Как потомок оршанских евреев стал выдающимся финским дипломатом

Непростая семейная история Рене Нюберта, посла Финляндии в России.

Орша была уездным городом Могилевской губернии с преимущественно еврейским населением. Буквально за пятьдесят лет еврейское население там с 1662 человек в 1847 году выросло до 7383 человек в 1897 г. У Залмана Тукациера и его жены Ханы было девять детей. В Могилевской губернии власти насчитали 200 000 евреев и никак не могли от них избавиться. Меир Тукациер родился в 1880 году, и по достижению призывного возраста его забрили в российскую армию. Он служил пять лет и в 1903 году и демобилизовался в Гельсинфорсе, где остался жить, записанный, как Меир Токациер. По указу Александра II, солдатам-евреям, закончившим службу позволялось селиться в городах, где располагался гарнизон. Они были завидными женихами из-за этого, и к ним невесты ездили со всей «черты оседлости».

В армии служил и родной один брат Ехиль, который потом уехал в Америку.

Абрам Тукациер, родной брат Меира, младше его на пять лет, в 1903 году получил разрешение на проживание в Риге, как оршанский мещанин, купец первой гильдии. Разрешение приходилось обновлять ежегодно. У него было пятеро детей, в 1920 году он перешел работать к торговцу серными спичками Элиасу Брикхасу и был успешным процветающим купцом.

Меир Токациер женился на Саре Лефкович (моя дальняя родственница), у него тоже было пятеро детей. Старшая дочь Фейго постоянно ездила на лето в Ригу к дяде Абраму, а старшая дочь Абрама Маша ездила в Хельсинки в дяде Меиру. В 1934 году Фейго познакомилась с Бруно Нюбергом. В 1937 году, когда она приехала очередным летом в Ригу, рассказала двоюродной сестре о тайной помолвке. Сестра сказала: «Если любишь – слушай только свое сердце». В августе 37-го Бруно и Фейго поженились, Фейго дала телеграмму отцу, что вышла замуж и отправляется в свадебное путешествие в Стокгольм. Меир отнес заявление в полицию, что дочь сбежала, похитив деньги из кассы для бизнеса. Полиция задержала Фейго на причале в Турку, когда та садилась на паром. В Хельсинки беглянку заключили под стражу.

Атмосфера во время полицейского допроса, состоявшегося на следующий день, была более чем напряженной. Из протокола следует, что особенно сыпал оскорблениями Абрам (родной брат Фейго), говоря, что лучше убьет сестру, чем увидит замужем за Бруно. Впоследствии в суде он это отрицал. Сестра Фейго Рико (Ривка), тоже присутствовавшая при допросе, назвала сестру шиксой (шлюхой) добавила: «Лучше бы ты умерла и никогда не рождалась», после чего ей велели покинуть участок.

Абрам угрожал Меиру физической расправой. Из протокола следует, что сотрудник угрозыска Вяхтер, услышав угрозы Абрама Токациера, посоветовал отцу обзавестись оружием.

Когда дело рассматривалось в городском суде, ложное обвинение испарилось, и все повернулось против обвинителей. Мейера обвинили в незаконном лишении свободы и приговорили к семи месяцам условного заключения. Процесс шел в четыре заседания. Апелляционный суд Турку в июле 1940-го заменил условный срок реальным, что подтвердил Верховный суд в мае 1941-го.

Когда 22 августа 1937 года, в воскресенье, Фейго освободили из полиции, Абрам позвонил в участок и соврал, что у папы сердечный приступ, и он умирает. Фейго привезли вместе с инспектором уголовной полиции на Лённротинкату для перекрестного допроса (отца и дочери). Но из-за состояния здоровья отца план не удался. Как зафиксировано в протоколе, Фейго плакала, держала лежащего в кровати отца за руку. Он повторял: «Ты никуда не поедешь», а Фейго отвечала согласием.

Мотивы Мейера были ясны: он хотел любым способом предостеречь дочь от «судьбоносной ошибки», обвиняя дочь в том, что она опозорила его. Фейго в своем заявлении подтверждает, что отец прибегнул к заведомо ложному доносу, чтобы помешать браку, который, по его мнению, не только вел к разрыву с верой, но и сулил дочери в будущем лишь несчастье. По мнению Фейго, полиция была введена в заблуждение с целью «разлучить меня с мужем и против моего желания принудить меня вернуться домой».

Процветающий магазин мужской одежды Мейера был типичным еврейским семейным бизнесом. Невозможно, утверждала Фейго в суде, рассматривать внутрисемейные конфликты в суде. Хищение было придумано лишь для того, чтобы вовлечь в дело полицию. «Все мое преступление заключалось в браке с христианином», – утверждала Фейго.

Согласно протоколу, Фейго более месяца находилась в отцовском доме на Лённротинкату, где проживали и остальные четверо взрослых детей. Отец отрицал обвинения дочери в том, что держал ее дома помимо ее воли. Единогласно отец и дочь утверждают, что Фейго покинула Лённротинкату 3 ноября 1937 года и отправилась к Бруно на Меримиехенкату.

После отъезда дочери Меир читал в синагоге Хельсинки кадиш (поминальную молитву), а вся семья отсидела шиву и носила траур по дочери, как по умершей, одиннадцать месяцев. Во время Зимней войны она однажды встретила своего отца в бомбоубежище. Мейер взглянул на дочь и произнес: «Чтоб тебя убило первой же бомбой!»

Брак Фейго и Бруно Нюберт оказался счастливым. В 1946 году у них родился сын Рене Нюберт.

Учился он в немецкой школе в Хельсинки, затем в университете, поступил на службу в Министерство образования Финляндии, откуда через два года в 1971 году перешел в финский МИД. С 2000 г по 2004 г. Посол Финляндии в России. С 2004 г. по 2008 г. – Посол Финляндии в Германии. С 2008 г возглавляет офис финской промышленности в Москве.

Евгений Липкович, «Фейсбук»