Как живет «потайной» Витебск

Витебск, который не каждому знаком.

Жизнь в Витебске течет неторопливо. Приветливо улыбается покупателям Виктор, вспоминает лихое прошлое таксист Бацилла — у каждого из них свои истории, но много общего: Виктор, Бацилла, Удав, Мопед и много кто еще делали и делают «другой» город, настоящий котел, в котором варятся самые невообразимые вещи. Чтобы узнать, что там происходит, Onliner.by провел день в областном центре и почувствовал его ритм.

Интересный факт: жизнь в Витебске существовала до «Славянского базара», существует во время него и будет существовать после. Местные называют город культурной столицей страны и имеют на это все основания, главное — знать, куда и зачем идти, где и что смотреть.

Людей, которые существуют здесь параллельно жизни обычного горожанина, можно встретить на каждом шагу. Они поют, рисуют, читают стихи, играют на самых разных инструментах и вообще делают невообразимые, несусветные штуковины, потому что по-другому жить не могут. Это городские вены, артерии и другие кровеносные сосуды, которые не позволяют сердцу остановиться во время большого сольного концерта Стаса Михайлова или другого масштабного стихийного бедствия.

«Репетировали в подвале, периодически приходилось стряхивать с ног блох»

Макс Жуков родился в те времена, когда символизирующего удаль советской эстрады праздника в городе еще не было в помине. Но город жил.

— Родился я в районе, который в советское время называли Палестина — здесь жило очень много евреев. Само собой, место не предполагало какого-то бунтарства: публика не та. Но потом мы переехали: отец получил квартиру в панельном районе на окраине, хотя сейчас это уже фактически центр города. Там все и началось. Собрались все слои населения, и произошло бурление различных элементов.

Максим рос так же, как и любой подросток в конце восьмидесятых: каким-то чудом доставал непривычную для региона рок-музыку, записывал с телевизора десятисекундные отрывки песен группы Kiss и гонял их по кругу — даже этого малого хватало, чтобы как следует вставило. В общем, история настолько каноничная, что пересказывать ее может каждый третий белорус, переживавший бодрый пубертат в те увлекательные годы.

Самое интересное началось чуть позже, когда Максим получил гордое прозвище Мопед.

— Про мопед тогда мечтал каждый подросток, все хотели быть байкерами, — вспоминает Жуков. — И на 16-летие родители подарили мне деньги, на которые я его и купил. В тот же день объездил на двухскоростном мопеде «Дельта» все окрестности. И на следующий день. И через день. А день рождения у меня 13 февраля. Теперь это маркер: Мопедом меня называют только люди из прошлого.

Чуть позже Мопед вместе с Бациллой и Удавом собрал первую грайндкор-группу Беларуси под названием «Катафалк». Жуков играть ни на чем не умел, поэтому сразу же сделался директором, арт-менеджером и продюсером коллектива.

— На Московском проспекте появилась точка аудиозаписи с сотнями альбомов, заботливо рассортированных по стилям. Когда водились какие-то деньги, ты все по очереди в алфавитном порядке записывал: какая-то Metallica, Artillery. На эту музыку меня подсадили мои новые приятели, с которыми я познакомился в своем панельном районе. Соответственно, мы решили сколотить группу. Первая репетиция состоялась у меня в квартире: барабанщик-вокалист Бацилла стучал карандашами по деревянному детскому стулу и истошно орал, гитарист Саша бил по струнам акустической семиструнки. Интересный был персонаж Бацилла — сейчас работает таксистом. Ни на чем играть не умел и был в группе вокалистом — просто кричал. Клички всем давал именно он. Гитарист сейчас работает ювелиром (бывший волейболист под 2,10 ростом — Бацилла с настоящим именем Ваня дал ему кличку Удав).

Когда Советский Союз дышал на ладан, в Полоцке образовалась первая в Беларуси дэт-метал-группа Dzida, и слухи о том, что где-то там играют «смертельный метал», распространились очень быстро. На самом верху трибун стадиона «Динамо» кто-то написал баллончиком название коллектива, и это выросло в одну большую легенду.

