Что наши дети думают о Лукашенко

Несколько историй о том, что говорят малыши о нынешнем режиме.

Моим сыновьям 5 и 13 лет. Я всегда старалась отделять работу от семьи, никогда не устраивала политических дебатов в их присутствии и вообще устранялась от каких-либо оценочных характеристик в адрес определенных политиков. Но, оказалось, это мало помогает.

В 2006 году, когда в стране проходили очередные президентские «выборы», моему старшему сыну было тогда всего 2,5 года. О существовании Александра Григорьевича он узнал из телевизора, который непрерывно показывал будни президента, на какой бы канал ты ни переключил. Идеологи так усердствовали, что вскоре двухгодовалый ребенок начал узнавать главного героя сюжетов.

— О, дядя! — неизменно показывал он при очередном появлении Лукашенко на экране.

Мы тут же кидались переключать канал, ограждая ребенка от ненужной информации.

— Это кака. Не смотри, — объясняли мы как можно доступнее выбор иной передачи.

Сын принял это объяснение как характеристику героя. И с тех пор, видя изображение упомянутого политика, он громко и радостно кричал уже два слова — «дядя»- и ту самую оценочную характеристику из 4-х букв.

К выборам 2010-го у сына уже даже были свои политические предпочтения. Из множества кандидатов, к которым его мать ездила писать репортажи в рамках проекта «В гостях у кандидата», он сразу выделил претендента от БНФ Григория Костусева. На этот политический выбор 6-летнего «оппозиционера» повлияли отнюдь не взгляды кандидата, а блины, которые гостеприимный Костусев передал ему после нашей встречи.

— Может, все-таки за Лукашенко проголосуем? — собираясь на избирательный участок, решил подтрунить над внуком дедушка.

— Издеваешься? — отозвался дошкольник и выдал о нем спич, из которого мы и узнали, насколько расширились оппозиционные взгляды и словарный запас нашего сына.

Учтя ошибки воспитания старшего, младшего мы уже полностью оградили от политической информации. Телевизор показывал теперь только мультики, а все беседы на тему политики оставались за пределами нашей квартиры. Я искренне была уверена, что ребенок даже не слышал такой фамилии, пока однажды 5-летний сын, придя из сада, не заявил:

— Воспитательница сказала, что Лукашенко хороший! А я ей доказывал, что он плохой.

— Ну и как, переубедил? — подивилась я осведомленности ребенка.

— Нет, я даже Владика позвал (его 5-летний друг), и он тоже говорил, что Лукашенко плохой. Но она все равно не верит. Почему, мама?

— Может, она просто не все знает, — попыталась я как-то восстановить авторитет педагога.

— Но вторая же воспитательница знает, что он плохой! — продемонстрировал сын осведомленность политическими взглядами работников дошкольного учреждения.

Далее ребенок поименно перечислил детей из группы, которые придерживаются тех же взглядов. «Оппозиционеров», я вам скажу, набралось на целую партию. А ведь до этого у меня было иное представление о беседах дошкольников.

Более того, оказалось, что подобные разговоры — не разовая акция. Не прошло и нескольких дней, как ребенок пересказал мне очередную политическую дискуссию, которая разгорелась в группе. Теперь 5-летние воспитанники решили докопаться до истины «Почему Лукашенко плохой?»

— Мам, а ты знаешь, почему? — поинтересовался сын моим мнением на этот счет.

Пока я собиралась с мыслями, решая, как мягче и доступнее рассказать ребенку о политических репрессиях в стране и сложностях экономической ситуации, и говорить ли вообще, сын выдал:

— Мы с Владиком (все тот же 5-летний друг) решили, что Лукашенко потому плохой, что в детстве смотрел злые мультики...

Вот ведь как глубоко копают!..

— Может, вы поговорите с вашим сыном. Он так яро ругает Лукашенко, что мы уже даже боимся, как бы чего ни случилось, — заявила нам нянечка, когда мы на днях забирали ребенка из сада.

— И что он говорит? — интересуемся мы, поскольку дома эта тема даже не всплывает (есть нам там о чем поговорить и без президента).

— Ой, чего только не говорит. И что он злой, и что людей в тюрьму сажает, и что деньги наши забирает. И так это рьяно доказывает: и мне, и вахтеру, и заведующей. Как портрет увидит, так сразу, — причитала она. — Просто, может, не надо вслух об этом, а то еще проблемы какие на работе будут?

Мы обещали поговорить, хотя, что ему скажешь? Что это не так? Или что нельзя говорить про Лукашенко, потому что могут начаться проблемы? (Как показывает практика, подобные разговоры только подогреют интерес и уж точно не добавят плюсов к образу героя).

Оппозиция действительно молодеет, но дело здесь совсем не в воспитании. Власть сама делает все возможное, чтобы белорусы учились ненавидеть ее с детства.

Можно не сомневаться, что думают про эту власть дети Дмитрия Дашкевича, когда пишут письмо своему отцу в тюрьму. Или сын одного из лидеров БХД Дениса Садовского, пришедший в суд с плакатом «Свабоду тату!». Или те же сыновья политика Алеся Логвинца — один, видя, как избивают его отца, а второй, совсем еще маленький, прощаясь с папой в зале суда.

«Сення далi штраф, а не арышт. Дачка была здзiўлена, што прыйшоў забiраць яе са школы, бо ўжо развiталiся на некалькi тыдняў.Шчаслiвая лямантавала ў класе: «Ура, тату далi штраф, а не турму!» :) . Такая вось сумная радасць беларускiх дзяцей...», — пишет на своей странице в «Фейсбуке» политик Виталий Рымашевский.

Детям не надо что-то рассказывать, они все видят своими глазами. И даже если ты не говоришь ни слова, выводы они сделают сами. И искренне поделятся ими с другими: потому что если король голый, молчать ребенка не заставит никто.

Анастасия Зеленкова, «Салідарнасць»