Пора включать мозги

Белорусский правитель не устает стимулировать творческую активность своего народа.

На днях, обсуждая с подчиненными проект договора о Таможенном кодексе ЕАЭС, Лукашенко заявил, что этот документ, возможно, компромиссный по самой своей сути, «но ухудшить ту социально-экономическую ситуацию, которая существует в Беларуси,  нам ни в коем случае нельзя».

Вроде бы с этим можно согласиться – нельзя ухудшать ситуацию, потому что больше некуда. Но мне уже давно кажется, что на эту ситуацию в стране уже никто – ни президент, ни правительство, министерства-ведомства, исполкомы и т. д., не влияют.

Мыслящие и оппозиционно мыслящие

Одни из ответственных лиц хотят затормозить отрицательную тенденцию, но не  могут, иные могут, но давно не хотят, а большинству, что называется, индифферентно. В их производственных планах, похоже, личное преобладает над общественным. Лукашенко, как и в других аналогичных случаях, раздает грозные указания, а их исполнение ожидаемых результатов не приносит. В общем, типичное и известное из истории Смутное время, когда для спасения призывается народное ополчение. В надежде, что любители в деле управления страной посрамят профессионалов.

Разумеется, Лукашенко трудно в этом признаться, но и терпеть больше нельзя. Это видно из его слов: «Надо привлечь всех специалистов, вплоть до оппозиционно мыслящих, как мы их часто называем. Довести до них эти положения, до граждан нашей страны. Немедленно, чтобы они могли отреагировать и сказать, что нам выгодно, а что нет». Вот и оказывается, что Таможенный союз, который оформил в единое экономическое пространство Беларуси, Казахстана и России, установив для него единый таможенный тариф и другие единые меры торговли с третьими странами, оказывается асимметричным, поскольку он не обеспечивает справедливости в отношении к Беларуси.

Таким образом, речь идет о выгоде. Точнее, Беларусь, вступив в ТС, совершила, как предполагалось, очевидно взаимовыгодную сделку со своими партнерами, а теперь засомневалась в этой очевидности. Гарантированные по определению барыши стали проблематичными. Но еще остается надежда на получение определенных выгод, если удастся убедить в этом партнеров.

Мы пойдем туда, где выгодно

Вспомним, в мае 2014 года, Лукашенко, отправляясь в Астану на подписание договора об Евразийском экономического союза (ЕАЭС), демонстрировал принципиальную жесткость: «Мы пойдем туда, где выгодно нашей стране… Но мы никогда не были жлобьем, мы никогда не требовали от своих партнеров и соседей больше того, чем отдавали в общую копилку…». Более того, Лукашенко, как это часто с ним бывает, летел в Астану обиженным. По его мнению, партнеры, прежде всего Россия, вынуждают подписать «не тот договор, на который рассчитывала Беларусь, и не тот, о котором изначально они заявили».

Обещанный таможенный союз мог стать одной почти страной, в которой экономики трех государств функционируют по унифицированным правилам и находятся в едином правовом поле. Как бы «в обновленном мини-СССР», но без союзного (центрального правительства), на принципах «хозрасчета», имея равный доступ к ресурсам. Российские нефть и газ, казахская продукция цветной и черной металлургии, белорусские тракторы и автомобили и все остальное «обобществились» бы, поскольку во взаимной торговле эти экономические блага продаются-покупаются по ценам внутренних рынков этих стран.

Интересы всегда остаются

Но в одном и том же правовом поле, все союзные государства имеют не только общие, но и свои собственные интересы, их экономики различаются по существу, по масштабу, по роли и месту в сложившейся на данном пространстве схеме общественного разделения труда. 

Например, белорусская модель, где доминирует «ручное управление» отличается от российской и казахской экономик, более рыночных. Эта особенность не смущает Лукашенко, он давно отказался от реформ, его тревожит другое: «У них экономики несколько другие, чем у нас, и даже не настолько, а существенно… У них сырьевая экономика, у них нефть и газ и прочее, нам не просто будет работать в этих условиях».

В каких таких условиях? Нефть, газ и сырье вообще является высоколиквидным товаром для любого рынка. И при высокой конъюнктуре, и при низкой. Многое, например, зависит от стоимости и добычи производства в том или ином регионе, но если нефть добывается, она продается с выгодой.

Добываемое в России и Казахстане сырье потенциально может быть конкурентоспособным на всех рынках, кроме рынков, упорядоченных ТС.

В отличие от нефти и газа, промышленная и сельскохозяйственная продукция, производимая в Беларуси, обладает условной конкурентоспособностью в России и Казахстане. Во-первых, потому что она не превосходит по цене и качеству сторонних производителей, во-вторых, потому что ее не хватает для удовлетворения потребностей огромного общего рынка ЕАЭС, которому необходим большой и, по обстоятельствам, растущий импорт из третьих стран.

И давно уже эту конкуренцию на рынках ЕЭП Беларусь проиграла тем же китайцам, как она проигрывает им свой собственный внутренний рынок.

