«А что, если Коля перейдет на сторону бандитов?»

Под Бобруйском восстановили театральную традицию ВКЛ.

Речной театр продолжает традицию «плавучей сцены» Михаила Казимира Огинского, пишет сайт телеканала «Белсат».

Гастроли Речного театра по Березине со спектаклем «Царь царь» по народной драме «Царь Максимилиан» в адаптации Алексея Ремизова и постановке сербского режиссера Бркича Драгона Бошкавца начались в деревне Углы под Бобруйском.

«Наш плот станет сценой, а берег реки – зрительным залом», – говорилось в приглашении на «Фейсбуке».

Гостям дали координаты и пообещали свежий воздух, купание под звездами и встречу рассвета на берегу реки.

«Страшно боюсь воды»

Идея плавучего театра родилась у актера Свободного театра Андрея Уразова, хобби которого – водный туризм. Бошкавец – псевдоним режиссера Юрия Дивакова, известного по спектаклю «Войцек» на сцене Купаловского.

«Идея родилась во время сплава год назад», – говорит исполнитель роли Царя Василий Сенькин. – Тогда Андрей предложил: «А не поставить ли нам спектакль?»

«Год назад мы плыли на плоту, но никакой мысли о театре еще не было. Впервые, кажется, я сказал об этом друзьям в конце зимы, – говорит Уразов. – А плот, кстати, тот же – мы его сняли с реки и завезли Васе домой. Не думали, что сохранится, а он простоял год».

«Чтобы придумать имя несуществующего режиссера, мы обратились к несуществующим странам – Чехословакии и Югославии. Поискали в интернете типичные имена – и вот», – говорит Уразов.

По словам Андрея, они хотели «поговорить с народом простым языком – через басни, баллады, былины или народные песни».

«Вася тогда увлекался творчеством Ремизова и читал его книгу «Посолонь», в которой полуактеры-обрядники взаимодействуют со зрителями. Я предложил срежиссировать это Юре Дивакову. Сказал: «Люди, плот, река», и ему сразу понравилось. Через пять дней после разговора Юра прислал мне «Царя Максимилиана» – народную пьесу в обработке Ремизова.

По словам Дивакова, для него это был не только творческий, но и личный вызов – до этого на плоту он никогда не плавал: «Cтрашно боюсь воды».

«Без Дивакова я бы разорвался – быть и внутри, и снаружи спектакля. Нет ни соответствующего образования, ни опыта: я же инженер-металлург, – рассказывает Уразов. – Пьесу мы адаптировали, некоторых персонажей совместили или просто выбросили, добавили беларускамоўнасць. Сюжет – конфликт царя и сына, который отказывается от веры. Гуляя с Юрой в парке, мы поняли, что отталкиваемся от крутой фантазии: а что, если Коля Лукашенко, в какой-то момент скажет отцу: «Ты делаешь х…ню»? Если он вдруг присоединится к десяти миллионам «бандитов»? Мы трансформировали это в языковой конфликт и на это нарастили все остальное. В конце я хотел еще снять трусы – кубинский флаг – чтобы плот ушел под ним: работа должна была получиться интернациональной – речь идет не о Беларуси, а о том, что власть способна сама себя сожрать. Как на афише», – говорит Уразов.

«Клейте афишу где хотите – на Доме культуры нельзя!»

«Когда-то Березина была судоходной, сейчас осталась только паромная переправа в Паричах – довольно редкое, на самом деле, для Беларуси явление, – говорит Уразов. – Я думал, что зрители будут плыть на пароме, а мы – играть на плоту. Надо только было договориться с речным судоходством. Но потом мы нашли в Паричах прекрасный пляж рядом с Домом культуры: колонны, скульптуры – выглядит массивно. Когда мы приехали с афишами, из ДК вышла женщина и стала расспрашивать, кто мы и что мы. Говорим, что мы народный Речной театр, энтузиасты-авантюристы, вот самоорганизовались при поддержке Свободного театра. Она: «Ой, а что это? Это как Молодежный?». Я же не буду говорить, что это гараж и андеграунд – сразу никакой афиши бы не было. «Да, как Молодежный, – говорю. – На Козлова». Она: «Ну хорошо, только надо уточнить у зама по массовым мероприятиям». Заместитель сказал, что нужно уточнить у директора. Директор не знал, что ответить. Женщина ждала согласований, а потом ей позвонили и сказали: «Нельзя». «Клейте где хотите – на Доме культуры нельзя!», – говорит она нам.

