Восход Европы

Пришло время сказать похвальное слово Европе.

1.

Той самой объединенной Европе, которая вызывает раздражение и ненависть у националистов, изоляционистов, скрытых и явных фашистов и наемных троллей, день и ночь ведущих пропаганду в Сети. Стаями бродят тролли по сайтам европейских журналов и газет, чтобы оставлять повсюду плевки и яд, которым они стараются разложить Европу. Старая, древняя, политкорректная и толерантная, хрупкая и ранимая в своем единстве Европа подвергается атакам с Востока, где Россия наказывает Украину войной за ее европейский выбор, и с Запада, где президент США видит в объединенной Европе досадное препятствие на пути в мир раздора и вражды.

Европа — начало и источник современной цивилизации. Простые факты из жизни людей в Европе говорят больше, чем пышное величие королей. Джон Чосер, отец великого английского поэта Джефри Чосера, принял участие в восстании против королевского фаворита Роджера Мортимера. И что же? Его схватили, избили, бросили в подвал, вывезли в лес, убили на ступеньках собственного дома? Все это было бы нам, живущим в России XXI века, понятно и привычно. Но нет, в январе 1329 года его всего лишь вызвали в суд, ибо без приговора суда сделать с ним было ничего нельзя. А был он всего лишь виноторговец.

В Италии в 1351 году поэту Петрарке предложили занять кафедру в университете Флоренции. Все в этой фразе удивляет и даже потрясает. В России в это время до первого университета оставалось шагать почти 400 лет, и чуть больше тех же 400 — до Пушкина. За тыном в городке на реке Москве сидел князь Семен Иваныч, ездивший в Орду за советом и ярлыком. Школ не было. И в это же время во Флоренции студенты изучали диалектику и астрономию, профессора вели споры о Платоне, Петрарка писал стихи, которые живы до сих пор.

Весь современный мир родился и создан в Европе. Нет ни одного государственного или частного учреждения, которое возникло бы где-нибудь еще. Парижский парламент как судебная ветвь власти заседал уже в 1250 году. Первый в мире государственный банк был создан в Барселоне в 1401 году. В Генуе в 1408 году банк ди Сан-Джорджо создал первую в мире службу госдолга — прообраз Центрального банка и резервной системы. Первое в мире здание биржи открылось в 1531 году в Антверпене. В Англии в середине XIV века парламент обсуждал предложенные королем кандидатуры министров и не все принимал. Мы в России не добрались до такого разделения властей до сих пор.

Не только экономические и политические учреждения все были созданы в Европе, но и культурные. Капитолийский музей основан в 1471 году папой Сикстом IV, который передал «народу Рима» свою коллекцию античной бронзы. А что «народу Москвы» передал Иван III, правивший в то же время? Вопрос нелеп, ничего не передал, никакого «народа Москвы» не существовало. Но не в одних музеях дело, наша отсталость выражается во множестве фактов. Бумага на Руси появилась на 200 лет позже, чем в Европе, к тому же это была завозная, европейская бумага. Книгопечатник Гутенберг опередил книгопечатника Фёдорова на 100 лет. Первая публичная библиотека учреждена в Лондоне священником Теннисоном в 1684 году, первая публичная библиотека в России учреждена Екатериной II в 1795 году, а открыта в 1814-м. Тут, кстати, мы видим коренную разницу в развитии Европы и России: то, что там делает частное лицо, тут делает государство (и к тому же на 100 лет позже).

2.

Дело не только в учреждениях, дело — в идеях. Все основные идеи современного мира родом из Европы. Мысль о том, что у человека есть права, возникла в Европе в XIII столетии и записана в Великой Хартии вольностей 1215 года и в Калишском статусе 1265 года. В 1525 году права человека были ясно и осознанно изложены в «Двенадцати статьях» крестьянского восстания в Германии. Эта великая идея, обрастая смыслами, чудесным образом двигалась сквозь хаос и жуть веков, чтобы в 1789 году во Франции воплотиться в «Декларацию прав человека и гражданина» и стать краеугольным камнем Европы.

Идея общественной взаимопомощи тоже родилась в Европе. Первое социальное жилье в истории, квартал Фуггерай, было построено для неимущих в 1523 году в германском Аугсбурге богачами братьями Фуггерами. Этот квартал социального жилья существует до сих пор. Большая богадельня в Париже основана в 1535 году, она существовала на пожертвования горожан и имела штат служащих (мы бы назвали их «социальными работниками»), оказывавших помощь на дому бедным и увечным. В середине XIX века гегельянец Лоренц фон Штейн сформулировал принципы социального государства, но прошло еще 100 лет, прежде чем такое государство воплотилось в жизнь.

Все социальные утопии — от Мора до Маркса, от Бэкона до Оуэна — возникли в Европе. Это означает постоянный, неизбывный, упорный интерес европейцев к тому, как наилучшим образом устроить жизнь людей. Иногда это стремление вверх обрывалось падением вниз, в ужас, описанный Оруэллом, в кошмар, созданный Гитлером. Но даже в самом страшном кошмаре у Европы оставались ее праведники, такие, как патер Кольбе1 и Симона Вейль2, отдававшие жизнь, чтобы спасти других.