Недавно вице-премьер Владимир Семашко в интервью каналу «Беларусь 1» сказал, что надо проводить комплексную модернизацию, надо строить совершенно новые заводы, исправлять ситуацию в машиностроении. Как, но, главное, для чего? Для того, уважаемые, что надо наладить производство продукции, конкурентоспособной к китайской на российском рынке, на собственном белорусском рынке. Позже, с божией помощью, если руководство Беларуси сумеет адекватно оценить ситуацию, если оживится частный капитал, если придут инвесторы, можно будет попытаться на самом деле диверсифицировать внешнюю торговлю за счет проникновения на рынки третьих стран.

Только частные инвесторы, могут найти для Беларуси нишу в мировой экономике,  в которой она могла бы избежать прямого столкновения с китайцами, сыграть «на подыгрыше» с другими сильными игроками. Впрочем, экономическая капитуляция Беларуси Китаю, которого, наряду с Россией, белорусское руководство называет «стратегическим партнером», ничем не хуже фактической и полной зависимости от России. 

ЕАЭС для белорусских нефтетрейдеров

Подписание весной 2014 года договора об ЕАЭС состоялась, благодаря уступке, которую Лукашенко получил от Путина. По «бухгалтерскому счету» претензии Лукашенко выглядели предельно прагматичными. По газовому вопросу он уже договорился (Беларусь платит за газ вдвое меньше любой иной страны) и заявил, что «аналогично можно выстроить по нефти, в том числе по объемам поставок, о перечислении таможенных пошлин по нефтепродуктам, которые мы в бюджет России перечисляем до 4 млрд. долларов».

Что можно сказать? Искренне простодушно лукавил. Как солдат Швейк на призывной комиссии. Но Лукашенко остановить никто не смог. Здраво рассуждая, он заявил, что Беларусь покупает нефть у России, а вместе с этим и полное право распоряжаться купленным товаром, перерабатывать, экспортировать нефтепродукты и получать нефтепродукты.

От такой «политико-экономической» прямоты все опешили. Ведь были «справедливость» и «полноценность»: белорусские потребители за нефть платили столько же, сколько и российские. А если нефть покупалась для экспорта, то нефтетрейдеры выплачивали казне таможенные пошлины. Реализация нефти и нефтепродуктов на российском рынке, понятно, пошлиной не облагается. По давно достигнутой договоренности Беларусь приобретала 20 млн тонн нефти, примерно 6 млн тонн для внутреннего потребления, а 12-13 млн тонн экспортировала в виде нефтепродуктов, получала прибыль, часть которой поступала в российскую казну.

Как это делал любой российский экспортер.

В таком случае, считал Лукашенко, зачем создавать ЕАЭС? Только для того, чтобы белорусских экспортеров, фактически уравненных в доступе к нефти с  российскими, освободить от выплаты таможенной пошлины, чтобы получать всю выгоду, которую давала переработка и продажа нефтепродуктов. 

Насколько это выгодное дело, судите сами: Россия продавала тонну нефти Беларуси по 400 долларов, а экспортная выручка достигала 800 долларов. Лукашенко очень хотел получать всю ее для себя целиком, зарабатывать на каждом миллиарде по 500 миллионов долларов, стать крупным экспортером нефтепродуктов, фактически не имея собственной нефти. Путин этому желанию сопротивлялся, принципиально, но без фанатизма. Было договорено, что с 1 января 2015 года все ограничения на белорусский реэкспорт снимаются.

Живи, радуйся и дальше властвуй. В Минске стали считать деньги, калькулировать, верстать бюджеты. Многие знают, что премьер Британии Невилл Чемберлен, вернувшись в Лондон предъявил публике на аэродроме подписанное в Мюнхене соглашение со словами: «Я привез вам мир». Некоторое время спустя началась война. Не Чемберленом. Лукашенко по возвращению из Астаны мог бы сказать: «Я обеспечил вам процветание». Но в эти дни уже началась война, уже цена на нефть стремительно падала, уже вводились санкции, а Беларусь, не ничего не прибавив в политическом весе, в одночасье потеряла все экономические выгоды, к которым так настойчиво стремилась. 

Что бы было, рассуждают болельщики команды, которая получила «гол в раздевалку»? Если бы тренер не сделал плохой замены, если бы средняя линия подержала мяч, если бы защитник не прозевал рывок нападающего противника, если бы он промахнулся, если бы вратарь не отбил мяч перед собой... Если бы Беларусь, обделенная ресурсами, в целях повышения экономической конкурентности государства, смогла бы снизить ресурсоемкость производства, это была совершенно иная игра. Но для нее требовалась не столько интеграция, сколько тотальная дезинтеграция, приобретение экономической независимости. Как это сделала, допустим, Эстония, которая с первого дня перешла на рыночные отношения с Россией. А теперь, когда цена на нефть упала, она получила дополнительный стимул к развитию. В отличие от Беларуси, которая не может использовать такой шанс, поскольку, не имея собственной нефти, она занялась спекуляциями нефтью.

… Думать надо всем и всегда, официальным деятелям, их сторонникам, оппозиционерам. Самые примитивные существа обладают способностью к опережающему отражению. Например, не съедают всю пищу сразу, а делают схрон на «черный день».  Человек же не всегда пользуются своими уникальными интеллектуальными способностями, и часто не задумывается даже над тем, что будет буквально завтра. Но если «черный день» день не стал для него последним, надо включить мозги. Чаще всего шансы всегда остаются, но они могут исчезнуть.

Константин Скуратович, «Наше мнение»