«Наша задача – вернуть себе улицы»

Властям пора задуматься над тем, чтобы собрать чемоданы и «валить» из страны.

В Беларуси продолжаются суды над активистами «Маршей нетунеядцев». Как правило, в судебных заседаниях свидетельствуют против «обвиняемых» строго милиционеры, а на самом суде запрещена съемка. КГБ также является звеном «замкнутого круга» - спецслужба курирует все административные процессы против несогласных. ​

Оппозиционный активист Александр Кабанов был арестован 4 раза за «участие в массовых мероприятиях». По словам активиста, ситуация в стране не пугает ни людей, ни его лично. Более того, Кабанов намерен подавать жалобу и в Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ), несмотря на то, что его юрисдикция на граждан Беларуси не распостраняется. По его словам, сложилось так, что и Лукашенко, и белорусский народ оказались «меж трех огней» и напряженная ситуация спадет нескоро. О том, как проходят судебные заседания, аресты и какие сегодня общественные настроения в стране активист рассказал в интервью BigPlanet.

- Расскажите подробнее о своих арестах? Как это произошло?

- Первоначально меня задержали за то, что, якобы, дорогу в неправильном месте переходил, потом протокол был переделан. Меня четыре раза арестовывали. Первый раз дали пять суток. Это было связано с тем, что я езжу по регионам и мы создаем команду, чтобы бороться с тем, что происходит в Беларуси. Вот таким образом пытаются препятствовать. Второй раз меня арестовали за организацию марша в Бресте против декрета № 3. Самое интересное, что сотрудники милиции находятся в зале суда и дают показания – все знают, что они врут. Это написано даже на их лицах, на поведении их сослуживцев. Они и сами все знают, что это сплошная ложь и судья видит, что они врут, люди, которые присутствуют на заседании видят, что они врут. Мы живем в таком перевернутом мире, что на государственном уровне идет сплошное вранье, когда люди привыкли уже и считают «ну а как по-другому». Никто не верит уже ни в выборы, ни в то, что говорится по телевизору, судам никто не верит. Никто не верит, что первого мая устроят всех на работу. То есть, идет сплошное вранье и это вранье разрешено на государственном уровне. Все чиновники – одни лжецы собрались, милиция – лжецы, судьи – лжецы. Все построено на одном сплошном вранье. Люди, которые пытаются сказать, как все на самом деле, пытаются жить по Конституции, по законам каким-то человеческим и так далее – эти люди не угодны в этой стране. Этих людей надо закрывать, прессовать постоянно, штрафы выписывать, приставать на каждом шагу. У нас полгорода ходит алкоголиков – ни один милиционер не подойдет, а тебя легко трезвого подойдут и заберут, и скажут еще, что ты был пьяный! Оболгать – это уже государственная политика. Оболгать, обмануть, сделать все, что угодно, чтобы выжить из страны этих людей либо закрыть их в камеру.

Первый арест – это была провокация. Какой-то гражданин пытался ко мне приставать при милиции, а в итоге забрали меня, сказали сначала, что за то, что я вышел на проезжую часть. Составили протокол, потом отпустили. Когда они поняли, что сделали что-то не так – через три часа снова задержали и обвинили в том, что я снова к кому-то там приставал и так далее. Закрыли меня сначала в ИВС, через сутки в суде я потребовал защитника, через день был снова суд и там разбиралось три дела: неявка по повестке в РОВД, второе – участие в протесте и за марш в Бресте. Я получил пять суток. После этого я вышел и на следующий день съездил в Бресте еще на один марш. Вечером того же дня снова был задержан в квартире своего дома. Опять суд, опять отпустили на 4-5 дней, а потом закрыли на 10 суток.

- Вы сами выбирали себе адвоката или вам предоставили государственного защитника? Насколько у вас адвокатура независима, если, по вашим словам, даже на судью можно повлиять?

- Да, я сам выбирал (адвоката – ред.). Адвокат не защищает здесь наши права в полном смысле. Он на суде в принципе. Мои дела, к примеру, все были в суде развалены. Все, что мне вменяли, - адвокат развалил. Был у меня суд, потом был областной суд – тоже проиграл. Потом у нас будет республиканский, верховный и я собираюсь подавать в Европейский суд по правам человека. Хотя у нас и не действуют Европейские суды, но я все равно хочу, чтоб европейские политики видели, что происходит у нас. Потому, что они все равно помогают Лукашенко и деньгами, и грантами различными. Вот откуда у нас взялись эти водометы? То есть Европа помогает деньгами нашему режиму, зная, что она делает. А может и не зная. Может не понимают, что они творят, может лобби там сидит, вот я и хочу дойти до судов европейских, чтобы они увидели, что у нас происходит.

