Бензин еще подорожает, и не раз

Когда наступит «потолок» роста цен на топливо?

Цены на автомобильное топливо снова поднялись — и снова на копейку. Кажется, мелочь, но это уже пятое копеечное подорожание за последнее время. И теперь за полный бак приходится платить на рубль-полтора больше, чем, к примеру, в феврале.

До этого цены на заправках стояли на месте больше двух лет. «Вечерний Гродно» решил выяснить, в чем причина «копеечного» роста и где потолок.

Добавят еще 7 раз по копейке?

Как рассказала эксперт по вопросам топливно-энергетического комплекса Татьяна Маненок, разговоры о необходимости повышения цен начались еще в прошлом году. В первом полугодии 2016 представители «Нафтана» говорили, что цены на бензин нужно поднять на 10%. Но предприятие всегда несло большие убытки из-за значительных поставок топлива сельскому хозяйству. Эксперт не взялась прогнозировать, до какого уровня поднимутся цены на топливо в Беларуси.

— Ранее было предложено: на 10%. Возможно, именно на столько и повысят, — предполагает эксперт. — Почему по копейке? Вероятно, избрали тактику мягкого повышения цены.

Резкое может оказаться слишком заметным и ощутимым абсолютно для всех потребителей. Ведь рост цены на топливо заложен во все потребительские товары, цены на проезд и прочее.

Тем временем белорусский экономист Лев Марголин после третьего повышения сообщил, что цены на автомобильное топливо в Беларуси должны вырасти не меньше чем на 10%. То есть на 11–12 копеек за литр.

Дело в маневре

По словам Татьяны Маненок, сейчас рост цен на топливо обусловлен налоговым маневром в России, который реализуется с 2015 года. Он предполагает, что налог на добычу полезных ископаемых постепенно (уже третий год) повышается, а экспортные пошлины — снижаются.

Планируется, что этот шаг приведет к тому, что закупочные цены для Беларуси вырастут до уровня мировых. До этого долгие годы они были ниже, хотя не оглашались. Известно, что в 2017 году из-за налогового маневра закупочная цена на нефть для нашей страны повысилась на 8–9%. Возможно, именно эту разницу и захотят компенсировать белорусские нефтеперерабатывающие заводы.

Что говорят в концерне?

В концерне «Белнефтехим» объясняли, что подорожание вызвано «изменениями конъюнктуры рынка», но так и не уточнили, каким будет потолок.

— Цены, сформированные в начале 2015 года, были рентабельны для производителя при цене нефти около 45 долларов за баррель и курсе белорусского рубля 1,4 за 1 доллар США, — сообщили в Белнефтехиме. — В Беларуси цены на автомобильное топливо не менялись более двух лет. За этот период в результате девальвации белорусского рубля цены на нефтепродукты в долларовом эквиваленте снизились на 25 процентов. В январе 2015 года 1 литр автобензина АИ-95 стоил 0,83 доллара, в марте 2017 года — 0,62 доллара. Цена 1 литра дизельного топлива снизилась за этот период с 0,86 до 0,64 доллара.

Цена нефти выросла до 52 долларов за баррель, курс доллара США сегодня — 1,9 рубля, увеличились в полтора раза акцизы, а новый этап «налогового маневра» на 23,7 доллара ухудшает эффективность нефтеперерабатывающих заводов на каждой тонне сырья. В результате всех этих факторов — то есть влияния конъюнктуры рынка — рентабельность производства и реализации моторного топлива на внутреннем рынке Беларуси стала отрицательной.

Экспорт больше не покрывает убытки

С другой стороны, в концерне сообщают, что закупочная цена на нефть для Беларуси за последние два года повысилась на 75%. Пугаться этой цифры не стоит.

Как пояснил аналитик Либерального клуба Антон Болточко, для белорусских НПЗ производство нефтепродуктов, поставляемых на внутренний рынок, всегда было нерентабельным или, по крайней мере, не приносило прибылей. Но работать с выгодой заводы могли благодаря хорошей экспортной выручке. Ведь наша страна долгие годы покупала «черное золото» у восточной соседки по внутрироссийским низким ценам, переработанные нефтепродукты продавались по мировым, а солидная маржа пополняла бюджет.

Сейчас ситуация не такая радужная. Экспортная выручка от нефтепродуктов с каждым годом уменьшается. И находить резервы на покрытие убыточного внутреннего рынка становится проблематично. Это говорит лишь об одном: предпосылок для удержания цен на топливо попросту нет.

Татьяна Маненок добавляет, что в первом квартале 2017 белорусские НПЗ работают в условиях нехватки нефти. Вместо необходимых для полной загрузки заводов 6 млн тонн Россия поставила только 4. Известно, что такие же объемы сохранятся и во втором квартале. Ситуацию может изменить рост мировых цен на нефть, но он в первом полугодии, по прогнозам эксперта, не ожидается. А во втором полугодии хоть и будет, но вряд ли окажется значительным.

Заводы повесят на шею водителей?

Еще одна причина — это то, что белорусские нефтеперерабатывающие заводы нуждаются в модернизации. Об этом «Вечерка» уже писала два года назад. Спустя два года этот вопрос на НПЗ стоит так же остро.

Как сообщила Татьяна Маненок, в прошлом году НПЗ Беларуси оказались в сложной финансовой ситуации, им пришлось отсрочить модернизацию. Эксперт объяснила, почему она так нужна:

— Российская Федерация ставит задачу завершить налоговый маневр. Это значит, что после этого Беларусь будет закупать у России нефть по ценам, близким к мировым. В такой ситуации заводам нужно повысить глубину переработки нефти до 80–90%.

Только при таком условии можно оставаться конкурентными на мировых рынках и сохранить и заводы, и эту отрасль вообще.

По данным Белнефтехима, только в 2017 году на финансирование инвестиционных проектов белорусской нефтепереработки необходимо направить более 400 млн долларов США.

Как отмечает Татьяна Маненок, чтобы облегчить жизнь белорусским нефтяникам, государство не сможет найти такие суммы в бюджете и вряд ли станет снижать акцизы на топливо, которые лежат на плечах НПЗ.

Чтобы хоть как-то улучшить ситуацию, белорусским нефтяникам нужно повышать эффективность логистики продаж и снижать издержки на предприятиях и себестоимость продукции, например, за счет отказа от несвойственных для основной компании функций.

Правда, в условиях налогового маневра белорусским НПЗ все равно будет сложно сохранять рентабельность, делает вывод собеседница.