«Андрей предлагал восстановить тот театр, который давно умер: уличное скоморошество, которое имеет своего зрителя, которое дает возможность актерам заработать. Это уже музейный экспонат, – говорит Юрий Диваков. – Более того, в Беларуси такого театра практически никогда и не было».

Во время показа местные жители из зрителей включаются в действие и комментируют каждую сцену. Когда сын Царя показывает задницу, деревенские мужики кричат: «Не пугай детей!»

«Наш формат отсылает именно к такому театру, когда актеры выступают в повседневной одежде, выворачивая ее, и она становится костюмом. У Андрея была идея: то, что используется на плоту для сплава – используется в спектакле. Мы используем личные вещи актеров, которые после выступлений применяются в жизни. Если кому-то холодно – он может надеть царскую шубу», – говорит Диваков.

Если скоморошество было естественным явлением скорее в Москве, в Беларуси «зеленый театр» существовал как минимум с 18-го века, когда Франциска Урсула Радзивилл, первая в ВКЛ женщина-драматург, начала ставить спектакли в парке на окраине Несвижа, а также на валу под замковыми стенами.

«У Радзивилл были другие финансовые и организационные способности, – говорит Диваков. – У нас иначе: ты «попадаешь» в природу или нет, она тебя «съедает» или ты ее немного подчиняешь».

Классический речной театр появляется в Беларуси в 70-х годах 18-го века благодаря Михаилу Казимиру Огинскому. После возвращения из эмиграции бывший гетман ВКЛ плотно займется музыкой, откроет оперу в Слониме и плавучую сцену на реке Щара.

Уразов добавляет, что «зеленым» был когда-то и Свободный театр – спектакли играли прямо в лесу.

«Например, для «Пинтера» («Быть Гарольдом Пинтером». – Прим.) реквизит был не нужен: поставили четыре кресла – и понеслась».

По словам труппы, подготовка «Царя царя» длилась меньше недели, из которых на репетиции было отведено всего три полноценных дня. Сложнее всего было подстроиться под погоду.

«Планируем репетицию на одиннадцать – начинается дождь. И не можешь ничего сделать», – говорит Диваков.

«В обычном театре ты привыкаешь к лайтовым условиям, когда у тебя есть гримерка, зеркало. В такой ситуации украшение себя занимает много времени, – говорит режиссер. – В нашем случае для этого нет ни времени, ни возможности. Поэтому актер рассчитывает, что он может сделать в таких условиях для конкретной сцены, для всего спектакля и себя лично – например, как он будет падать в воду ».

«Вообще, думаю, все бы получилось, даже если бы согласился только Вася Сенькин, играющий главного героя, – говорит Уразов. – Но у нас собралась команда, и стало понятно, что мы это сделаем, что работать будет интересно».

«Мы ничего никому не должны»

Сенькин делает спектакль культовым: сначала блестяще справляется с главной ролью, потом – прекращает гастроли. В середине спектакля, бросая сына в воду с мокрого плота, Царь неудачно поскользнулся и вывихнул руку.

«Вася заходит в палатку переодеться и говорит: «Я, кажется, сломал руку. Не могу двигаться», – вспоминает Диваков. – Я говорю: «Надо закончить, осталось немного». И он: «Я закончу».

Сенькин играл так, что про травму зрители узнали только после спектакля.

Когда сцена начала уплывать, зрители вместо аплодисментов бросились от радости обнимать друг друга, пока одна из девушек не напомнила, что нужно согреть промокших актеров.

Через несколько десятков метров плот причалил к берегу, но никто не мог обнять и поздравить скрученного от боли Сенькина. Актера нужно было срочно везти в больницу. Чтобы уточнить – в какую именно, друзья Сенькина набрали 103, но вместо ближайшего Бобруйска попали в Светлогорск.

«В бобруйскую скорую звоните с домашнего», – посоветовала оператор.

Увидев снимок, хирург скорой не решился вправить руку, заговорив про общий наркоз, и отправил Сенькина в центральную больницу.

«Меня держали втроем, – говорит Вася, выходя из перевязочной. – Я думал, рука щелкнет и станет на место, а ее долго-долго вкручивали».

4 августа Речной анонсировал спектакль в Чирковичах, на берегу реки, рядом с санаторием «Серебряные ключи». По словам Уразова, постояльцы должны были стать первыми зрителями.

«Надо съездить снять афиши, – говорит актер. – Даже если Вася решит с нами плыть, не играя, а просто читая свои слова – это уже будет круто. Я получал серьезные травмы во время спектаклей, и знаю, что это такое. В любом случае – мы ничего никому не должны».

Во время сплава до следующей деревни труппа решила, что здоровье актера – самое важное, и отправила Васю Сенькина в Минск.