— Все люди в городе представляют грибной мицелий. Даже если ты находишься на самом краю этого отростка, то все равно знаешь, что происходит где-то там, далеко: комьюнити крепкое. Раньше все тусовались в определенных местах, а вся информация передавалась из уст в уста. В начале девяностых, когда Советский Союз распадался, мы откуда-то узнали, что в Полоцке будет проходить метал-концерт — слухи поползли. И вот мы с Бациллой и кем-то еще поехали на электричке на этот сейшен — даже не были уверены, что это в Полоцке. Приехали вечером, идем по улице, а нам навстречу волосатый. Свой!

Витебск бурлил и почковался новыми объединениями, локациями и персонажами. Группы, имена, площадки появлялись и исчезали, уступая место новым. Еще в советское время был организован первый городской рок-клуб, усилиями которого в местной филармонии даже выступил Свин из группы «Автоматические удовлетворители». Городские власти давали дорогу любой инициативе, так что у людей творческих на руках имелись козыри. Мопед-Жуков в то время только начинал и тусовался с группой «Катафалк» в подвале.

— Мы были совсем зеленые и репетировали в подвале того же дома, где и жили, а соседи нас гоняли. Помещение мы захватили самовольно, поставили там барабанную установку, магнитофон с колонками. Я старался там не сильно тусоваться, потому что в этом подвале было много кошек. Периодически приходилось стряхивать с ног блох — в общем, место чисто по грайндкору. Выгоняли нас оттуда с милицией.

«Спрашиваю: „Название у вас есть?“ А они говорят: „Да, «Пять диезов»“»

Витебск до сих пор живет в режиме относительной творческой свободы. Недавно местные художники получили в свое распоряжение старый двухэтажный дом в центре города и соорудили из него что-то похожее на музей, но живое, цветущее и хулиганское. Сейчас здесь кипит жизнь, работают творческие люди, сверкающие глазами и делающие вещи, которые обыватель обычно обходит стороной, чтобы не дай бог не вырваться из своей зоны комфорта навстречу чему-то неизвестному.

— Вот такую лавочку скоро установим, — крадет нас на пару минут тромбонист «Серебряной свадьбы» Евгений Половинский — его глаза горят. — Она из мелких частей состоит, которые можно переворачивать — три разные картины получаются, каждый прохожий может оставить свою. Скоро установим…

Вообще, в Витебске сейчас четыре альтернативных клуба, и только один из них зарабатывает баром, все остальные существуют на спонсорские деньги учредителей. Dietrich, VZAP и «Чердачок» действуют, скорее, благодаря упрямому желанию владельцев делать в городе музыку. Нужно сказать, получается это неплохо: случается, что в один вечер может проходить пять рок-концертов — и на всех локациях будет публика. Чудо, не иначе.

Все городские тусовочные места с пометкой «ретро» находятся на небольшом пятачке в центре города, который у приезжих ассоциируются в основном с амфитеатром, «Славянским базаром», жареными свиньями и гармошкой, а для местных имеет крепкий контекст.

— Вот прямо здесь, возле подземного перехода, было место, которое называлось Ямой — неформалы собирались в окрестностях в начале «нулевых», — рассказывает Максим. — Здесь же находился клуб «Юла» — небольшое помещение, которое принадлежало государству и, соответственно, имело не очень хорошую репутацию. Я здесь решился сделать концерт лишь однажды, да и то имел большие проблемы с организацией.

Вообще, Жуков всячески делал концертную жизнь Витебска разнообразной и веселой. Первое мероприятие он организовал в 1998 году в рамках фестиваля «Студенческая весна». Там же в свое время выступала группа «Катафалк» — лихой грайндкор так вставил местную публику, что в зале был биток. Люди орали название коллектива, а в отделе культуры позже кричали: «Кто раскрутил эту группу?» Позже сорганизовался новый рок-клуб, за который отвечал Мопед, а потом еще появилась первая компьютерная студия BUTT Records, которой тоже занимался Максим.

— Все началось с того, что я купил драм-машину Alesis SR16 и стал жутко востребованным музыкантом, потому что в то время в городе было два таких девайса, а стоили они жутких денег, — говорит Жуков. — А участнику второго состава «Катафалка» от бабушки досталась квартира, он подсобрал денег и в 1999 году купил наимощнейший компьютер Pentium I — это была просто пуля! Удав одолжил нам $120 на профессиональную звуковую карту, и в квартире с голыми стенами мы соорудили студию. Потом я эту квартиру у Сергея купил — там сейчас живет моя мама.