- Много пишут о том, что действительно в судах свидетельствуют в основном милиционеры. Что вы можете сказать по этому поводу? Привлекаются ли гражданские лица для дачи такого рода показаний в делах против активистов?

- Дело в том, если взять гражданское лицо (для дачи показаний – ред.) – ему не прикажешь дать какие-то показания. Уже такие случаи были, что судебные процессы разваливались именно потому, что были привлечены гражданские люди в качестве свидетелей и они дали не те показания, которые хотел услышать суд. После этого перестали этим заниматься и на суд строго приезжают только сотрудники милиции. Больше там не бывает никого. У них есть четкий приказ дать конкретные показания. Самое интересное, что они, получив свои «указиловки», путаются в показаниях. Зачастую они дают противоречивые показания - потому что лживые. И с этими сотрудниками ничего не происходит. Был случай, когда обвиняли студента, который якобы участвовал в марше. На самом деле он сдавал экзамены в университете. Это подтвердили однокурсники и на кафедре. Так этому сотруднику (милиционеру, дававшему против студента показания – ред.) ничего не сделали: с работы не выгнали, премии не лишили. Потому, что есть приказ. Тоже самое было и у меня – два судебных дела развалилось потому, что сотрудники милиции не смогли внятно ничего объяснить, давали противоречивые показания. Поведение судьи – это вообще интересно. Судья начинает в открытую вытаскивать свидетеля на те показания, которые нужны ей во время процесса. О каком суде можно вообще говорить? Они не дают возможности снимать это на видеокамеру, чтобы этот позор увидели другие люди. На самом деле – это позор то, что происходит.

- Вы говорите, что такие показания даются по приказу. Кто курирует делами против активистов? Как построен этот «замкнутый круг», на ваш взгляд?

- Это информация абсолютно достоверная. Сотрудникам милиции, которым предлагали организовать против меня какие-то провокации (я с такими милиционерами знаком). Они, скажем так, спрыгнули с этого. У нас знают об этом все – это из КГБ идет приказ. И они так и говорят «ты же понимаешь, что этим занимается КГБ, у нас хватает своей работы и нам эти проблемы не нужны». В суде я не знаю, кто судьям дает эти указания. У них там даже в академии (Институт национальной безопасности Республики Беларусь - ред.) внушают, что государство – это один человек, который сидит на троне, а все остальное – это не государство. У них происходит вот такая профессиональная деформация. Они считают, что на самом деле защищают интересы государства, отстаивая интересы кучки чиновников. Так, что да – это дело рук КГБ.

- Массовые аресты, как вы считаете, пугают людей или провоцируют на какую-то реакцию?

- По себе я могу сказать, что меня это вообще не напугало. Что там боятся? Зато я могу смело смотреть людям в глаза и идти по городу. Потому, что они понимают, что я прав. Люди видят, что кто-то побоялся, а кто-то – нет. Рано или поздно это может коснуться любого человека. По многим людям, с кем я общаюсь тоже вижу, их этим не напугаешь. Скорее обозлились.

- Есть информация, что в таких кампаниях против активистов задействованы и сотрудники ФСБ. Что вы можете сказать о таком предположении ваших сограждан?

- Знаете, это отрицать нельзя. Могу сказать, что точными фактами не обладаю. По поводу ФСБ, думаю, что Лукашенко между трех огней: Европа, Россия и собственный народ. Потому, что ФСБ он и сам побаивается. У него-то отношения с российским руководством не самые лучшие.

- А белорусский народ среди скольких огней?

- У нас общество разделено: какая-то част общества настроена пророссийски, какая-то – проевропейски, кто-то вообще – «не трогайте нас». Те, кто проевропейские, находятся между двух огней – между силовыми структурами и пророссийскими гражданами. У нас не отключили ни одного российского канала! Весь этот поток грязи, поток лжи идет постоянно и везде. Какой канал не включи! Для некоторых людей до сих пор вот эти «Моторола» и «Гиви» (лидеры террористических группировок на востоке Украины - ред.) – герои. Поэтому, в Беларуси все очень сложно. Нет какой-то единой государственной политики, та и политики особой нету – один обман.

- Вы сейчас ездите по области и собираете вокруг себя людей. Какие вы ставите перед собой задачи? Чего вы хотите достичь такой активностью?

- Я в политике давно. И не только марши, которые были. Посмотрев сейчас, что происходит, как люди вышли на улицы, самоорганизовались, я понял, что необходима организация, которая обеспечит транспарантами, выступлениями, будет знать четко, как обеспечить, как обойти. Такого вообще в Беларуси не было. Был Минск более или менее активный, а остальные – нет. Этим наша команда и будет заниматься. Она называется «Свои люди». В этой команде должны быть люди, независимо от их партийной принадлежности. С нами выходят на контакт и в соцсетях, и звонят, и мы решили работать по всей области. Будем работать с чиновниками, организовывать круглые столы, говорить им о своих проблемах, приглашать прессу.