История Европы — человеческая история, то есть она полна жестокостей, несправедливостей, насилия, грабежей. Столетние, тридцатилетние и семилетние войны ввергали Европу в разрушение не только зданий, но и умов. Сжигавшая альбигойцев на кострах, устраивавшая религиозную резню на улицах своих уютных городов, пережившая варварскую эксплуатацию одних классов другими и революционный террор, впадавшая то в людоедский капитализм, то в бред фашизма, в двух мировых войнах полившая кровью каждый свой цветник, Европа все-таки сумела выбраться из хаоса и грязи в пространство разума.

3.

Объединенная Европа — чудо в истории, которая полна завоеваний, оккупаций и аннексий. Америка присоединяла отпавшие южные штаты мечом и кровью, Россия чуть ли не вся состоит из захватов — и только современная Европа объединилась мирно и свободно. За 2 тысячи лет не было другого такого случая, чтобы 27 стран — целый континент — по доброй воле соединились в союз с общим парламентом, общими правилами жизни и общим пониманием прав человека. Возникло огромное пространство мира, в котором война преодолена, как атавизм.

Самые главные социальные идеи, изменяющие жизнь, не только вырабатывались в Европе в прошлом, но и сейчас вырабатываются. Не страшно, что швейцарский референдум отверг право каждого на безусловный доход: идеи прав человека, социального государства, 8-часового рабочего дня, пенсий, политкорректности, толерантности, отмены границ тоже долго и упорно отвергались. В Финляндии уже идет эксперимент по введению безусловного дохода, один из кандидатов в президенты Франции включил в свою программу пункт о безусловном доходе, который освободит человека от рабства и проклятия подневольного труда. Это и есть Европа гуманизма и ее путь в будущее.

Но мы и тут отстаем, как отставали 500, 300 и 100 лет назад, отстаем не только в развитии промышленности или высоких технологий, мы отстаем в самом главном, то есть в устройстве общества и в отношении к человеку. Мы отстаем фатально и упорно, так, словно поставили целью никогда не выйти из дня сурка, в котором бесконечно повторяются диктатура, Лубянка, презрение к людям, обман, нищета, диктатура, Лубянка… В то время, как Европа обсуждает безусловный доход в 500 евро, мы обсуждаем, как довести минимальную зарплату до прожиточного минимума. Одного этого факта достаточно, чтобы понять, в какой яме сидит Россия.

В то время как в Европе насилие изгоняется из человеческих отношений (в Германии действует закон «О судебных мерах по защите жертв от насилия и преследования», в других странах есть аналогичные законы), у нас принимается закон, поощряющий мужей бить жен и детей. И это всё, что нужно знать о современной России.

Место России в Европе, с ее правами человека и твердой приверженностью гуманизму, а не в дыре между Европой и Китаем, где можно болтаться еще 100 лет, распродавая и разворовывая самих себя. Нам надо наконец оставить безжизненные имперские бредни о собственном величии и пафосную чепуху о нашей уникальной умонепостигаемости и учиться у Европы ее образу жизни, устройству экономики, честной игре в политике, ее политкорректности и толерантности, а главное — уважению к человеку. Россия постигается умом и измеряется общим аршином не хуже любой другой страны. Нам надо мерить себя не размером территории, которая в сотни раз больше Дании, а размером пенсии, которая в Дании в десять раз больше.

4.

Сейчас, когда Америка предает свою собственную суть и захлопывает двери, Европа остается последним и единственным прибежищем для всех бегущих от войны и нищеты. Европа принципиально не закрывает двери. Европа пускает к себе людей просто потому, что они люди. Так поступает светская Европа, не нуждающаяся в религии, чтобы уважать людей, так поступает христианская Европа, в которой церковь отделена от государства. Христианство и гуманизм оказываются равными в своей практике, в своих действиях.

Идеи свободы и прав человека сегодня возвращаются туда, где родились, из Нового Света в Старый. Европа становится единственным местом в мире, где ненасилие возведено в ранг государственной политики, а ценность и права человеческой жизни неприкосновенны.

За это многие ненавидят Европу. Исламские фанатики взрывают ее и давят европейцев колесами угнанных грузовиков, но даже так они не могут сбить Европу с ее курса и заставить вернуться в мир ненависти, вражды, решеток и границ. На Европу с презрительной усмешкой смотрят политические мачо, живущие в эпоху людоедства и входящих в моду стен. Над Европой, с ее открытыми для мигрантов границами и гуманизмом, смеются записные остряки, называя ее Гейропой, над ней потешаются исторические неудачники, проигравшие настоящее и навсегда оставшиеся в прошлом. Одновременно все они снисходительно похлопывают политкорректную Европу по плечу, уча ее ненависти, подозрительности, войне и шкурным интересам.

Все они не понимают — им просто не дано понять, у них нет для этого органа понимания, — что Европа на самом деле не слаба, а сильна приверженностью своим идеям и своей вере. Оставшись одна в истории — Америка слиняла, Россия надолго превратилась в источник мелких пакостей и крупных провокаций, — она становится единственной надеждой человечества.

Алексей Поликовский, «Новая газета»