Сеют драконов, а пожинают блох

Такие «гримасы» происходят, когда правители пробуют подчинить рынок своим интересам.

Встретившись с лидером КПРФ Геннадием Зюгановым, Александр Лукашенко признался в своих симпатиях к коммунистам: «Подчеркиваю абсолютно открыто, откровенно: ваши идеи нам не чужды…»

Что в этом удивительного, мало ли кто и кому симпатизирует. Но дело в том, что товарища Зюганова сложно считать коммунистом. Как и его партию, которая имеет свою влиятельную фракцию в Государственной думе и активно по принципиальным вопросам сотрудничает с Единой Россией. Проводит соглашательскую политику в отношении партии власти, которая объединяет монархистов, крупнейших современных российских капиталистов и государственников-чиновников.

Российские националисты-патриоты сравнивают Путина со Столыпиным, который тоже опекался «Великой Россией» и искренне ненавидел сторонников «великих потрясений». Представьте себе Ленина в думе, освистывающего Столыпина. Этого быть не могло, в том числе потому, что Ленин допускал участие большевиков в буржуазном парламенте тогда, когда они используют его для завоевания собственной государственной власти. А если этого не позволяют, то незачем в такие игры играть.

Из Зюганова слепить вождя-революционера невозможно. Во-первых, сам человек не тот. Во-вторых, и сам он, и его партия в сложившейся ситуации могут жить вполне комфортно – в пролетарской стране, но на вполне буржуйский лад.

В этой связи вспоминается давнее заявление Лукашенко о том, что его представления о должном и сущем созвучны идеям одного из самых одиозных диктаторов в истории. В свое время этот диктатор принес много горя странам и народам, за что и был наказан. Но мертвый диктатор не несет ответственности за свои идеи, ответственность за них принимают на себя его современные подражатели. К тому же они забывают, что с идеями порой сложнее, чем с сельским хозяйством. Когда бывает, что сажают картошку, а вырастает рапс.

Специалисты считают, что рапс не повредит картошке, но в любом деле требуется большая определенность. И давно бы пора определиться с идеями: «… В отличие от многих постсоветских республик мы пытаемся – и многое у нас получается с реализацией этих идей. Потому идея, что рынок нас спасет, что капитализм – это единственная система, которая может сегодня существовать полная чушь». Ну и что? При коммунизме считалось, что есть две системы, капиталистическая и наша – лучшая. По всем вопросам с капиталистами следовало мирно сосуществовать (соревноваться) и вести с ним непримиримую идеологическую борьбу, убеждая всех и самих себя, что наша система лучшая по определению, что со временем будет доказано практикой. Тогда все увидят, а пока в это надо верить.

То есть следовало быть убежденным в своей правоте. Императив усиливался ссылкой на научный характер нашей идеологии. Мол, с наукой спорят только классово ограниченные люди. И так далее…

На самом же деле, рынок никого не спасал и впредь спасть не будет. Рынок это место, где одни потребительные стоимости обмениваются на другие потребительные стоимости, по закону стоимости, выраженной в цене. Цена же определяется общественно необходимыми затратами на производство потребительной стоимости. Любая вещь, если она производится для свободного обмена на другие вещи, для продажи, становится товаром. Продукты, производимы не для продажи, в экономическом смысле товарами не являются.

Бывает, что продукты, производимые для продажи, не находят сбыта, назвать их товарами тоже сложно, поскольку покупатель отказывается их покупать. Такие «гримасы рынка» случаются, когда производитель-продавец не может соблазнить покупателя приобрести продукт по предлагаемой цене.

Потребность в обмене в рынке возникает вместе с возникновением разделения труда – исторически сложившийся процесс выполнения людьми своих специализированных видов деятельности в общем для всех деле, сопровождающийся обособлением, видоизменением, закреплением отдельных видов трудовой деятельности, который протекает в общественных формах дифференциации и осуществления разнообразных видов трудовой деятельности.

Все это началось еще в эпоху неолита, когда произошло первое общественное разделение труда на земледельческий и скотоводческий, что способствовало производству производительных сил и возникновению обмена. Второе общественное разделение труда было вызвано выделением ремесла из сельского хозяйства, что содействовало индивидуализации труда, возникновению и развитию частной собственности, переходу к производящему хозяйству, формированию рыночных отношений.

Разделение труда привело в современном мире к наличию огромного множества различных профессий и отраслей. В древности люди были вынужденно почти полностью обеспечивать себя всем необходимым. Практически все достижения социальной эволюции, научно технического прогресса можно объяснять непрерывным внедрением разделения труда. А разделение труда становится возможным в обществе, благодаря обмену результатами труда. То есть торговле. Вот вам и «купи — продай».

Экономическая жизнь началась с зарождения отношений обмена в далекой древности, развивалась по мере совершенствования рыночных отношений и существует до сих пор. И в тех странах, где руководствуются законами рынка, она процветает.

В отличие от таких стран, как Беларусь, руководители которых пробуют подчинить рынок своим политическим интересам. Ограничивая свободный рынок, они у одних участников отнимают доходы и передают к другим. Хотя эти другие не могут ни производить, ни продавать, они умеют только тратить.

Эти идеи навязчивы особенно у руководителей, которые имеют возможность подчинить рынок. Как говорится, сделать экономику «под себя». А потом удивляются, что многое не получается – сеют драконов, а пожинают блох. Потому, мол, «раньше люди на эйфории были, думали: ах, наверное, вот если это рынок, если это тот капитализм, как в Европе, мы все будем жить лучше не куда. А получилось совсем наоборот…» Наоборот, не так как в Европе, получилось потому, что одни все получили по своим должностям, по возможностям, а большинство отказалось усердствовать в производстве общего богатства, так как его отстранили от справедливой дележки.

В этом смысле белорусский капитализм существует, стоит он на деньгах, но нет капиталистов, которые могли бы прибыльно распорядиться ими. Страна живет от одного кредита к другому и гадает, кто же нас спасет.

Но кто научит? Накануне нового учебного года вновь заговорили о необходимости более адаптированных к реалиям жизни учебных программ. Для интереса я заглянул в учебник по истории для 7 класса, изданного, правда, при Лукашенко, но еще в 2000 году. И убедился, что детей учат, в общем, нормально. Рассказывают, например, о том, что товарное капиталистическое производство сопровождалось развитием торговли, которая способствовала росту потребности в деньгах, упорядочению обмена денег одних на другие, появлению кредитных денег и крупных банков.

В учебнике приводятся примеры, иллюстрации, размышления тогдашних философов. В частности содержится замечание известного французского моралиста Жана де Лабрюйера «на злобу дня»: «Если финансист не имеет успеха, придворные говорят о нем: «Это мещанин, полное ничтожество, дуралей». Если же он успевает, просят руки его дочери».

Учебник спрашивает, подходит ли это замечание к нашему времени? Думаю, многие школьники могут ответить – Да!…

Константин Скуратович, «Белрынок»