«Деды» в армии: Если до 6 утра не достанешь сковороду картошки, будешь весь день отжиматься и приседать

Мужчины, в разные годы служившие в армии, рассказывают о том, сталкивались ли они с дедовщиной и в чем она выражалась.

«Если до утра не достанешь картошки, будешь весь день отжиматься и приседать»

— В моей части вешались люди, убивали себя из оружия и убегали, бывало, и по 10 суток искали их. Но конкретно в моей роте никаких зверств не было. Но дедовщина, безусловно, была. Из самого распространенного, помню, «дедушка» говорит вечером: «Хочу утром свежей картошечки. Если до 6 утра не достанешь сковороду свежей картошки, будешь весь день отжиматься и приседать».

Выход был один: ночью в самоволке красть на дачах у немцев картошку. Ну а классика — это «хочу цивильных немецких сигарет», и ты должен в течение короткого времени достать то, что надо. Наслышан про вымогательства денег в современной армии, так вот у нас такого не было никогда. А вообще в армии все зависит от того, как себя поставишь. Если «дедушка» видит, что ты слабый — все, ты и будешь козлом отпущения, - рассказал b-g.by Юрий, который служил в составе Группы советских войск в Германии, 1981-1983 гг.

«Дедовщина носила больше обрядовый характер»

— С дедовщиной сталкивался, однако это были единичные случаи. Офицеры части старались это пресекать. Отношение к солдатам со стороны командиров было такое: царапину получил — отправляли в санчасть. За здоровьем личного состава следили как надо. Среди солдат были и неадекватные, у которых руки чесались кого-нибудь побить, но потом с ними уже командиры разбирались жестко и в рамках закона. За время моей службы был только один случай, когда солдат-срочник отнимал деньги у солдат, но для него это закончилось плачевно.

Дедовщина была, но она носила больше обрядовый характер. Например, надо было забирать у «дедушки» масло в течение 100 дней и съедать. Не съел — не уважаешь «деда». Молодой состав тогда румяный ходил. Чтобы кто-то на ком-то отрывался — такого не практиковали, ибо все трезво понимали, что часть регулярно на боевом дежурстве и если у кого-то обида есть, то может «обидеться» во время боевого задания. А там уже — плечом к плечу, там обижаться не время и не место. Во время службы слышал, что дедовали в других частях, где-то люто, где-то не очень. Пришел к выводу, что это от нечего делать, - рассказал Вадим, в/ч 3214, 2002-2003 год.

«Это же армия, а не институт, не детский сад»

— С дедовщиной сталкивался с первого дня. Не знаю, как сейчас, но в мое время на дедовщине держалось все воспитание солдата. Так и в жизни: слабые боятся сильных. В управлении города все то же самое, в милиции: старший «имеет» младшего. Офицеры сбрасывали на сержантов все. А сержанты — это в основе своей ничему не обученные профессионально те же солдаты, которых тем же путем, через дедовщину, воспитывали. На человека можно повлиять уговором, ремнем и пряником. Пряника в армии не было, были в основном только ремни. Т. е. тебя били, заставляли, не давали ночами спать. В принципе, сама эта технология имеет право на жизнь, потому что в армии должны быть сильные мужчины. Если ты вытерпел это, ты подтвердил свою состоятельность. Раньше это понимали все, и сейчас все сильные, прошедшие через это, тоже понимают. Парень, протерпевший полгода какие-то издевательства, — мужик. Но что понимать под издевательством. Били сержанты, дембеля. Я дрался и на улице. Но не было унижений, допустим, «иди постирай». Получали в основном за еду: принеси мне то-то и то-то. Получали в основном из-за того, что не справлялись. Тупишь — получаешь. Смышленый — меньше получаешь.

Молодые солдаты не получали зарплату вообще. Часть денег забирали офицеры, часть — сержанты. Офицеры забирали деньги не прямо себе, а на решение хозяйственных нужд роты: на покупку бумаги, скотча, канцелярку и т. д. Что касается личностных отношений, то были дембеля — просто моральные уроды. Он над тобой издевался, потому что ему это было приятно. Ты мог заниматься физкультурой всю ночь: отжиматься, висеть на «крокодилах». Это кроме физического состояния воспитывало и силу воли. Если человек не мог, у нас это суицидом не заканчивалось. Командиры это прекрасно видели, и его переводили в другие подразделения, где намного легче. У нас из 19 человек моего призыва, которые попали в мою роту, осталось 9. Остальные не выдержали, и никто их до суицида не доводил, по их просьбе их переводили. Это же армия, а не институт, не детский сад., - рассказал Александр, Брест, 38-я бригада, 1995-1996 г.

«Застрелился прямо у знамени части»

— Когда в 1956 году я во время срочной воинской службы в Германии проходил обучение в учебно-саперном батальоне, там из-за издевательств застрелилось двое солдат. Первое самоубийство сошло с рук, а после того, как москвич застрелился прямо у знамени части, этот батальон расформировали. Издевались и «деды», и те, кто занимался нашим обучением. Чего только стоила сразу после завтрака команда «газы!» и марш-бросок в противогазах! Старшина роты постоянно и ни за что цеплялся к одному солдату, я заступился. С той поры началось: все — в кино, а нас с ним — в подвал картошку перебирать или чистить. А в самом начале службы в учебке меня попытались затащить «давать присягу». Новичок должен был сказать, что обязуется «сало, масло не рубать, «старичкам» все отдавать!». При этом его били со всей дури пониже спины. Я им так и не дался! - вспоминает Леонид, который служил в учебно-саперном батальоне в Германии, 1956 г.

«Самых «залетчиков» отправляли отдирать унитазы лезвием»

— Это была, если так можно выразиться, «щадящая дедовщина». Когда я попал в учебку в Сморгони, ходили слухи, что кто-то перед нами сел за дедовщину. Ну как, сел — для них есть дисциплинарный батальон. И всё, притихло. Остались незначительные проявления: сигарету «дедушке» найди, завтрак из столовой принеси.

На погранзаставе то же самое. Но в учебке у нас было всего два «дедушки» на 40 человек, а на заставе 10 на 10 человек. Самых «залетчиков» отправляли отдирать унитазы лезвием. Такого, чтоб не давали ночью спать, не было, но вполне мог «дедушка» ночью захотеть курить. Где хочешь, там и бери. Можешь у другого «дедушки». Он такой же человек, как и все мы, - рассказал Николай, 1999-2000 гг., учебка в Сморгони и 4-я погранзастава «Казимирово».