошо, что покушал. От эмоций, от переизбытка чувств. Нужно быть, может быть, спокойней, но я всегда вот так открыт.

Я, вероятно, рассказывал, что несколько недель назад позвонили из агентства. Говорили, что меня приглашает одна компания спеть на корпоративе 23 декабря. Выступать нужно в костюме винограда, он уже пошит. «Что вы скажете на это?» — спрашивают меня в трубке. Да! Да! Я никогда не боюсь.

Когда первый канал позвал на крылья бабочки, я ведь тоже не отказался. Если команда профессионалов позвала, значит, она уже просчитала, что будет успех, бомба. Второе — позвали именно тебя, а не кого-то другого. Третье — если ты струсил, значит, ты не мужик. Нужно быть смелым и открытым к экспериментам, новому. Я как сам себе продюсер понимаю, насколько важно поддерживать к себе интерес. Если не ты придумываешь, а за тебя придумают, сделают, то почему этим не воспользоваться.

— Александр, если суммировать: ради кого или ради чего вы все это делаете? Огромное количество заказов, выступлений и далее по списку.

— Ради жизни в первую очередь. Это самое главное, что дает нам Господь Бог. Жизнь, радость, свет, добро, позитив. Мы, художники, — люди, которых Бог поцеловал в темечко. Это обязанность, нечто предначертанное. Во-вторых, это твое любимое дело. В-третьих, оно кормит и поит тебя, близких и детей. В-четвертых, а оно же и во-первых, я никогда не скрывал, что со школьной скамьи мечтал стать певцом, популярным, узнаваемым. Это нормальное явление. Как в спорте: ты можешь завоевать медаль в своем маленьком городе, но должен мечтать об олимпийской награде.

Все нужно воспринимать легко, спокойно, с улыбкой, без напряжения. И мои близкие меня в этом поддерживают.

— Вас с сыновьями связывают не только непосредственно родственные отношения, но и деловые.

— Мне очень отрадно, что они рядом со мной. Наверное, так и должно быть.

— А есть ли в этом минусы? Либо вы видите только плюсы, что рядом с вами люди, которым вы максимально доверяете?

— Во-первых, да, доверие. Потому что сыновья — это родная кровь. Даже тени сомнения не может быть, что с их стороны может произойти что-то не так. У меня даже язык не поворачивается сказать слова, которые ты мог бы адресовать постороннему человеку. Они так воспитаны: работаешь честно — спишь спокойно. Санька часто за рулем. Возит меня по городу, на заказные концерты. Плюс мой директор. Антон — звукорежиссер. Соцсети оба ведут, помогают. Конечно, это классно, здорово и хорошо. Пробовал Саня и на другом поприще. Но как-то все само по себе произошло. Может быть, они и не имели бы столько дохода на стороне, сколько со мной.

Разные были моменты. Они ведь как группа катались со мной. Но приостановились. Выпустили два альбома и перестали писать. А я не могу ввести их на новый круг. У меня постоянное обновление программы, а у сыновей, получается, нет. Хотя они блестяще проходят на моей публике.

— Читала в одном из интервью слова вашей жены, которая говорила, что вы чересчур опекаете сыновей. Она считает так: родители дали образование детям, а после дети сами выбирают и строят свой путь. Вы поддерживаете это мнение?

— Мне хотелось бы, чтобы сыновья были самостоятельными. Но с другой стороны, хочется, чтобы они были в команде. Они — подспорье. В этом нет ничего плохого. Как и нет ничего плохого в занятиях Вари. Она ходит и на вокал, и на хореографию, и на английский. Жена захотела, Варе нравится. Я, например, обожаю разговаривать на русском, который для меня понятен. Все эти дойчи, инглиши, франсуа — ими нужно владеть, конечно. Это я могу найти общий язык в любой точке планеты, с французом или немцем. Но не у всех же так.