Лукашенко подпилил сук, на котором сидит

Режим объективно изжил себя.

Об этом в интервью Charter97 заявил координатор гражданской кампании «Европейская Беларусь» Максим Винярский.

- После первомайской акции вы провели очередные 15 суток за решеткой. Какими были условия на этот раз?

- Не могу ответить без иронии: Центр изоляции правонарушителей на Окрестина сам по себе остался таким, каким был в прошлый раз. Я слишком часто там бываю, чтобы заметить какие-то серьезные изменения. Единственное, что очень четко пришлось на себе ощутить: санитарное состояние тюрьмы стало намного хуже. Основная часть тех, с кем я делил камеру – лица, которым пришлось оказаться «за бортом» социальной жизни. Все, чем сопровождается такая «жизнь», присутствовало и в камере.

То, как проведешь очередные «сутки», во многом зависит от отношения надзирателей. В этот раз надзиратели на Окрестина специально хотели создать невыносимые условия: людей в камере было гораздо больше, чем мест, часто подсаживали бомжей - грязных, со вшами. «Вертухаи» стремились оборвать всякую связь с внешним миром и возможность бороться за свои права: забирали ручки, не выдавали бумагу.

- Вы по примеру легендарного Валерия Щукина боролись за права всех заключенных на Окрестина?

- Конечно. Хотя неполитических «обитателей» ЦИП и называют «бомжами», это такие же люди, как и все, и на них должны распространяться санитарные нормы содержания заключенных. Меня возмутило, что люди в переполненных камерах вынуждены спать без матрасов, на голых железных решетках.

Но надзиратели не обращали внимания на мои жалобы и, как я уже говорил, забирали все ручки и бумагу, полученную в передачах с воли. Никаких ответов на вопросы о беспределе тюремного руководства я не получил. Возможно, буду добиваться ответов на эти вопросы в санстанции.

- Еще в зале суда вы объявили голодовку и держали ее все 15 суток. Как себя чувствуете?

- Настроение бодрое и боевое. Это моя не первая политическая голодовка. Все 15 суток, пока я держал ее, тюремное начальство делало вид, что не замечает моего протеста. Только с 12 мая начали присылать врача, чтобы проверил состояние здоровья. Представляю, каким облегчением для них стало то, что я вышел на свободу.

О выдержанной голодовке и проведенных в застенках 15 сутках не жалею: любые сделки с совестью всегда считал недопустимыми. Мы должны по максимуму протестовать в тех формах, которые можем себе позволить в каждой конкретной ситуации. Если это уличная акция – выходить на нее, если режим ограничил твою свободу – борись за права людей любыми доступными методами, в том числе и голодовкой. И пусть власти волнуются, что все пошло не по их сценарию.

В этом году весна поздняя. Мой выход на свободу как раз совпал с первыми по-настоящему теплыми и солнечными днями. Глядя на весеннее солнце, хочу сказать: наш бой продолжается!

- На чем основана ваша бодрость и уверенность?

- Этот режим объективно изжил себя. Как и все диктаторские режимы, он находится в абсолютных неладах и с обществом, и с экономикой, и со здравым смыслом. Диктатор сам подпилил сук под собой: он настроил против себя практически все белорусское общество, даже тех, кто когда-то был его электоратом. Экономические проблемы никуда не исчезли, кризис будет продолжаться, а вот люди уже не те: белорусы обозлены, они не хотят больше терпеть, у них не осталось никаких иллюзий относительно этой антинародной власти.