О настоящей и нужной победе

Учинить бессмысленную стрельбу на полигоне гораздо проще, чем разобраться с дедовщиной.

Беларусь — страна маленькая. Из точки А в точку Б добраться несложно. Скажем, из города (например) Минска в местечко (предположим) Печи можно доехать за час. Столицу Беларуси от столицы пыток Беларуси отделяет всего семьдесят километров. Это не где-то там далеко — это прямо у нас на глазах.

Я окончил школу, кажется, лет пятнадцать назад. Хорошо помню, что уже тогда по коридорам военкомата ходили страшные истории о части под названием Печи. Парни пугали друг друга местом, в которое если уж попал, брат, то все — беда. Прошло пятнадцать лет, и ситуация не изменилась. В 2017 году в пяти километрах от стадиона, на который приезжает играть лондонский «Арсенал», какие-то ублюдки вешают молодого парня. Вешают, потому что, по их мнению, это норма, потому что избиение сослуживцев есть их ежевечерний досуг. Кто-то там, в большом военном начальстве, давно решил, что дедовщина необходима, потому что помогает самоорганизации в частях… А убийства? А убийства — это несчастный случай, перегиб на местах. Думаю, нет здесь людей наивных, которые полагают, что в белорусской армии дедовщина — вещь редкая. Нет, дело обстоит ровным счетом наоборот. Дело обстоит так, что сейчас, когда я пишу эту колонку, завтра, когда ее будет вычитывать редактор, послезавтра, когда ее повесят на сайт, все это время, все это долбаное время в белорусских частях деды будут избивать духов, потому что так заведено, потому что такой у нас уклад и ежедневный ритуал. Представители Следственного комитета будут заявлять, что дело заведено, военные станут рассказывать, что, прежде чем поднимать шум, нужно разобраться, что, скорее всего, перед тем как повеситься, молодой парень сам связал себе ноги и накинул майку на голову; а деды будут бить, деды будут бить, бить и бить, потому что так устроена система, потому что им за это ничего не будет, потому что били их, и они не видят никаких причин не бить самим. Раз за разом мы слышим две правды: одну — от высокого военного начальства и вторую — от наших знакомых, которым пришлось пройти через военную службу. Генералы рапортуют, что никакой дедовщины нет, рядовые утверждают, что никуда она не делась. Что ж, вероятно, кто-то из них врет, кому верить — каждый из вас решит для себя сам, жаль только, что парня, которого избили до смерти и повесили в воинской части, уже не вернуть.

Из года в год мы проводим учения, сражаясь с мифической опасностью. Из года в год мы палим холостыми патронами по картонным танкам, вступая в бой с предполагаемым и вымышленным противником. Мы бряцаем оружием, пугая призраков, но, быть может, настало время устроить настоящую войну? Быть может, настало время сразиться с реальной опасностью? Я понимаю, что учинить бессмысленную стрельбу на полигоне гораздо проще, чем разобраться с дедовщиной, которая поразила всю белорусскую армию, но, может, нашим доблестным и мужественным военачальникам пора наконец показать себя? Что, если 2018 год объявить Годом борьбы с истинным злом? Быть может, вместо того, чтобы год за годом сажать истребители на трассу M1, взять да посадить тех, кто убивает молодых ребят? Быть может, попробуем? Что-то мне подсказывает, что этой маленькой и локальной победе наше общество будет радо гораздо больше, чем великому триумфу очередных учений.

Саша Филипенко, «Большой»