Жена Дадина: «Будзь смелым» - один из любимых стихов Ильдара

Ильдар Дадин уважал белорусских активистов, так как они способны действовать в тяжелых условиях.

Анастасия Зотова, жена российского политзаключенного Ильдара Дадина, рассказала «Радыё Свабода», как они с будущим мужем познакомились на акции в поддержку белорусского гражданского общества, о своих наблюдения в Беларуси и о том, что они узнали из книги белорусского политзаключенного Игоря Олиневича.

Ильдар Дадин стал первым гражданином России, осужденным по закону, который предусматривает уголовную ответственность за неоднократные нарушения правил проведения общественных мероприятий. В 2015 году Басманный суд Москвы приговорил его к трем годам лишения свободы. Весной 2016 года Мосгорсуд смягчил приговор до двух с половиной лет. Сейчас Дадин отбывает наказание в исправительной колонии № 7 в Сегежа, в северо-западной Карелии. Неделю назад Дадин передал через адвоката письмо на cвободу, в котором сообщил о пытках.

- Как раз сейчас его навещают правозащитники из президентской рады по правам человека - Игорь Каляпин, основатель Комитета против пыток, и Павел Чико, руководитель правозащитной ассоциации «Агора». Буквально несколько минут назад я получила от них сообщение, что они два часа были с Ильдаром, разговаривали с ним. Ильдар по-прежнему в той же колонии, куда его вернули после обследования в больнице.

Завтра к нему должен приехать адвокат Ксения Костромина. От начала его дело вели два адвоката - Ксения Костромина и Алексей Липцер. Алексей как раз передал письмо о пытках. В среду мы с сестрой Ильдара, Лилией Дадиной, поедем в колонию, попробуем вместе получить свидание, чтобы поговорить с ним. А в четверг к нему должен приехать еще один доктор.

Дело в том, что сотрудники Федеральной службы исполнения наказаний (ФСИН) всячески пытались скрыть, что Ильдар имеет проблемы со здоровьем. Они выкладывали фотографии, где Ильдар стоит ладонями вниз. При этом, по словам адвокатов, он имел кровоподтеки на запястьях снизу, то есть на фото их не было видно. И когда врачи ФСИН осматривали его под видеозапись, они сказали, что с ним ничего плохого не произошло, никаких повреждений нет. Потом приехали врачи из местной больницы, также его осмотрели и сказали, что все хорошо. В тот же день к нему приехали правозащитники, которые, во-первых, увидели кровоподтеки, которых якобы не нашли доктора, а кроме того во время разговора у Ильдара случился эпилептический припадок. Он упал на пол, прикусил язык, у него изо рта шла пена. Все это мне рассказал один из правозащитников, с которым я в контакте. Сотрудники ФСИН начали говорить, что у Ильдара и раньше были какие-то припадки, и в детстве. Но это все абсолютная неправда, потому что я после пообщалась и с его мамой, и с его братом и сестрой - никаких проблем в детстве не было. И последние два года, когда он жил со мной, не было никаких проблем или отклонений.

После припадка Ильдара направили в Петрозаводскую больницу, где ему сделали МРТ. Врачи сказали, что не могут определить, что стало причиной припадков. По словам московских специалистов, это могло случиться потому что его били по голове, и могли произойти какие-то изменения через сотрясение мозга. Я не знаю, что делать в этой ситуации. Я не врач, но мне кажется, что сотрясение мозга нужно лечить, что необходимы дополнительные обследования. Если это не лечить, вдруг потом будут необратимые последствия? Надо каким-то образом вытащить его из колонии, перевести в больницу, но я не знаю как это сделать, так как власти пытаются замолчать эту ситуацию.

Со мной связались люди, у которых есть родственники в той самой колонии. Они также говорят, что людей в этой колонии пытают. Мужчина, у которого там сидит брат, сказал, что готов рассказать все журналистам, потому что им уже нечего терять - его брат какое-то время сидит в штрафном изоляторе и погибнет, если ничего не изменится. Другая женщина говорит, что ее мужу отбили почки. Поэтому я пытаюсь привлечь как можно больше правозащитников, чтобы спасти не только Ильдара, но и этих людей.

- Мне говорили, что вы с Ильдаром познакомились на пикете в поддержку гражданского общества Беларуси. Вы там были как журналистка?

