Алексиевич - россиянам: Уясните наконец, что Беларусь и Украина не ваши

России пора перестать строить свою государственность на крови других народов.

Об этом лауреат Нобелевской премии по литературе Светлана Алексиевич рассказала в интервью «Настоящему Времени».

- Хочется прямо сразу перейти к повестке сегодняшнего дня. Скажите, пожалуйста, вы следите за событиями, которые происходят сейчас, например, в Сирии? Просто каждый день следите за этим, для вас это важно?

- Вы знаете, для меня это, конечно, важно, как для любого человека, который уже устал видеть смерть на экране, устал видеть, как одни люди убивают других. Для художника это невыносимое зрелище. А что там происходит, по большому счету, нельзя понять.

- Это очень важная история. Мало людей, мне кажется, вообще в состоянии понять, кто, где и с кем воюет. При этом, как мне кажется, многие люди, например, в России, глядя на это, полюбили войну. Почему так получилось?

- Знаете, это самое ужасное. Не далее как перед отъездом ко мне приходит моя хорошая знакомая, профессор, такая красивая женщина, и первое, что она сказала, когда мы сели пить чай: «Слушай, да там у нас (у нас — она живет в Беларуси) такое оружие, что может чуть ли не за 15 километров кого-то, какая-то ракета. Это у Путина она есть, а больше ни у кого нет». Я вижу этот восторг на женском лице, я сажусь и говорю: «Слушай, я ничего не могу понять, что с нами произошло? Почему?». Я тоже не могу это понять, почему это… С одной стороны я могу понять, конечно, это военная культура, то есть мы — люди войны, у нас не было другой истории: или готовились к войне, или воевали. И поэтому весь этот милитаризм, он сразу нажал все ментальные кнопки мгновенно.

- Тогда объясните, как вы себе представляете, что изменилось со времен ваших «Цинковых мальчиков»? Разве тогда любили войну?

- Тогда мы не любили коммунистов, мы хотели какого-то другого мира, были романтиками, представляли, что это будет какой-то очень совершенный мир.

- Погодите, тогда мы не хотели умирать за коммунизм. А сейчас мы хотим умирать за Путина — так?

- Я даже не знаю. По-моему, сейчас умирают за деньги.

- Нет, на самом деле люди, которые ходят и гордятся Россией и ракетами, они ведь на самом деле про Родину, они вряд ли про деньги.

- Не знаю, говорят, что был такой опрос, когда у людей спрашивали «Можете ли вы пожертвовать собой, своими близкими ради современных идей?». Якобы 30% сказали «да». Я думаю, здесь все сыграло свое значение. И то, что нельзя долго унижать Россию, и то, что она вдруг разочаровалась сама в себе, что она не смогла сделать то, что хотела, и цинизм какой-то образовавшийся — тут все собралась.

- А вам не кажется, что для России наступило время построения национального государства, которого, может быть, никогда и не было?

- Почему его обязательно надо на крови строить?

- Ну национальное государство всегда строится на крови.

- Это старая история, зачем ее повторять? Я всегда говорю, что надо убивать идеи, а не людей. Сколько можно убивать людей? Когда я была на войне в Афганистане, самое мое большое потрясение — убитый человек. Не стихией, не Богом, не случайностью, не молнией, а другим человеком. Это безумие, я это безумие не могу принять. И все эти разговоры, вдруг все стали государственниками, о национальном государстве, и так легко принимать кровь — вообще бесовщина какая-то.

- Как будут себя чувствовать люди, которые вернутся из Сирии молодыми ветеранами домой?

- Обманутыми. Так же, как и афганцы. Обманутыми. Еще хуже даже, чем афганцы, потому что они не прошли ту систему патриотической индустрии, которая была в советское время.

- Одни и те же люди, которые воевали в Украине и в Сирии, к ним будет за разные войны разное отношение или одинаковое, как вам кажется?

- Я не знаю, конечно, война в Сирии — это где-то далеко, хотя и страшно. А война с Украиной — это, по-моему, такое потрясение, равное Перестройке, сознание у людей очень потрясено, потому что брат воюет с братом.

- Да, это кончено. Когда вы наблюдали за войной в Украине и наблюдаете, наверное, сейчас, у вас была своя позиция, кто прав, кто виноват.

- Да, конечно.

- Можете о ней рассказать?

- Да, конечно. Я на стороне Украине, это оккупация в чистом виде.

- Теперь, смотрите, та же страна воюет в Сирии. Вы проецируете войну в Украине на события в Сирии?

- Абсолютно нет.

- Вот почему? Почему вы считаете? Я тоже все время нахожу в себе отголоски этих мыслей, почему-то про эту войну мы понимаем и у нас есть своя точка зрения, а про другую мы думаем, что там что-то иначе.

- Потому что что касается Украины, была понятна цель Путина — не отпустить Россию, захватить, если можно, Россию, то есть оставить ее вместе. Потому что что такое Россия без Украины? Без Украины России нет в том имперском понимании, с которым она не расстается. А Сирия — это где-то далеко и это людям совершенно непонятно. Непонятно. Даже мне, человеку, который прочитал всего Толстого, Достоевского, Ремарка, все-таки не так далек от политики, занимающийся 30 лет этим «Красным человеком», историей его, даже мне непонятно, что мы там делаем. Вы, вернее, или мы, «союзное государство».

- Хорошо. Давайте тогда, раз вы сами заговорили об этом, про Россию и Украину. Вот лично для вас где начинается и заканчивается Россия? В вашем представлении, в вашей голове? У нее какие границы?

- Ну вот хотя бы те, которые есть сейчас. Но Беларусь и Украина не в пределах России, это вы, пожалуйста, себе уясните и запомните.

- Точка зрения Светланы Алексиевич?

- Абсолютно.