Преемники вождя

Режим Путина в РФ и мире воспринимается исключительно как режим личной власти стареющего сумасброда.

История с доносом на спикера Государственной Думы Вячеслава Володина, который якобы хочет стать преемником Владимира Путина, вновь оживила дискуссию о том, возможна ли в России преемственность власти вообще – при живом-то «вожде» и может ли Владимир Путин уйти в отставку с поста президента Российской Федерации.

С точки зрения современной политической ситуации в России сама возможность того, что Путина кто-то может сменить – а сам он уйдет из большой политики и удовлетворится ролью сказочно богатого дачника – кажется политической фантастикой. Между тем, стоит вспомнить о том, что еще несколько лет назад Путин не был президентом Российской Федерации, а возглавлял правительство при президенте Дмитрии Медведеве.

Медведева назовут «местоблюстителем» уже потом, когда произойдет знаменитая «рокировка». Но в момент его пребывания у власти всерьез обсуждалась возможность баллотирования действующего президента на второй строк и сохранение за Путиным портфеля премьер-министра страны. Понятно, что это вряд ли изменило бы сущность российского режима как симбиоза чекистов и криминального бизнеса. Однако расклад сил все же был бы иным и ответственность за окончательные решения – такие, как аннексия Крыма, нападение на Украину и варварские бомбардировки Сирии – лежала бы все же на другом человеке, как лежит, прежде всего, на Медведеве ответственность за вторжение российских войск в Грузию и оккупацию части территории этой страны.

После принятия целого ряда решений, которые считаются одновременно авантюрными и единоличными, режим Путина в самой России и мире воспринимается исключительно как режим личной власти стареющего сумасброда, не думающего о будущем своей страны и упивающимся моментами тактического триумфа.

Кстати, такое описание режима больше всего подходит не Путину, а Хрущеву в последние годы пребывания у власти стареющего реформатора. Как и Путин, Хрущев был фактическим наследником создателя режима. Как и Путин, пытался этот режим модернизировать – в силу собственной аппаратной логики (у Хрущева она была партийно-аппаратная и он боролся с засильем МГБ, у Путина – чекистско-криминальная и он борется с засильем обычных бандитов, союзников и конкурентов чекистов).

Как и Путин, Хрущев был внешнеполитическим авантюристом, не понимающим последствий своих действий – Карибский кризис будет похлеще аннексии Крыма и Сирии и объединяет оба события слабость и политическая нерешительность обоих культовых американских президентов, Джона Кеннеди и Барака Обамы.

Как и Путин после «рокировки», Хрущев воспринимался после разгрома «антипартийной группы» в качестве единоличного правителя, перед которым трепещут соратники. Леонид Брежнев, председатель президиума Верховного Совета СССР, вел себя перед Хрущевым не менее подобострастно, чем Вячеслав Володин – брежневский аналог – перед Путиным. Предположение о том, что Брежнев может претендовать на пост первого секретаря ЦК КПСС, еще в начале 1964 года могло восприниматься как политическая фантастика.

Для Хрущева в 1964 году все окончилось – не потому, что он не был авторитарным единоличным властителем, а потому, что он перестал удовлетворять требованиям партийного аппарата. Собственно, Хрущев стал первым секретарем ЦК КПСС и победил в борьбе за власть именно потому, что соответствовал этим требованиям, обеспечил аппарату долгожданную стабильность и покой, немыслимый в сталинские времена с их репрессиями и кадровой чехардой. А в начале 60-х аппарат стал тасовать уже сам Хрущев, переставлявший соратников с места на место и придумавший разделение партийных комитетов. Не могли понравиться аппаратчикам и внешнеполитические авантюры Хрущева – людям, взобравшимся на самую верхушку номенклатурной пирамиды, хотелось спокойно править и пользоваться «заслуженными привилегиями», а не готовиться к войне.

Нужно сказать, что преемник Хрущева, Леонид Брежнев, полностью учел опыт своего незадачливого предшественника. Генеральный секретарь не менял соратников на ключевых постах в регионах на протяжении десятилетий – так что каждая союзная республика, каждая область превратились к концу его жизни в самое настоящее удельное княжество. То, что мы называем застоем, было самой настоящей номенклатурной стабильностью. И такой же стабильности новая, куда более богатая номенклатура ожидала от Владимира Путина.

Однако Путин эту стабильность взорвал. Взорвал не только внешнеполитическими авантюрами, которые поставили под сомнение главную формулу российской власти – воруем в России, храним и тратим деньги в цивилизованном мире. Взорвал и начавшейся кадровой чехардой, когда то один, то другой руководитель российского региона оказывается в тюрьме по коррупционным обвинениям, то один, то другой депутат Государственной Думы вынужден сдать мандат из-за претензий пресловутого Следственного комитета. Застоя в России больше нет. Но и развития нет. Есть то, что после отставки Хрущева назвали волюнтаризмом.

Будет ли российская номенклатура долго это терпеть? Самым очевидным ответом является слово «всегда» – потому что все российские чиновники и бизнесмены до смерти боятся Путина и будут смиренно ждать его собственного решения уйти в отставку или физической смерти. Примерно так же в начале 1964 года рассматривали политические перспективы Хрущева – его основные оппоненты из рядов сталинской гвардии повержены, руководство страны состоит из преданных соратников и «молодежи», которая своим успехом обязана лично первому секретарю ЦК. И все эти люди боятся его до смерти.

Поэтому я бы не переоценивал страха. Я бы согласился с утверждением, что пребывание Владимира Путина на посту президента Российской Федерации более не устраивает российскую номенклатуру и бизнес – то есть не отвечает национальным интересам страны, в которой население не является субъектом политического процесса, а представляет из себя сообщество благодарных телезрителей. Правитель, который не отвечает интересам собственного окружения, рано или поздно теряет власть.

Осталось лишь понять, в какой форме эта потеря произойдет – в форме добровольной отставки с поста главы государства (например, по состоянию здоровья) или в форме закамуфлированного под передачу власти государственного переворота. Ведь пленум ЦК КПСС 1964 года, решивший вопрос об отставке Никиты Хрущева с постов первого секретаря ЦК КПСС и председателя Совета министров СССР, был именно таким государственным переворотом, только замаскированным под легитимное партийное решение.

Если аппаратчикам и бизнесменам удастся избавиться от Владимира Путина, фамилия его преемника не будет иметь решающего значения – как после отставки Хрущева не имело решающего значения, кто стал первым лицом в государстве – Леонид Брежнев или, например, Николай Подгорный, Алексей Косыгин или Александр Шелепин. Важно, чего захочет от правителя восстановивший стабильность аппарат.

А аппарат будет хотеть… «застоя». Проще говоря, новому президенту России придется отказаться от конфронтации с Западом, чтобы облегчить высокопоставленным ворам возможность комфортной жизни и сохранения средств на Западе. Россия вновь пересмотрит внешнюю политику в пользу «нового мышления», тотального отказа от вмешательства на Ближнем Востоке и постсоветском пространстве (Крым, как объект потенциального воровства, постараются в том или ином виде сохранить за Москвой), взаимопонимания со странами «большой семерки». Во внутренней политике прекратится вмешательство Москвы в стабильность региональных элит, губернаторы получат неприкосновенность в обмен на лояльность и оброк в пользу Кремля.

Словом, Россия после Путина вновь на какое-то время исчезнет из мировой политики и перестанет будоражить мир – вплоть до момента, когда наследник Путина начнет впадать в маразм, возомнит себя царем и начнет повторять ошибки предшественников.

Виталий Портников, obozrevatel.com