«Халявы» от России больше не будет

Премьер-министр России рассказал, почему на российском ТВ появились обличающие сюжеты о Лукашенко.

Владимир Путин отвечал 24 июля на вопросы журналистов после встречи с президентом Украины Виктором Януковичем в его крымской резиденции.

БелаПАН приводит полную стенограмму ответов Путина, размещенную на его официальном сайте.

Вопрос: Владимир Владимирович, в последнее время развязалась медиавойна в информационном пространстве между Россией и Белоруссией.

В.В.Путин: И что, есть жертвы?

Корреспондент: Жертв пока нет.

В.В.Путин: Ну и слава Богу. Что же за война, если даже жертв нет?

Корреспондент: Вышли компрометирующие материалы о лицах белорусского руководства.

В.В.Путин: О чем вышли материалы? Я не понимаю.

Корреспондент: О деятельности лиц белорусского руководства.

В.В.Путин: Ах вот оно как! И что они натворили?

Вопрос: На ваш взгляд, с какой целью эта война была развязана? Какая ее конечная цель? И не боитесь ли вы, что будет симметричный информационный ответ со стороны Белоруссии?

В.В.Путин: Во-первых, если вы заметили по моим уточняющим вопросам, я не вижу никакой информационной войны. Может быть, потому, что я мало читаю периодики или мало последнее время смотрю электронные средства массовой информации? Но я все-таки стараюсь знакомиться с этим в ежедневном режиме.

Я искренне вам говорю: я не вижу никаких признаков какой бы то ни было войны, каких бы то ни было боевых действий. Я же не случайно спросил: есть жертвы? Ведь нет ничего. Но если пресса остро реагирует на какие-то вещи...

В отношении меня, в отношении действующего президента России, в отношении многих других наших политических деятелей мы очень часто видим достаточно острые материалы. Это война, что ли?

Наши коллеги, когда появляются какие-то острые материалы, почему-то думают, что они кем-то инициированы. Но это не так. Масса каких-то подводных течений, я даже не успеваю за всем этим следить. Ну, появились какие-то острые материалы — что теперь?

Самая лучшая реакция на такие материалы — если кто-то считает, что они несправедливы, — отвечать тоже в информационном пространстве. Думаю, что это будет правильно, если люди, которых это затрагивает, соответствующим образом отреагируют, предоставят свои аргументы авторам тех материалов, которые они считают несправедливыми или избыточно острыми. Я даже не понимаю, о чем идет речь. Не вижу признаков какой бы то ни было войны, в том числе и информационной.

Реплика: Смотрите телевизор.

В.В.Путин: А что там такое? Вы мне расскажите! Я прокомментирую тогда.

Вопрос: Вам тяжело договариваться с нынешним белорусским руководством?

В.В.Путин: Очень легко! Так легко! Мы по всем вопросам договорились. Вы знаете, когда речь идет о деньгах, об объемах поставок энергоресурсов, всем хочется что-то получить на халяву от России. А когда не получается, то возникает раздражение.

Но в то же время могу вам сказать, что мы должны учитывать законные интересы наших партнеров. Я считаю, что мы так и делаем. Мы ведь договорились с нашими коллегами, в том числе с коллегами в Белоруссии, подписали контракт в 2007 году. И мы не просим ничего избыточного, вне рамок этого контракта. Мы просим только одного: исполнять подписанные нами договоренности. Больше ничего не надо.

Но когда нам говорят: давайте мы в этом году заплатим поменьше, а в следующем — в два раза больше. Мы соглашаемся. А в следующем году нам говорят: нет, давайте оставим все, как было в позапрошлом году.

Тем не менее, и в этом случае мы стараемся найти какой-то консенсус, о чем-то договориться, смягчить вхождение в рыночные условия. И мне кажется, что та полемика, которая шла между белорусскими энергетиками и российскими, несмотря на всю ее остроту, все-таки ведь удалось договориться. Это говорит о том, что запас прочности с обеих сторон еще очень большой, и я бы здесь не стал ничего нагнетать. Все хотят купить подешевле, продать подороже — ну, это же обычное дело. Что здесь такого, зачем здесь нагнетать что-то? Пойдите на рынок — там вам стараются продать подороже, вы хотите купить подешевле. Сторговались. Но повторяю еще раз: если сторговались, подписали бумажку — выполнять надо. Вот только этого мы и хотим.