А вот здесь, у реки, было популярное среди панков место — «Стена». Тогда еще окрестности не были облагорожены и украшены застройкой религиозного характера, а на холмах тусовались темные личности, которые выпивали, употребляли наркотики, слушали музыку и развлекались тем, что собирали комок из желтых соплей и плевали друг другу в рот.

Витебск тогда напоминал один здоровенный творческий котел. Здесь начинала свое кабаре Бенька, лихо угорал на концертах отчаянный Михей Носорогов, делал записи Вовка Плюмбум, «стреляла» по всему миру сакобилли-группа Nitkie, в которой тоже участвовал Жуков.

Здесь же играл первые концерты, пожалуй, самый успешный витебский коллектив 5’Diez. Появилась она, точнее ее название, тоже благодаря Жукову. Тогда он был арт-директором клуба «Сова» и получил письмо от новой группы, которая просилась выступить.

— Я подумал: «Ну черт его знает! Может, они играют плохо?» Но одной группы не хватало, и я их вписал. Спросил, как на афише их представить, а они говорят: «А у нас нет названия, придумай что-нибудь». Ну я и тыкнул на рандомную клавишу — получились английские номера — #####. Они выступили, и вроде бы неплохо, а второй раз я их уже приглашал. Спрашиваю: «Название у вас есть?» А они говорят: «Да, „Пять диезов“».

То, что осталось от «Совы», находится на Московском проспекте и сегодня называется торговым центром «Беларусь». Работает здесь еще один видный в прошлом деятель витебского подполья — Виктор. Сейчас он владелец павильона с полиграфической продукцией, а тогда — продавец счастья для любого неформала.

— Недавно ехал в троллейбусе, а ко мне парень подходит: «Это вы в „Железке“ работали?» Было приятно!

«Железка» — это ларек, украшенный вывеской Stimorol. Там было все: только вышедший в 1994 году In Utero группы Nirvana, журналы, кассеты, диски, объявления о поиске музыкантов. Вообще, если вспоминать людей, которые формировали тусовку, окажется, что все они неплохо устроились. Кто-то занимается кофейным бизнесом, у кого-то охотничий магазин.

«Если бы я на мировом уровне вышивал крестиком, то, наверное, уехал бы в Швейцарию»

Максим Жуков сейчас тоже бизнесмен и занимается музыкальным оборудованием. Правда, если вникать в нюансы, можно как следует запутаться. Самое главное осталось: он до сих пор делает концерты. Правда, уже в собственном клубе.

— Я сделал перерыв в концертной деятельности на 10 лет: просто пообещал себе, что следующее мероприятие сделаю только в своем клубе. И сделал. Долго искал подходящее помещение на аукционах, но все они были жутко дорогие. И тут попалось вот это — купить его удалось чуть ли не по номинальной стоимости.

Сейчас заведение в старом здании, где раньше была советская сберкасса, гордо называется лофтом Dietrich. Концерты здесь проходят регулярно, а иногда даже каждый день.

Максим устраивает экскурсию по клубу. Вот здесь раньше была комната-сейф, внутри «задекорированная» двухмиллиметровой сталью, и там стоял еще один сейф.

— Мы его вскрыли, и там я нашел пачку-муляж советских денег. Они были обрызганы специальной невидимой краской, и через некоторое время у меня руки красными стали.

А вот здесь «Нарния» с санузлом — людям с избыточным весом и пятым размером груди попасть туда проблематично.

Существует заведение на «спонсорские» деньги учредителя, то есть Максима. Фактически оно не приносит прибыли, но и убыточным не является. Просто вот такое удивительное место, где можно как следует оторваться. Причем на каждое мероприятие Максим имеет гастрольное удостоверение и работает строго в правовом поле. Сложно. Но по-другому уже не получается.

— Витебск — это ламповое место, которое, в общем-то, не хочется покидать, — оглядывается по сторонам Макс. — В последние годы в этот город приехали всякие нехорошие люди и делают с ним всякие нехорошие вещи, которые коренным жителям не нравятся. Но люди в массе своей остались, и это напоминает ламповый радиоприемник.