- Нет. Я закончила факультет журналистики Московского государственного университета имени Ломоносова и потом пошла в правозащитную школу прав человека. Эта структура объединяет несколько стран - в том числе Украину и Беларусь. В ней участвуют активисты из белорусской организации «Весна». Я имела с ними контакты и знаю, что 4 августа - Международный день солидарности с гражданским обществом Беларуси. Например, когда правозащитник Алесь Беляцкий был за решеткой, в Москве устраивали пикеты солидарности у посольства Беларуси. На тот момент в 2014 году Беляцкого уже освободили, но мы с друзьями в любом случае решили, что такая акция нужна, ведь гражданскому обществу Беларуси труднее, чем российскому. Мы попытались организовать пикеты в центре Москвы у памятника Грибоедову. Я разбросала информацию по различным группам в фейсбуке, в других социальных сетях, и на акцию пришли люди, которых мы еще не знали. Там я впервые увидела Ильдара.

Ильдар мне потом рассказывал, что тогда я ему совсем не понравилась, потому что полиция нам говорила: «Вот, вы со своей Беларусью, со своей Украиной мутите, качаете лодку - мы вас всех посадим». А я пыталась наладить контакт с полицией и говорила: «Ой, не надо нас сажать, мы же ничего не нарушаем». Ильдар тогда подумал: «Вот, какая-то странная девушка, не отстаивает свои права, не апеллирует к закону, а просит полицию о чем-то, когда они угрожают нарушить закон». Сам он пошел на это мероприятие, так как надеялся познакомиться с белорусскими правозащитниками. Он фанат группы «Ляпис Трубецкой», группы «Brutto», читал Якуба Коласа, Янку Купалу. «Будзь смелым» - один из его любимых стихов.

- А читал в оригинале или в переводе?

- В оригинале. Там многое понятно, языка похожи. У него дома лежит книжка Якуба Коласа, только не помню ее названия. Он уважал белорусских активистов, так как они способны что-то делать в тяжелых условиях. Поэтому он разочаровался, что там были люди в основном из Москвы, которые просто хотели поддержать белорусов.

Когда Ильдар уже сидел под домашним арестом, к нам приехал парень из «Весны». Они познакомились, и этот парень пытался как-то помогать. Мы уже шутили, что раньше мы делали акции солидарности с гражданским обществом Беларуси, а скоро в Беларуси придется проводить акции солидарности с гражданским обществом России, так как в России становится хуже, чем в Беларуси.

Сама я дважды ездила в Минск. Это было в прошлом году на «президентские выборы». Первый раз я ездила в августе перед «выборами» - писала репортажи. А второй раз я приехала уже за день до выборов. Мне собирались сделать журналистскую аккредитацию при Министерстве иностранных дел Беларуси от московского издания «Голос», которое следит за выборами, заказать отель. Но когда я приехала, то узнала, что аккредитации не будет и ничего не заказано. Я была в шоке и как раз пошла к людям с «Весны» ...

- А Вам объяснили, почему было отказано в аккредитации?

- Нет. Люди из «Весны» меня приютили, и на следующий день я поехала по избирательным участкам, потому что мне надо было писать репортаж. Вместе с другим человеком, которого не аккредитовали, мы приходили на разные участки и говорили, что мы русские туристы и нам интересно, как проходят «выборы». Нас не особенно выгоняли, только не позволяли фотографировать. На участок, где голосовал Лукашенко, нас, конечно же, без аккредитации не пустили. Но я приехала на участок, где голосовала Татьяна Короткевич. Сначала мне там говорили убрать фотоаппарат и не фотографировать, но когда пришла Короткевич и с ней огромное количество журналистов, то милиция уже даже не обращала внимания, кто фотографирует, а кто нет.

На меня наибольшее впечатление произвело шествие в субботу перед днем «выборов» и после «выборов», в воскресенье. Люди собирались на Октябрьской площади и потом шли к Площади независимости. Если бы в Москве были такие шествия, то повязали бы всех абсолютно. Конечно же я слышала о событиях 2010 года и от знакомых, и в книжке Светланы Алексиевич «Время second-hand» об этом написано. Поэтому я ожидала, что сейчас на эту площадь ворвется аналог нашего российского ОМОНа. Тем более, что мы с активистами «Весны» видели, что во дворах стоят автобусы, в автобусах сидят люди в шлемах.

