Шендерович: Ментально Россия расползалась по швам

Путинские авантюры раскололи общество.

Путинские авантюры раскололи общество, рассорив между собой старых друзей, знакомых и даже близких родственников. Как пережить эту трагедию? Почему вирус "совка" так быстро вернулся в общественное сознание и почти всецело захватил его? Об этом в интервью sotnik.tv размышляет писатель Виктор Шендерович.

О механизмах перемен

Механизмы политических перемен остались на довольно традиционном, примитивном, первобытном уровне. Этот разрыв — трагический. Он чувствуется все очевиднее. Ментально Россия расползалась по швам. И те россияне — в том числе этнически русские — миллионы уехали на свободу. Выясняется, что русская эмиграция — очень талантливая и успешная. Что русский — это не обязательно раб. Что русский — это не обязательно лентяй. Что "русская работа", как говорится в финской идиоме — это вовсе не обязательно халтура. Что миллионы россиян, выбравших свободу, оказываются вполне успешно вписаны в европейскую парадигму".

О путинофилах

Я знаю многих русских — не-путинофилов. Есть, конечно, и путинофилы, разумеется. Человечество такого, каково оно есть. Люди делятся не только на русских и не-русских. Они еще делятся на людей поумнее и поглупее, на поспособнее и побездарнее, на способных эволюционировать и не способных эволюционировать.

О пропаганде

Пропаганда — это единственное, в чем путинский режим преуспел и достиг огромных побед. Собственно, это единственная победа. Надо признать, что мы ее недооценивали. Могу покаяться: еще 8 лет назад мне казалось, что пропаганда — для совсем идиотов. Если человек мало-мальски не-идиот, то он видит, что это ложь. Но пропаганда очень сильна. Склонность человека — не только русского — к простым версиям очень велика. По-прежнему самые тупые версии — работают. Геббельс был прав: ложь, повторенная сто раз уверенным голосом, становится "правдой". Все гэбэшные методы — работают. Все это обращено против собственного народа.

О национальном разобщении

Как пережить это — вопрос личный. Несколько моих близких людей отпало. Где-то держит ностальгия, и мы заключаем с другом детства "пакт о ненападении" — зафиксировали расхождение и стараемся не раздражать друг друга. Это щадящий режим дружбы, потому что дружба, как и любовь — не выбирает. Это очень жесткая история, как и всегда в военные времена. Можно посоветовать еще раз вспомнить Монтеня: нас мучают не вещи, а наше отношение к ним.