Экс-министр обороны Литвы об учениях «Запад-2017»: У Беларуси все меньше суверенитета

Интеграция белорусских войск в российские только усиливается.

Об этом в интервью tut.by рассказала депутат сейма Литвы, экс-министр обороны страны Раса Юкнявичене.

— Эти учения не являются для нас оригинальной новостью. Они проходят каждые четыре года. В 2009 году мы увидели, что они носят не только оборонительный, но и наступательный характер. Тогда в сценарии маневров появилась интересная деталь: двум военным группировкам в Калининградской области и в Беларуси было дано задание объединиться, то есть совершить прорыв через так называемый сувалкский коридор — Suwalki Gap (гипотетический сухопутный коридор длиной 64 километра, который мог бы соединить территорию Беларуси с Калининградской областью России. В настоящее время по этой территории проходит граница Польши с Литвой. В странах НАТО считается наиболее уязвимой точкой западного альянса. — Прим. ред.). Эта информация уже тогда настораживала. Мы поняли, что войска соседней страны готовятся не только к обороне, но и к чему-то другому. Я напомню, что в то время подобных крупномасштабных учений НАТО не проводил. В 2014 году, когда произошла аннексия Крыма, там пересмотрели ситуацию. Хотя мы раньше говорили своим союзникам, что Россия ведет милитаризацию региона.

В этот раз Беларусь станет эпицентром учений: будет много российской военной техники и военнослужащих из России. Я не знаю подробностей, но то, что масштаб этих маневров будет очень большой и что сценарий будет направлен против НАТО и будет носить не только оборонительный характер, это уже ясно сейчас.

Поэтому и НАТО готовит ответные действия тому, что будет происходить около нашей границы. Силы альянса превышают российские, но НАТО никогда тут не показывал «свои мускулы». Сейчас военный блок Запада должен обороняться и заполнять вакуум, который появился, когда Россия начала милитаризацию в нашем регионе и стала проводить в нем военные учения.

— Как, по вашему мнению, в НАТО относятся к этим учениям?

— Они настораживают, но мы не боимся. Я думаю, что альянс подготовлен к ним. У нас тоже пройдут учения, будет усилена разведка. Это уже публично оглашено. В Литву приезжал министр обороны США, который встречался с тремя министрами обороны Балтийских государств и говорил, что имеются все возможности для нашей обороны. Исходя из того, что на такой маленькой территории будет сконцентрировано достаточно большое количество военной техники, нельзя исключать, что что-то может пойти не так. Но мы готовы и будем просто работать, чтобы не спровоцировать стороны. Литва придерживается общей стратегии с НАТО. Мы помним о том, что это не первые учения рядом с нашими границами, но они проходят впервые после 2014 года, когда после похожих учений Россия сделала то, что сделала в Восточной Украине. Мы помним про аннексию Крыма и события в Луганске и Донбассе, когда там разгорелся настоящий военный конфликт.

— Есть мнение, что после учений «Запад-2017» какая-то часть российских военных останется в Беларуси на неопределенное время. Что о такой возможности думают в Литве?

— Я не знаю, кто как думает, но я читала такие мнения экспертов. У меня по этому поводу только один вопрос. Сколько есть суверенитета у Лукашенко, сколько суверенитета он оставил себе? Мы видим, что белорусские военные силы очень тесно интегрированы в общее российское военное пространство. И вот это не может не волновать. Не то, что будет после этих учений, но то что у Беларуси все меньше и меньше суверенитета.

— Александр Лукашенко обещал, что позовет экспертов из НАТО на предстоящие учения. Есть ли уже такое приглашение у литовских военных?

— Я не знаю об этом, но помню, что, когда я сама работала министром обороны, мы приглашали на наши учения даже российских экспертов. Другое дело, что они не приезжали. Был только военный атташе. Что касается Беларуси, то ваши эксперты к нам приезжали. С другой стороны, не все декларируется. Есть международные договоры по масштабу учений, когда надо приглашать экспертов, а когда — нет. Россия всегда любила раздроблять свои учения и не показывать всего масштаба: вот одни, вот вторые, но на самом деле — это одно большое учение. Так что российская сторона часто не приглашала экспертов из НАТО, ссылаясь на малый масштаб.

— Что в Литве думают простые люди об этих учениях и что пишут литовские СМИ?