- Вы говорите о «сотрудничестве с чиновниками»: был случай еще в период сбора подписей против декрета № 3, когда на активистку оказывали давление после того, как она обратилась с этими подписями к местному «депутату». Как вы будет строить такое сотрудничество, чтобы оно плохо не заканчивалось?

- Надо предлагать альтернативу. И не садится за круглый стол, чтобы договориться, а садиться за круглый стол со своими требованиями. Это разные вещи. Эти требования должны быть юридически грамотно оформлены. К примеру, даже проведение массовых мероприятий. Почему любые массовые мероприятия, когда касается массовых пьянок – это происходит в центре города? Идет огульная пьянство, разрешенное властями. Когда касается политики массовые мероприятия загоняются в лес, на стадион. Этот вопрос мы хотим понимать, это зависит от местных властей. Мы хотим собрать подписи, что мы хотим, к примеру, проводить наше мероприятие в центре! Нам, в принципе, ответ не важен: если разрешат – хорошо. Я уверен, что не разрешат. Но у нас должен быть четкий ответ: вот подали заявку, вот ответ, вот нас слышать никто не хочет. Так, что нет такого, что мы будем искать точки соприкосновения. Мы будем выдвигать свои требования.

- У вас есть эта альтернатива?

- Властям я хочу предложить, чтобы они собрали чемоданы и валили из этой страны. Я хочу предложить альтернативу людям, гражданскому обществу, – и экономическую, и политическую. Мое личное мнение, что нам не нужен президент. Мне вот часто говорят «если не он (Александр Лукашенко – ред.), то кто?» Это поле просто выжжено – это ответ на вопрос «Почему все так?» Люди десятилетиями не интересовались политикой. Я считаю должно быть наоборот: сначала надо сформировать нормальное гражданское общество, а потом появится лидер. А у нас все перевернуто. Все думают, что лидер вокруг себя соберет гражданское общество. Так не бывает. Я предлагаю гражданскому обществу следующую альтернативу – парламентская республика. Пусть будет президент, но права у него должны быть ограничены, это должно быть просто официальное лицо. Он не должен решать как картошку сажать, и как тракторы делать. Нам не нужен специалист огульный, который разбирается во всем. Таких людей не бывает. Должны быть противовесы, которые позволят его угомонить. Почему парламент? Потому, что общество разделено на группы, и в парламенте должны быть все эти представители, пусть они там находят консенсус. Не может один человек удовлетворить желания всего населения, потому, что мы все разные.

- У вас есть такой опыт, что вы процедурно, согласно беларускому законодательству заявляли о намерении провести массовую акцию, но вам отказали? Вы накапливаете такие отказы?

- Отказывают всегда. Ни разу не было, чтобы разрешили. За 6 последних лет. Сколько бы мы не подавали – нам запрещено почти все. Это я в политике, я вижу это, но людям это тоже надо понимать. Плюс у нас по законодательству есть заковырки интересные. Допустим, я не могу заранее о нем объявить. А как собрать людей? Никто не знает. Нас интересует другое – это наша площадь! Наша задача вернуть себе улицы. Тем более, что в Конституции четко прописано, что мы имеем право на свое свободное мнение, имеем право на свободу организаций, имеем право на свободу собраний. В Конституции это все есть, а в жизни ничего нет.

- Что касается декрета № 3, ситуация уже настолько накалена, что это воспринимается, как повод для негодований?

- Это последняя капля была. Понимаете, как бы чиновники не доказывали, что это правильный документ – человек, который хотя бы мало-мальски знаком с экономикой, книженки какие-то почитывал – понимает, что стимулировать труд можно только в два способа. Первый способ – это повышение заработной платы и условий труда, а второй способ – это взять палку и загнать на работу. Так вот, второй способ называется рабство. Декрет № 3 это и есть рабство. На последних выборах, когда я шел, у меня одним из пунктов программы было отмена этого декрета. Я уже тогда говорил, если этот декрет будет принят – будет взрыв, люди выйдут на улицу. Вот так оно и получилось.

- Как вы прогнозируете дальнейшее развития ситуации? Как долго будет длится напряжение в обществе?

- Ситуация будет ухудшаться, судя по действиям властей. У них было два варианта: начать экономические реформы и находить с общество какой-то общий язык, попытаться услышать людей. Они выбрали другой путь – дубинки, аресты, сутки, невменяемый дела. Это видит вся страна. Пострадало очень много людей, которые вообще не имеют отношения ни к тунеядству, ни к этим маршам. Арестов было очень много. Все понимают, что это беззаконие. Сейчас, да, пошел спад массовых мероприятий, но не протестного настроения.