Общество неограниченных возможностей

У них – превентивная амнезия. У нас – солидарность.

Лента Фейсбука в последний месяц напоминает перекличку.

- Кто отвезет Кулакову на Окрестина сигареты?

- Я!

- Кто соберет передачу для Захаревича?

- Я!

- Кто на суд к Николайчик?

- Я!

- Кто встречать Филипповича?

- Я!

- Я!

- Я!

Ритм у сегодняшней солидарности, как у марша. Быстро, жестко, четко, почти строевым шагом. Едва ли не на каждой «стене» в социальных сетях висит список разрешенных к передаче продуктов. Мгновенно распространяется информация о новых судах и о времени выхода очередных «суточников». Женам сидельцев с маленькими детьми незнакомые люди предлагают посидеть-погулять с ребенком, чтобы дать им немного отдохнуть или съездить с передачей в тюрьму.

А в группе BY_help со скоростью, которой позавидует чикагская биржа, выкладываются финансовые отчеты. Группа появилась две недели назад для сбора средств в помощь семьям арестованных по уголовному делу о подготовке массовых беспорядков и задержанных за участие в акциях протеста. На 5 апреля было собрано 39 тысяч долларов. И не только в Беларуси: к сбору средств присоединились активисты, живущие в Лондоне, Варшаве, Дублине, Париже, Нью-Йорке, Амстердаме, Тель-Авиве. В группе отчитываются о расходовании каждого цента, быстро передают собранные деньги семьям арестованных.

А гомельский терминатор-правозащитник Леонид Судаленко собирает средства на протез для участника Марша рассерженных белорусов в Пинске Николая Кричко. Помните фотографии одноногого пожилого человека, идущего на костылях среди других участников акции? Государство плевало на инвалида, как и на всех остальных граждан с ограниченными возможностями. А вот Судаленко решил ему помочь. И будьте уверены, скоро Николай Трофимович будет гулять по Пинску с новым немецким протезом. Потому что у солидарности – неограниченные возможности, мы все это точно знаем. Мы знаем это еще с того самого холодного декабря 2010 года. Эта солидарность помогла выжить всем нам и нашим близким.

Когда мы с Наташей Радиной сидели в СИЗО, наши мамы столкнулись в ГУМе. Они опознали друг друга по кипятильникам и обнялись. Мамам стало легче – каждая поняла, что уже не одна в этом аду. А потом их узнавали уже без всяких кипятильников, подходили на улицах, предлагали помощь, писали письма, передавали деньги. Помню, когда я наконец вернулась домой и стала перебирать одежду сына, увидела много новых вещей.

- Мама, а что это за колготки с трамвайчиками?

- А это молодофронтовцы принесли. А еще вон те игрушки.

Приносили не только молодофронтовцы и не только подарки. Кто-то нес конфеты, а кто-то – мешок картошки. А слова поддержки нашим мамам писал весь мир. Когда Наташа Радина вышла из СИЗО, ее мама ошиблась номером, звоня родственникам, и стала кричать в трубку «Наташку освободили!» На том конце провода сказали: «Вы вообще-то ошиблись номером, но мы поняли! Искренне поздравляем!».

А нашим сокамерницам-чиновницам тем временем совали в кормушку приказы об увольнении, когда они еще даже арестованными не считались, - до истечения трех суток с момента задержания. Избавлялись, как от компромата; шарахались, как от прокаженных. Они потом честно признавались, что у чиновников так принято: если кто-то оказывается в опале – неважно, в тюрьме или в отставке, - все остальные начинают упорно делать вид, что об этом человеке вообще никогда не слышали, хотя еще вчера квасили в запертом изнутри кабинете всем трудовым коллективом и орали пьяные песни дружным хором.

Не только добро побеждает зло, но и солидарные всегда побеждают трусов и предателей. Мы, в отличие от шунявок, безоружны. Но любая шунявка, оказавшись в тюрьме (а с ними это тоже случается, и довольно часто), будет выть от одиночества и проклинать скотов-сослуживцев, забывших ее, шунявкино, имя на пять секунд раньше самого ареста. Превентивная амнезия – их профессиональное заболевание.

А у нас с вами – колоссальный опыт солидарности. И теперь, когда новые политзаключенные сидят в тюрьмах, они по крайней мере могут быть спокойны за своих близких. Их близких не бросят один на один с бедой. Им помогут – и деньгами, и вниманием, и словами поддержки, и игрушками для детей. Слабое утешение для сидящего в тюрьме, скажете? А вот и нет, поверьте. Страх за родных всегда сильнее страха за себя. Зато уверенность в том, что с семьей все в порядке, придает человеку гераклову силу.

Тем более что сидеть им всем осталось совсем немного. Потому что наступила настоящая белорусская весна. Не по календарю – по степени храбрости, веселой злости и солидарности.

Ирина Халип, специально для Charter97