— Про учения «Запад- 2017» у нас достаточно много информации. Люди о них знают и ждут. Некоторые с опасением. Мы успокаиваем население, потому что знаем, что и Литва в отдельности, и НАТО в целом к ним подготовлены. У нас есть на это все лето, чтобы не было никаких провокаций. Но мы должны иметь в виду не только собственно военные маневры, но и информационную войну и думать о кибербезопасности.

— Что касается литовской армии. Расскажите о том, что она сейчас собой представляет и как изменилась в постсоветский период?

— Литовская армия стала формироваться после январских событий 1991 года. В 1993 году советские войска покинули территорию нашего государства. Они вышли из Литвы раньше, чем из Германии. С того момента мы стали строить свою собственную армию.

— Покупали ли в других странах генералов, как это было, например, в Украине?

— Мы не покупали. Правда, некоторые военные из разных стран, литовцы по национальности, после 1991 года попросились в литовскую армию. Они как эксперты были очень нужны, но советский багаж сильно отличается от западного. Многие из них получили возможность переучиться и получали новое военное образование в Германии и Америке. Мы строили нашу армию с самого начала по натовским стандартам. Нам не надо было ее перестраивать, как это было, например, в Польше, мы начинали все с чистого листа. Да, были люди из советской армии, но в основном пришли молодые ребята с патриотическими настроениями. В формировании нашей армии можно выделить несколько периодов. Сначала, до вступления Литвы в НАТО, мы строили армию по принципу территориальной обороны. У нас было три бригады и большой резерв военнослужащих в запасе. Тогда у нас была призывная система. Нужно было новое оружие, но не было денег. На тот момент у нас уже было подано заявление в НАТО, и все наши стремления и усилия были направлены на то, чтобы вступить в альянс.

Потом пришло время, которое я называю «периодом наивности». Тогда литовские политики поверили тому, что теперь нам не надо уделять очень большое внимание обороне и НАТО нам поможет. А с другой стороны, говорили, что никто на нас не будет нападать, потому что Россия уже другая. Кстати, вся эта наивная идеология была и в НАТО. Она влияла и на нас. В 2008 году мы отказались от призывников, армия уменьшилась, осталось несколько батальонов и одна бригада. Самое главное было в то время — это участие в международных операциях. Мы присутствовали в Афганистане и Ираке. Это было хорошее решение, потому что тогда мы помогали нашим западным партнерам, а теперь НАТО очень серьезно относится к вопросу помощи нам. В тот период мы отказались от территориальной обороны — сейчас понятно, что это была большая ошибка. И после 2014 года у нас наступил следующий период развития нашей армии. В первую очередь мы вернули территориальную оборону.

— Это было сделано после событий в Украине?

— Да, после аннексии Крыма. В 2015 году мы вернули призывную кампанию. Сейчас призываем каждый год по 3500 молодых людей. Больше — пока нет резервов, но мы будем переходить на всеобщий призыв. Во всяком случае есть такой план. Наше правительство выступит с конкретными предложениями. А пока прием в армию больше похож на лотерею.

— Как к такому изменению в формировании Вооруженных сил относятся простые люди в Литве и в парламенте?

— Люди изначально хорошо относились к возврату призывной системы, понимая ситуацию с Россией. По последним результатам социологических опросов, около — 60 процентов, а я думаю, фактически 70 процентов опрошенных поддерживают реформы в литовской армии. Также находит поддержку у людей и идея всеобщего призыва. Как оно будет дальше — посмотрим, ведь пока это только концепция, а сейчас в парламенте по этому поводу проходят дискуссии.

— Означает ли возврат всеобщего призыва отказ от контрактной системы?

— Нет, конечно. Все будет как и сейчас. Главное понять, что в Литве никто не отказывается от профессиональной армии. Призывники — это только рядовые солдаты, основа обороны страны — профессионалы. Сейчас призываются не все молодые люди, потому что деньги идут в первую очередь на перевооружение и модернизацию профессиональной армии. Мы планируем, что до 2019 года в литовской армии будет около 20 тысяч профессионально подготовленных военных.

— Что может почерпнуть белорусская армия у литовской?

— Стандарты. Они у нас совершенно другие. Они начинаются с уважительного отношения между людьми. Дедовщины у нас нет. В нашем демократическом обществе и, соответственно, в армии это невозможно.

