Сафра в Скуратах

Уберем, посеем, вспашем бесплатно.

Когда видишь «тунеядцев», посланных начальством собирать камни, оставленные великим ледником несколько миллионов лет назад на колхозных полях, понимаешь, что работы у них еще много. Как говорится, на всю оставшуюся жизнь.

В 1961 году фильм японского режиссера Канато Синдо «Голый остров» получил Большой приз Московского международного кинофестиваля. Вероятно, он был сразу показан по первому и единственному в то время телеканалу. Мы всей семьей — бабушка, отец, мать, дети — смотрим фильм и молчим. Поскольку в нем нет разговорных диалогов. Фильм показывает японскую семью – мать, отца и двух маленьких сыновей, которые живут на островке в море, у которой нет ни электричества, ни газа, ни пресной воды. Еду они выращивают на своем огороде, а воду привозят с соседнего острова. Каждый день с утра до вечера мать и отец вместе или поодиночке плывут к деревушке на берегу, набирают там два больших ведра и везут на остров, где ведра надо поднять на самый верх, к домику и огороду. Утром мать отвозит старшего сына в школу, вечером забирает его. Пока жена отсутствует, муж поливает огород.

После сбора урожая, несколько мешков они продают, несколько мешков отдают владельцу земли в качестве арендной платы.

И все это молча.

Однажды, старший сын заболевает и умирает, поскольку отец не успевает найти и привезти на остров доктора. После похорон сына мать впадает в истерику и выливает воду на землю. Но после все возвращается, ведь живым надо продолжить борьбу за жизнь.

Мне в то время было 9 лет, но этот фильм я запомнил на всю жизнь, и, как мне кажется, понял, почему «Голый остров» получил Гран-при в Москве. Для того, чтобы показать его по телевидению, чтобы его увидели те советские семьи, у которых есть телевизор, а, следовательно, и электричество. Да, у большинства нет газа, но почти за каждой деревенской околицей лес, в нем дрова, и нет дефицита на пресную воду. Она всегда в изобилии – в ручье, в колодце, в луже, даже в кране. Причем, очень часто на колхозных фермах имелись автопоилки для скотины.

В общем, получалось как в песне – эх, хорошо в стране советской жить. Куда лучше, чем в Японии. Но лично у меня (если бы спросили) могли бы оказаться и серьезные возражения. Зимой сельским детишкам жилось свободно и привольно. А с наступлением лета приходила мука мученическая. Например, маме в колхозе выделяли для прополки участки льна, свеклы и кукурузы. Каждый примерно по 50 соток. Прополешь один участок до конца, а он к этому времени зарастает сорняками в самом начале. Сизифов труд. Особенно досаждала кукуруза. Ее высевали квадратно-гнездовым способом (50 на 50 сантиметров), где в центре гнезда произрастал злак. Требовалось уничтожить все сорняки вокруг это квелого ростка. И так получалось, что в самый ответственный момент тяпка будто сама по себе сбивала и «кукурузину».

Не работа, а каторга. В самый летний зной, почти каждый день. У каждого ребенка в семье была собственная тяпка. А других орудий промышленность еще не создала, хотя в те годы советские космонавты уже, как говорилось, освоили земную орбиту, и летали туда чуть ли не каждый месяц. Хорошо еще, что в нашем колхозе кукуруза плохо росла. Ее часто скармливали скоту на корню, а после запахивали.

Но однажды, помню, кукуруза на торфяниках вымахала до 4 метров в высоту, чем всех удивила и напугала. Дело в том, что в СССР кормоуборочные комбайны, вероятно, были освоены в производстве, но их на всех не хватало. В общем, колхозное начальство обратилось к директору школы, а тот велел детям завтра приходить в школу с кухонными ножами. И рассказал, что на Кубе растет сахарный тростник, и его рубят ножами (мачете). Рубщики тростника (мачетеры) очень сильные и смелые люди. Они революционеры. И напомнил детям суперпопулярную в то время песню «Куба – любовь моя!»: «Слышишь чеканный шаг? Это идут барбудос (бородачи. – К. С.). Небо над ними – как огненный стяг… Слышишь чеканный шаг?»

В общем, педагог сыграл на теме советского патриотизма, соблазнил детские души пролетарским интернационализмом. К тому же сельские детишки тогда легко и охотно откликались на любое ласковое слово и были трудолюбивыми как взрослые.

