Мать минского гимназиста рассказала о его взаимоотношениях с раненой учительницей

Родители подростка не хотели давать интервью до начала суда.

В понедельник, 13 февраля, в Минском городском суде начался закрытый процесс по делу 15-летнего Д.. В интервью tut.by мама подростка, обвиняемого в нападении на учительницу, рассказала, почему педагог вызывала родителей Д. в школу, какую записку она передала им накануне трагедии и какое письмо перед судом прислал сын из СИЗО.

Когда 23 мая 2016 года в столичной гимназии № 74 произошла трагедия, родители задержанного подростка отказались от всех комментариев. Почти 9 месяцев мы уговаривали Алину (маму Д. — прим.) встретиться. Женщина повторяла: «Еще не время, нужно подождать». Она до последнего надеялась, что сыну изменят меру пресечения и разрешат до суда находиться под домашним арестом. Однако все ходатайства были отклонены.

В январе, за месяц до начала слушаний по громкому процессу, мы все-таки встретились в кафе. Алина часто плакала, много молчала, даже невооруженным взглядом было видно, как морально и физически она истощена. Она давала интервью, но не давала разрешения на публикацию, боясь навредить сыну. Перед началом суда мама обвиняемого подростка согласилась рассказать то, о чем они с мужем молчали столько времени.

— С этим учителем проблемы были не только у нашего сына, но и у остальных детей. Каждый год на родительском собрании поднимали эту тему, просили сменить учителя русского языка и литературы. Понимаете, наша беда в том, что мы интеллигентные люди (родители Д. врачи. — прим.), не можем кричать, выяснять отношения, мы ждали и терпели. Так доучились у этого учителя до 9 класса. Говорили с мужем сыну: «Потерпи еще 4 дня». Столько дней оставалось до конца учебного года… В 10 классе она не должна была вести у наших детей. Сын вздохнул с облегчением. А когда поползли слухи, что Валентина Владимировна возьмет один из 10-х классов, Д. планировал перевестись в другую параллель.

— Вас лично учительница вызывала в школу, чтобы обсудить Д.?

— Да, первый раз в 6 классе. Валентина Владимировна говорила, что мальчик развитый, но его уровень знаний может быть выше. Я говорила дома с сыном, просила быть активным на уроках, но когда он поднимал руку, учительница его просто игнорировала, делала вид, что не замечает. Я успокаивала сына: «Значит, она уверена, что ты знаешь предмет». В 7 классе ситуация повторилась. После нашей встречи ситуация вроде как менялась в лучшую сторону, но на время, а дальше все возвращалось на круги своя.

— Какие оценки были у вашего сына по русскому языку и литературе?

— У Д. был достаточно высокий бал аттестата, и он спокойно проходил в 10 класс.

— Накануне трагедии вас вызывали в гимназию?

— 28 апреля на родительском собрании классный руководитель передала мне записку от Валентины Владимировны, на котором было написано: «Д. ленится». Я уточнила у классной:

нужно ли мне идти к учителю? Она ответила: «Валентина Владимировна не просила, и вряд ли общение с ней вам доставит удовольствие». Сам сын, когда речь заходила о конкретно этом учителе, замыкался и молчал. Мы открыто говорили: «Оценки нам неважны, ты только потерпи». За неделю до случившегося учительница просила меня подойти, но я не смогла отпроситься с работы.

— Это правда, что вы не видели сына после того, как он попал в СИЗО?

— Да… Его допросы проводились в присутствии мужа как законного представителя несовершеннолетнего. Супруг около 20 раз просил разрешить мне свидание с Д., но получал один и тот же ответ: «Можете написать ходатайство, но ответ будет отрицательным». Я сама два раза в неделю хожу в СИЗО № 1 на Володарского, общаюсь с воспитателем сына, мне говорят: «У вас прекрасный ребенок».

— Когда Д. последний раз вам писал?

— Он постоянно переписывается не только со мной, но и с одноклассниками. Буквально в пятницу прислал письмо, про суд — ни слова. Пишет, какие книги прочел, какие ребята в камере, прислал рисунок, на котором волчица облизывает своего волчонка. Сам Д. рисовать не умеет и просит других мальчиков изобразить то, что он хочет.

— Неужели не было никаких предпосылок, что ваш ребенок вот-вот сорвется?

— Ничего такого, чтобы мы стали бить тревогу. Утром 23 мая я подвезла сына к школе, договорились потом встретиться у меня на работе. Мне сложно представить, что сын мог нанести 17 ударов ножом. Он даже на тренировке не мог проявить агрессию, именно из-за этого тренер по джиу-джитсу не ставил его на соревнованиях, Д. — не боец.

— Так нож все-таки нашли?

— Нет, нашли кусок лезвия от столового ножа, отправили на экспертизу, а там нет ни отпечатков пальцев, ни следов крови. Орудие преступления до сих пор неизвестно, а сын ничего не говорит.

— Алина, вы общались с учительницей после трагедии?

— Сразу нам не разрешало следствие, когда расследование уголовного дела было завершено, накануне Рождества я позвонила учительнице. Валентина Владимировна сказала: «Ребенка я простила, а вас — не прощу». Ей не понравилось, как эта тема освещалась в СМИ, якобы мы раздавали всем интервью, хотя мы сами молчали до последнего. По слухам, учительница собирается выставить нам огромный иск в качестве моральной компенсации.

В Минском городском суде продолжаются закрытые слушания по громкому делу. Сегодня мама впервые смогла увидеть своего сына. Если вина подростка будет доказана, ему грозит до 12 лет лишения свободы.