— Каковы отношения в военной сфере между Беларусью и Литвой?

— В бытность моей работы министром я встречалась с вашим министром обороны, с которым мы в 2010 году перед президентскими выборами подписали в Вильнюсе договор о военном сотрудничестве. Тогда мне сказали, что Литва была первым государством из НАТО, которое подписало такой документ с вашей страной. Не знаю, правда ли это, но очень немного государств — членов НАТО подписывали такие договоры о военном сотрудничестве. Чего-то существенного данный договор не дает, однако это юридический документ, который позволяет развивать наше военное сотрудничество, например, обмениваться профессионалами. Однако не знаю, насколько сейчас он выполняется.

— Поменялись ли отношения Литвы и Беларуси после белорусских президентских выборов в 2015 году?

— Ничего нового не случилось. У вас стабильность. На мой взгляд, интеграция белорусских войск в российские войска идет и дальше. Я хочу сказать, что многие эксперты, не только в Литве, считают, что Беларусь не является суверенной военной силой. Лично у меня больше надежд, чем у представителей других государств, которые забыли о том, что Беларусь суверенна и считают ее частью России. Я так не думаю. В Беларуси за время независимости выросло поколение людей, которые не хотели бы, чтобы суверенное белорусское государство исчезло с карты мира. Я думаю, что Беларусь — это уже состоявшееся государство, которое переживает переходный период.

— Я хочу спросить вас о «Белом легионе». В Беларуси говорилось, что для подготовки людей, которые якобы хотели устроить массовые беспорядки в стране, использовались лагеря в Польше и Литве? Нашли ли у вас эти лагеря?

— Их не было, поэтому и найти не можем. Но это такая методика, которой также пользуется и Путин — наружный враг, большой враг снаружи, и мы должны консолидироваться и бороться. Но по-настоящему этого врага нет, и я не понимаю, почему люди продолжают верить в него. Наверное, это так влияет пропаганда по телевидению. Я слышала такую поговорку про пропаганду — огурец не хотел быть соленым, но его опустили в соленую воду и он стал соленым. Так и в этом случае. Когда люди смотрят телевидение, по которому транслируется только одно мнение, вот тогда очень легко манипулировать сознанием людей, говорить о каких-то лагерях, которых на самом деле нет.

— Вы были первой женщиной-министром безопасности в Литве. Как это было, что вы ощущали?

— Когда я смотрю на эти 4 года в моем прошлом — я понимаю, что это был своеобразный вызов, потому что женщин-министров, которые ведали вопросами обороны и безопасности целой страны, в Литве не было. Но тогда я об этом не думала. Знаете, когда женщины говорят про феминизм и что кто-то ущемляет женские права, я всегда говорю, что все зависит от тебя, что у тебя внутри и как ты себя внутри чувствуешь. Я никогда не думала, что я не могу идти в министры, потому что я женщина. У меня были сомнения, хватит ли у меня компетенции, потому что это нелегкая работа и большая ответственность. К удивлению, наше общество меня хорошо приняло. Стоит напомнить, что в странах — участницах НАТО министром обороны не может быть профессиональный военный. Военнослужащий — это главнокомандующий военными силами, а министр не командует армией, он просто ведет политическую работу, осуществляет гражданский и политический контроль за оборонительным бюджетом, развивает стратегию развития. В любом случае это был урок для нашего общества.

— Было ли вам страшно?

— Да, было, не потому что я женщина. Просто я чувствовала, что не все знаю. Это как идти в первый класс, первый раз сдавать экзамены — всегда присутствует некоторое волнение. Первые полгода работы, конечно, было нелегко. Представлять Литву в НАТО — это большая ответственность, ибо ты говоришь не от своего имени, а от целого государства. Мы пережили достаточно сложное время, когда на все, в том числе и на оборону, остро не хватало финансов, ведь мы пришли в правительство в 2008 году, когда начался кризис — падение общего валового продукта в стране было 15 процентов. Это уже был кризис национальной безопасности. Мы делали все, чтобы не допустить коллапса, на оборону оставалось мало денег, но в то же время наши договоренности с НАТО требовали увеличивать военный бюджет. Тогда было главное — сохранить численность профессиональных военнослужащих, потому что оружие можно купить и завтра, а для подготовки военного надо потратить 10−15 лет. Но как-то справились.