- А кому, по Вашему мнению, сейчас труднее отстаивать свои права - людям в Беларуси или в России? И видите ли вы какие-то отличия?

- Честно говоря, когда я думала, что в Беларуси труднее, то знала о ситуации в Беларуси, но не знала о ситуации в России. Например мы с Ильдаром читали книгу Игоря Олиневича «Еду в Магадан», и там было о пытках, как людей в изоляторе ставили «на растяжку», заставляли бегать по ступенькам. И мы ужасались как такое может быть в 21-м веке. Но мы просто на тот момент не знали, что происходит в российских тюрьмах. Теперь я вижу, что у России есть все то же самое: людей ставят «на растяжку», обливают холодной водой на морозе, избивают, подвешивают на наручниках.

Мне кажется, что ситуация постепенно равняется. Лукашенко может выпускать политзаключенных, чтобы потом посадить других. Путин также выпускает некоторых политзаключенных - Надежду Савченко, Геннадия Афанасьева, ранее некоторых участников протеста на Болотной площади в Москве, того же Михаила Ходорковского... Лукашенко пытается играться с Европой и показать, что он уже не такой диктатор. В России ситуация наоборот ухудшается, так как мы не играем с Европой, а говорим, что там одни плохие люди и гомосексуалисты, а мы самая прекрасная страна, и нам на мнение Европы плевать. Иногда кажется, что все постсоветские страны проходят один и тот же путь. Сначала что-то происходит, например, в Узбекистане, потом в Беларуси, потом в России. Ваши протесты против фальсификации выборов 2010 года - это наши протесты 2012 года. Также людей хватали, били, пугали. У вас приняли закон о тунеядстве, и у нас тоже предложили. Похоже, что эти диктаторы во власти перезваниваются, учатся друг у друга. Только в Украине в 2014-м это повернулась немного не так, как в России и Беларуси.

Ильдар такой человек, который очень критически относится к информации. Если ему что-то говорят, то он не поверит, пока сам не проверит, не найдет убедительных доказательств. Так он и стал активистом - когда услышал в 2011 году, что выборы нечестные, он решил проверить сам и пошел в 2012 году на президентские выборы наблюдателем. Он увидел вбросы, неправильный подсчет голосов и попытался на это пожаловаться в полицию. Его задержали прямо в полицейском участке, куда он поехал жаловаться, вывезли в промышленную зону и сказали: «Если будешь жаловаться, то тебе будет очень плохо». После этого он уже точно знал, что выборы нечестные и стал ходить на акции за честные выборы.

По сути так же у него получилось с Украиной. Он услышал по телевизору, что на Майдане непонятные люди, которым заплатил Госдеп США, и решил проверить - купил билет в Киев и поехал туда. Он увидел, что это хорошие, светлые, убежденные в своей правоте люди, которые защищают свои идеи, защищают демократию, как они ее видят. Он был там в феврале, когда начали расстреливать людей. Он рассказывал, как помогал перевязывать раненых, он видел убитых. Я сама не была на Майдане в 2014-м, но я абсолютно верю ему. Он рассказывал, что там были хорошие и смелые люди, которые были готовы отдать свою жизнь, чтобы противостоять диктатуре. И когда началась война на Донбассе, он протестовал против этой войны. Мне кажется это неудивительно, ведь любой адекватный человек будет протестовать против войны.

- Но российские власти говорят, что это гражданская война, которую начал Киев, что Россия там не при чем.

- У нас многие журналисты делали расследования и разговаривали с военнослужащими, которые признавались, что их полуофициально перебрасывали туда. Российские военные были там. В любом случае, если даже речь о добровольцах, у нас в России много действовало лагерей, откуда туда направляли людей.

Надо понимать, что добровольцы, которые едут воевать на Донбасс, это не некие звери. Это нормальные ребята, возможно идейные, но их попросту обманули. Им сказали, что зло пытается захватить Россию. И они поверили, почувствовали себя рыцарями, поехали воевать. А потом, когда они становились инвалидами, то начинали понимать, что по сути их использовали, и за их ранения или смерть никто не заплатит их родителям или вдовам. И против этого следует протестовать, надо прекращать войну.