Путин и Мавзолей

Быть может, даже сам Путин надеется, что негодяи действительно взорвут Мавзолей с телом Ленина, и вопрос решится сам собой.

Путин имеет шанс войти в историю не только в качестве собирателя земель славянских, осетинских, абхазских и сирийских, но и как президент, предавший земле лютого безбожника, беспощадного сокрушителя имперских скреп, пламенного революционера — товарища Ленина

Вы будете плакать или смеяться, но в Мавзолей тоже позвонили, как выяснилось в понедельник. Еще в пятницу позвонили, и поначалу сюжет развивался по накатанному пути. Неизвестный на том конце провода сказал, что к Ильичу подложили бомбу, что здание будет взорвано и «все умрут».

А потом случилось неожиданное. Эвакуировать людей, как это принято в подобных случаях, начальство не стало. Спасением экспоната никто не озаботился. Кинологов, правда, позвали, но собачки ничего не унюхали и ушли.

Случай нельзя не признать уникальным. Неуловимые телефонные террористы угрожают терактом в самом сердце столицы, а власть, можно сказать, не чешется или чешется чрезвычайно вяло. Уникальный домик как бы минируют, намереваясь как бы взорвать и его посетителей, и людей, гуляющих рядом с усыпальницей, а никого ниоткуда не гонят — ни из Мавзолея, ни с Красной площади. Хотя из любого торгового центра в любом городе в подобных обстоятельствах граждан выдворяют сразу и только потом зовут собачек. Возникает вопрос: что не так с Лениным?

В столетнюю годовщину двух революций решение похоронить тело Владимира Ильича наконец по-человечески было бы, согласитесь, правильным.

Конечно, можно предположить, что анонимные вредители, которые уже в течение месяца беспрерывно обзванивают Россию, так достали наше высшее руководство, что уже и нет сил реагировать на каждый звонок. К тому же, если верить директору ФСБ, имена злоумышленников установлены, это некие соотечественники, проживающие за рубежом, и надо теперь не на эвакуациях сосредоточиваться, а на разоблачении бывших земляков и их поимке. То ли в Европе, то ли на Ближнем Востоке, то ли еще где — тут разные имеются версии, поскольку адресов и явок Бортников пока не назвал. Так что о пакостных звонках со временем россияне будут узнавать все меньше, а про подстрекателей — все больше.

Однако такое предположение едва ли следует признать верным. Во-первых, розыск розыском, а бдительность все же нельзя терять, тем более во времена предвыборные. Во-вторых, само вот это состояние легкой предвыборной паники, которой охвачены как минимум сотни тысяч российских граждан, — оно полезно для начальства, кто бы там ни устраивал телефонный трезвон в пароксизме русофобии или по иным причинам. В-третьих, главная площадь страны — объект режимный, это вроде не место для экспериментов типа «рванет — не рванет». Даже при стопроцентной гарантии, что все под контролем.

Выйди Ленин из Мавзолея — он бы, к ужасу своему, увидел жандармов, разгоняющих мирную демонстрацию, и замироточившую икону царя Николая.

Оттого, пытаясь понять происходящее, хочется вернуться к Ленину — к его посмертной бесконечно печальной судьбе и чаемым в ней переменам. Лет тридцать уже, то оживляясь, то затухая, длятся дискуссии о том, как поступить с телом Владимира Ильича, и в столетнюю годовщину двух революций решение похоронить его наконец по-человечески было бы, согласитесь, правильным. С любой точки зрения, взять хоть чистую политику или грешную мораль, фанатичную веру или кромешное безверие, идею патриотическую или либеральную.

Ну и любимый в народе Путин, который сегодня может позволить себе все что душе угодно, имеет шанс войти в историю не только в качестве агрессивного собирателя земель славянских, осетинских, абхазских и сирийских, но и как президент, совершивший реальное благое дело. Предавший земле прах чуть ли не единственного из непохороненных российских правителей — лютого безбожника, беспощадного сокрушителя имперских скреп, пламенного революционера.

Известно, что на заданную тему Владимир Владимирович однажды высказался — в том духе, что не надо, мол, обижать миллионы россиян, которые родились и состарились при социализме. А то получится так, «что они поклонялись ложным ценностям... и их жизнь прожита зря». Однако с тех пор прошло долгих семнадцать лет, и пустая эта риторика, адресованная более всего коммунистам, утратила смысл.

Ибо партия тов. Зюганова с его единомышленниками стала одним из второстепенных подразделений партии власти, и в нестройных рядах КПРФ портреты Ленина и Сталина затерялись среди хоругвей. Что же касается так называемого народа, то он, напротив, благодаря Путину смысл жизни обрел и начал поклоняться ценностям истинным. Россияне теперь живут не зря, но их идеология страшно далека от марксизма-ленинизма.

Быть может, даже сам Путин надеется, что негодяи действительно взорвут Мавзолей с телом Ленина, и вопрос решится сам собой.

А близка она имперскому реваншизму начала прошлого века, и выйди нынче Ленин из Мавзолея — он бы, к ужасу своему, увидел жандармов, разгоняющих мирную демонстрацию, и замироточившую икону несчастного царя Николая на фоне сполохов очередной мировой войны. Он бы сегодня, пожалуй, опять укатил в Швейцарию, сопровождаемый проклятиями путинистов и коммунистов, ясно понимая, что новый мир построить ему при жизни не суждено.

К слову сказать, такого Ленина, смутьяна и несистемного оппозиционера, в наши дни грех не похоронить. Тем не менее это вряд ли случится, ибо Владимир Владимирович по природе своей консерватор и при всех явных выгодах такого исторического поступка, скорее всего, предпочтет ничего не менять в том домике, где покоится вечно живой Ильич. Хотя неловкость от того, что в центре столицы огромной страны лежит человек, на которого глазеют туристы, он наверное ощущает, и не он один.

Вероятно, отдельные правоохранители тоже смущены, потому и медлят с объявлением тревоги, когда телефонные террористы дозваниваются до Мавзолея, или куда там, и угрожают его взорвать. Быть может, отдельные смущенные правоохранители и даже сам Путин в этот момент надеются, что негодяи не шутят и действительно взорвут эту знаменитую постройку, и вопрос решится сам собой. Но приходят кинологи и сообщают, что бомба, к счастью, не найдена, и открывается, что проблема, к сожалению, остается нерешенной.

Илья Мильштейн, «Сноб»