Пусть Путин покается и пострижется в монахи

Известный диссидент написал открытое письмо о смене избирательной системы в России.

Известный советский диссидент и правозащитник Сергей Ковалев обратился с открытым письмом к Председателю общественной организации «Комитет по предотвращению пыток» Игорю Каляпину. Поводом для письма стала различная оценка деятельности Совета по правам человека при Президенте РФ, который давно уже подвергается критике со стороны правозащитного сообщества. Одновременно Сергей Ковалев смог дать исчерпывающую и точную оценку ситуации в области прав человека в условиях существующего в России режима.

Текст письма опубликован на сайте grani-ru-org.

«Мои претензии к Совету по правам человека (СПЧ) обоснованы чрезвычайно просто. Судите сами: СПЧ, казалось бы, обязан руководствоваться фундаментальными принципами демократии, запечатленными в Конституции РФ. И, исходя именно из этих принципов, давать свои рекомендации г-ну президенту. Но все мы отлично понимаем, что принципы эти в России грубо нарушены властью, возглавляемой президентом. Я не буду входить в подробности, назову только всем очевидные, лежащие на поверхности факты:

В России нет выборов со свободной, равноправной конкуренцией кандидатов; такие выборы грубо или чуть более искусно имитируются. В парламенте господствует партия власти и скромно присутствуют отобранные властью фракции псевдооппонентов.

В России вот уже сто лет снова нет суда. Он и существовал-то, постепенно совершенствуясь, чуть более полувека. То обстоятельство, что заметный процент дел о кражах и поножовщине разрешается удовлетворительно, никак не противоречит моему утверждению. Как только даже невысокому начальству померещится в деле политический привкус, «независимость» суда тает как дым. И эта независимость — тоже имитация, весьма топорная. Независимость существует лишь в словах президента «не могу же я вмешиваться в судебные решения». Ой, может! И вмешивается.

Подавляющее большинство наших СМИ лжет не меньше сталинских. Не нужно никаких главлитов, редакции сами принимают привычную им позу. Вот вам имитация свободы слова.

Из этих имитаций возникает имитация разделения властей. Этот список можно продолжать бесконечно.

Важно, что наибольший имитатор, распорядитель всех имитаций – сам г-н президент. Признаем, в своих речах он отчаянно имитирует логику.

Вернемся к СПЧ. Как советовать гаранту гарантировать то, что он и в грош не ставит? Отговорил присягу, бросил завалящую брошюрку, которой трепетно касался рукой, поглубже в стол и правит по понятиям.

Ведь это он заправляет командой клеветников, сажает за неугодную публикацию, за мирную демонстрацию, бряцает оружием то тут, то сям. Что можно ему посоветовать? Покаяться и постричься в монахи? Он ведь у нас истовый христианин, пусть повторит Савла и обернется Павлом!

СПЧ не смеет ставить насущные вопросы о грубом несоответствии между государственной политикой и Конституцией, правом, международными обязательствами — это равносильно переходу в радикальную оппозицию, требованию смены власти. Зачем президенту такие советники? В цивилизованных странах на то существует парламент. Любой президент нуждается лишь в таких советниках, которые разделяют основы его политической стратегии. Если же советник обнаруживает принципиальное несогласие с этой стратегией, он подает в отставку. Такое уже случалось в недавней нашей истории.

Вот примеры бессилия и никчемности СПЧ. Самый яркий — маленькая советско-фашистская республика в составе России. Вместо бесконечной партизанской войны и большого карательного корпуса президент выбрал Кадырова. Сейчас их взаимозависимость такова, что наш гарант не может (или не хочет?) потребовать от вассала даже легкого намека на приличия. Чечня задавлена страхом. Убийства, исчезновения, пытки, особый вид заложничества – это знают все

Что же СПЧ советует президенту делать с Чечней дальше? СПЧ выезжал на Северный Кавказ — в чем же он убедил г-на Путина?

Или же противодействие коррупции. Г-н Навальный с небольшой группой тоже противодействует коррупции. Он работает эффективно. СПЧ предложил ему гражданское участие? СПЧ воспользовался его результатами? Не думаю. Навальный понимает, что нет коррупции страшнее той, на которой наживаются высокие государственные лица. СПЧ вынужден бороться с коррупцией «вообще», чтобы не задеть кого не надо. А «коррупции вообще» не бывает, она всегда весьма конкретна.

Реформа пенитенциарной системы. Вот уж точно, тюрьмы наши самые скверные в цивилизованном мире, в который мы все-таки входим благодаря успехам науки и культуры. Но тюремная реформа не дело наблюдательных комиссий — это очень непростое дело законодательной власти и правительства. ОНК, конечно, должны были бы давить на власть, да она по природе (и по родословной) всегда на стороне тюремщиков и сама предпочитает поступать с ОНК как бог с черепахой. Так же, как СПЧ, пропорции в составе ОНК недурно отрегулированы.

Совместная группа СПЧ и Минюста по совершенствованию законодательства об НКО. Что же там можно вообще совершенствовать? Последнюю редакцию закона (ту самую, которая вводит применительно к НКО понятие «иностранный агент») можно усовершенствовать только путем отмены. Минюст и прокуратура как раз уполномочены награждать НКО этим титулом. Кто может надеяться, что исполнитель закона захочет опротестовать его?

Сколько я ни спрашивал, не услышал вразумительного ответа о целях, которые уважаемые люди (условно говоря, «иноагенты») преследуют в этом Совете. Пожалуй, не только я не понимаю. Вот Т.Е. Ворожейкина, в целом не одобряющая СПЧ, пишет, что поскольку уважаемые люди «…согласились с очевидными репутационными потерями, став членами этого Совета, то у них были серьезные мотивы для этого, и я уважаю эти мотивы». Нечто в этом же роде говорила С.А. Ганнушкина. Что за мотивы, не говорят. Дескать, раз люди хорошие, да еще и репутацией рискуют, стало быть, и мотивы серьезные. Да что ж за мотивы-то? Может, секретные? Приходит на ум масонская ложа, которая втайне действует ради всеобщего блага.

Взаимодействовать с разной нечистью приходится, тут не отвертишься. Тебя тащат, а ты упираешься — вот и все взаимодействие. А вот сотрудничать негоже. Эта миссия не святая и не правозащитная. Что значит, например, «сотрудничество» с судом? Если это настоящий суд, ему «сотрудничество» противопоказано — есть обязанность говорить правду, всю правду, ничего кроме правды. А если советская пародия на суд — у нас было принято ничего не говорить. Так же мы «взаимодействовали» с прокуратурой, следствием. Сотрудничали с ними либо стукачи, либо сломленные, слабые люди.

Я не склонен к «дьяволизации» лично Путина. Кто он такой, этот зауряд-подполковник? Воспитан уличной шпаной, потом советским юрфаком, где старались скрестить право с марксизмом, потом КГБ, где учили цинизму и находчивой лжи. Он и делает то, чему научили. Виноваты же мы сами. Потому, что позволили обстоятельствам сложиться так, что страна, едва выползшая из советского мрака, дружно проголосовала за возвращение назад. И твердо стоит на этом.

Зло нашего мира исходит не от Путина, а от биологической природы человека. Однако Путин и такие, как он, лишь способствуют злу.

Как ни странно, заменить Путина можно почти все равно кем. Лишь бы эта замена произошла в результате честных, открытых, равноправных выборов. И такая избирательная система сохранилась бы. Даже если бы Путин был избран на таких выборах, и то благо. Сменить избирательную систему важнее, чем Путина».