Ведь у каждого были свои обязанности и работы в своих семьях, которые могли выполнять только дети. Дней за десять школе удалось убрать колхозную кукурузу в Скуратах, и каждый пионер почувствовал себя революционером. Намного позже я узнал, что на гектаре, засеянном квадратно-гнездовым способом, произрастает от 47 до 56 тысяч растений. На пяти гектарах, где мы проводили свою кукурузную сафру, количество растений превышало 250 тысяч. В общем, не совсем детская работа, на если Родине надо, то ей наш пионерский ответ.

Уберем, посеем, вспашем бесплатно. Мы же ведь к коммунизму идем, не ваньку валяем. Ваньку всегда валяют взрослые. Буквально на днях белорусский правитель расщедрился на обещания, и обнадежил ,идента Украины Петра Порошенко, что если у того нужда возникнет, то белорусы явятся на тракторах помочь обрабатывать тамошнюю землю. Чтобы все росло и вызревало, больше доилось и вес набирало. Но у наших народов могут быть и возражения по этому поводу. У белорусов, например, которых всегда пугают революционными беспорядками в Украине, определилось прагматичное отношение к этой теме. Почти как в басне Сергея Михалкова – что ни говорят об Украине, но белорусы «сало украинское едят». Многие из них настолько этот продукт любят, что, рискуя много потерять, уличенные белорусскими стражами границы, постоянно пытаются завозить его контрабандно. Дешевое оно, по сравнению с белорусским салом. Хотя в Украине продукцию животноводства производят фермерские хозяйство, продают ее по рыночным (свободным, базарным) ценам и никакой помощи от белорусских колхозников не ждут. Только приглашают – приезжайте, покупайте, вывозите. Ждем всех, и контрабандистов тоже.

Известно, что наш лидер все еще держится за государственное регулирование продовольственных цен, хотя они никогда не снижаются ни при какой рыночной конъюнктуре. Тупо растут вверх. Представляется, что руководство опасно увлеклось нетрадиционным для современного мира экономизмом, ожидая от него невиданных результатов и обещая отдать их своему народу. Пока получается не очень. Хотя даже самые отпетые сторонники «крупно-товарных сельскохозяйственных предприятий» устали, ожидая того момента, когда они, наконец, выйдут на самоокупаемость даже при сохранении государственных дотаций. Нет, они продолжают производить отрицательную стоимость, засевая поля деноминированными рублями, получая на урожай сущие копейки.

Давно можно сказать: так было, так и будет, если ничего в экономике не переменится. Вспоминая свое детство, когда на колхозных полях сельские школьники работали в отдельные годы до конца первой четверти, не получая за это никакой оплаты, могу сказать, что это был настоящий коммунистический труд. Бесплатным, каковым только и может он быть. Иными словами, школьники работали и делали больше, чем взрослые дяди во время своих традиционных субботников. Сейчас не вспоминают о Ленине, который прецедент (первый массовый субботник на Московско-Казанской дороге 10 мая 1919 года) объявил «фактическим началом коммунизма», поскольку, мол, благодаря субботникам значительно растет производительность труда, превосходя производительность труда при капитализме.

В СССР все пошло наоборот. Страна, несмотря на повсеместное социалистическое соревнование, проиграла в конкуренции капитализму за более высокую производительность труда. Только безумец может это оспаривать. К сожалению, за четверть века в Беларуси ситуация не улучшилась. Страна продолжает последовательно отставать от более разумных экономик.

Беларусь по-советски безумствует. Пробует заставить работать всех, выгоняя людей на поля собирать камни, которые их никогда не разбрасывали. В то же время ладятся субботники, в ходе которых проводится массовая имитация высокопроизводительного труда. Как всегда, главными имитаторами выступают начальники. Самых главных имитаторов показывают по БТ. Например, мужчины куда-то несут на плечах натуральное бревнище. Не балку какую-нибудь, а только что сваленную лесину. Как она попала на стройплощадку? Понятно, для картинки, упоминания о лелеянной пустой традиции, которую они чтут. Чтобы какая-нибудь высокопоставленная дама заявила, что вот она тоже участвовала, и будет гордо вспоминать, что в деле есть и частичка ее труда.

Это не имитация, это хуже. Поскольку люди, отправленные собирать камни с полей, оставленные миллионы лет назад великим ледником, тоже имитируют производительный труд. Но не по своей воле. А эти во всех отношениях благополучные, нарядившиеся в робу рабочих и работниц, проводят текущий корпоративчик. Они играют и заигрываются, каждому постороннему видно, что перед тобой ряженые. Минимально одетые, каждый в «частичку своего труда». Не более того.

Константин Скуратович, «Белрынок»