Беларусь вступает в новый этап своей истории

События пятницы, субботы и воскресенья, когда в нескольких городах Беларуси продолжались акции протеста, позволяют сделать некоторые выводы.

1. Решение Лукашенко о приостановке реализации декрета о "тунеядцах" не остановило протестные движения, не сбило активности людей в регионах. Что только подтвердило предположение, что декрет о "тунеядцах" стал лишь детонатором, катализатором, спусковым крючком широкого недовольства в обществе социально-экономическим состоянием. 

Возможно даже, что частичное отступление властей наоборот вдохновило людей, сделало их более смелыми.

2. Белорусское общество избавляется от "синдрома Майдана", то есть страха перед беспорядками в результате уличных акций.

3. События февраля-марта стали концом идеологического конструкта о знаменитой белорусской стабильности.

4. Экономический кризис перерос в социальный. Происходит быстрое общественное пробуждение и политизация населения, чего власти стремились избежать даже во время избирательных кампаний.

5. Лукашенко, выступая на совещании 9 марта, заявил, что декрет №3 "не является ни экономическим, ни финансовым", "это идеологический, моральный декрет". То есть он призван был заставить "тунеядцев" работать и тем самым восстановить социальную справедливость. Но парадоксальным образом все произошло с точностью до наоборот.

Этот документ как раз ударил по моральному авторитету властей и по Лукашенко, в частности, породил этический кризис в отношениях между государством и народом. Ведь объявлять "тунеядцами" людей, оказавшихся в беде, без работы, да еще заставлять их платить за это штраф, население сочло дикой несправедливостью. 

А несправедливость власти - это идеологическая доминанта любой революции.

6. То, что впереди уличных акций идут регионы, а не одна столица, как было ранее, свидетельствует об общенациональном характере белорусского кризиса. Он коснулся всех.

7. Задержания, иногда превентивные, лидеров и активистов оппозиции свидетельствуют о конце того периода либерализации, который длился с лета 2015 года. Силовые структуры выполняют приказ Лукашенко отсечь "майданутых" от рядовых участников акций. 

Однако власти пока избегают массовых "хапунов" и "зачисток", как это было после 19.12.2010 года или во время кампании "Революция через социальные сети" (2011 г.) по нескольким причинам:

Во-первых, в провинции, районных центрах может элементарно не хватить милиционеров для таких зачисток.

Во-вторых, властям не хочется портить отношения с Западом в момент, когда идут переговоры о кредите МВФ.

В-третьих, и это главное, массовые репрессии против рядовых протестующих будут негативно восприняты большинством населения. И это многократно усилит идею несправедливости власти, разрушит ее легитимность.

8. Лукашенко, оказавшись в ситуации кризиса, начинает делать все больше ошибок. Полумера (приостановление реализации, а не отмена декрета о "тунеядцах") не очень помогла ему сохранить лицо, а с другой стороны, подтвердила, что власть ошиблась, что люди, которые протестуют, правы, что режим не такой сильный и страшный, как представлялось. К тому же, это решение поставило в нелепую ситуацию тех людей, которые испугались и уже заплатили налог на "тунеядство".

А чего стоят приказы "кровь из носу" довести среднюю зарплату до 500 долларов или ликвидировать до 1 мая безработицу в стране? На совещании 9 марта Лукашенко приказал привлечь к реализации этого декрета не только Администрацию президента, правительство, но и руководителей местной вертикали.

"Привлечь надо всех: депутатов местных советов, милицию, участковых, спецслужбы", - заявил он.

То есть весь государственный аппарат мобилизован на весь год на выполнение этого документа. Все государственное управление сориентировано на решение одной задачи. Все остальные дела заброшены. Паралич государственного аппарата во время кризиса - вещь не только неразумная, но и опасная.

9. Оппозиция снова превращается в субъект политики. Как пишет заместитель председателя ОГП Василий Поляков, "демократическая оппозиция оказалась по одну сторону баррикад с большинством белорусов, и это уникальная ситуация".

10. Кризис белорусской социальной модели теперь подкрепляется не только сухими статистическими показателями, но уже и публичной демонстрацией широкого недовольства населения. Что, кстати, парадоксальным образом может стать толчком для рыночных реформ. Ведь пока народ молчал, Лукашенко мог руководствоваться принципом: не буди лихо, пока тихо. Теперь же риски от сохранения статус-кво уже сравнялись с рисками от возможных реформ.

Кажется, Беларусь вступает в какой-то новый, еще не совсем понятный этап своей истории.

Валерий Карбалевич, «Радыё Свабода»