Колхозу не подняться, фермеру не упасть

Некоторые особенности сельского хозяйства под управлением матерых популистов.

«Держись, корова, из штата Айова!»

Частушка на лозунг ЦК КПСС догнать и перегнать США по производству молока, масла и мяса на душу населения (1957 год).

Многие знают, что автором этого лозунга был тогдашний первый секретарь ЦК КПСС Никита Хрущев, самый главный специалист по сельскому хозяйству среди всех первых и генеральных секретарей ЦК КПСС. Вторым можно считать Михаила Горбачева, который был призван в Москву для возрождения колхозного села. Парадоксально, что Хрущева отправили в отставку, в том числе, за провалы в сельском хозяйстве. Горбачев, напротив, очевидных успехов в этом трудном деле не достиг, но был избран генеральным секретарем.

Не жалеет ни личного времени, ни казенных денег

Среди нынешних первых лиц во власти на постсоветском пространстве только, пожалуй, Лукашенко, зарекомендовавший себя «отменным специалистом», уделяет такое пристальное внимание сельскому хозяйству, не жалеет своего личного времени для руководства отраслью и бюджетных денег, которые называются инвестициями. В духе времени — куда приходят инвестиции, там достигается успех.

Горячее дело — битвы за урожай, трудовые подвиги, рекорды по досрочной и без потерь проведенной уборке. В общем, та же риторика, которая забивала призывами все официальное медийное пространстве при Сталине, Хрущеве, Брежневе, Андропове, Черненко и, поначалу, при Горбачеве. В Беларуси летом 1994 года она только усилилась и, похоже, достигла пика своих возможностей.

Надо ли напоминать, что лозунг догнать и перегнать Америку (ДИП) по молоку и мясу, не достиг своей цели. Буквально в течение пятилетки (которую продлили до семилетки) СССР вынужденно обратился к импорту зерновых, прежде всего из США, с увеличением которого только и можно было создать кормовую базу в животноводстве. От этого советское правительство испытывало определенное идеологическое неудобство и робко оправдывалось тем, что покупает фуражное зерно, а для выпечки хлеба для народа хватает отечественной пшеницы.

Испытывая чувство гордости за успехи колхозного животноводства в БССР, следует помнить, что животных кормили, в том числе и кукурузой, которую продавали Стране Советов фермеры Айовы, которую не могли съесть фермерские коровы.

Похоже на авантюру

Белорусское руководство трудно обвинить в волюнтаризме, но многое в его аграрной политике напоминает авантюру. Это касается и достижения «среднеевропейских показателей в животноводстве», и превращения экспорта продтоваров в основную кузницу валюту многострадального бюджета страны.

Но почему, спрашивал Хрущев: «Возьмем американского фермера. Почему кубанские колхозы должны иметь показатели хуже, чем американские фермеры? У нас должно быть лучше… Но многие руководители перестроились на словах, а на деле пока что поднимают животноводство речами с трибуны. Они неплохо аргументируют свои речи, но от одних речей мяса, молока и масла не прибавиться». Легко представить, что бы сказал Никита Сергеевич нынешним белорусским аграриям, если учесть, что здесь средняя (значит, по нашим меркам, благополучная) семья тратит на пропитание не меньше 50% расходной части своего бюджета. А в США, если взять уровень производства, общество удовлетворяет потребности в питании по коммунистическому принципу — по потребности. Даже тех асоциальных типов, которым участие в общественном производстве не позволяют, допустим, религиозные, экологические соображения или обычная принципиальная лень.

Троечник в фильме «Доживем до понедельника» свое собственное мнение на уроке истории выразил так: «Вообще, после Петра I России не везло на царей». Что ж, какие государи были, такими и пользовались. Сказанное в полной мере относится и к вождям, каждого из которых можно сравнить с градоначальником города Глупова Брудастым Дементием Варламовичем. В его голове, как известно, присутствовал органчик, который исполнял только две пьесы — «Раззорю!» и «Не потерплю!». Ради справедливости отмечу, что в своих воспоминаниях Хрущев, ставший в январе 1932 года вторым секретарем Московского горкома партии (первым секретарем был Лазарь Каганович), признавался в ошибочности сталинской коллективизации. Утверждал, например, что после организации колхозов, Москва лишилась подвоза овощей из ближнего Подмосковья, и их пришлось завозить из самых отдаленных мест.

С расчетом на собственные силы

Разумеется, распустить колхозы, придя во власть, он не мог. Такой шаг поставил бы крест над могилой коммунизма. А ситуация в стране с продовольствием после смерти Сталина стала невыносимой. Что делать? На сентябрьском (1953 г.) пленуме ЦК КПСС провозгласили преимущества колхозного строя «перед мелкотоварным крестьянским хозяйством, а также крупным сельскохозяйственным (капиталистическим. — К. С.) производством», и поставили задачу «в течение двух-трех лет резко повысить обеспеченность всего населения страны продовольственными товарами и вместе с тем обеспечить всей массе колхозного крестьянства более высокий уровень материального благосостояния». Сказали о необходимости повысить материальную заинтересованность колхозника в производстве.

Как? Признали, что неоправданно высокие налоги, собиравшиеся с приусадебных хозяйств, снижают численность скота у населения. Были приняты реальные меры поддержки — налоговые льготы для восстановления поголовья в хозяйствах колхозников, с них, а также с рабочих и служащих списывалась задолженность по обязательным поставкам продуктов животноводства. В 1954 году отменили налоги на владение коровами и свиньями, в 1958 году отменили обязательные поставки продукции с личных подсобных хозяйств. Одновременно были повышены закупочные цены на мясо, молоко, масло, зерновые. В 1952-1958 гг. они выросли: на крупный рогатый скот — в 12 раз, на пшеницу — в 6 раз. Соответственно выросли и денежные доходы колхозников и всего сельского населения.

Автором такого подхода был Георгий Маленков, тогда председатель Совмина, который защищал «колхозно-крестьянский путь развития», включавший в себя снижение налогового пресса на крестьян, невмешательство в подсобное крестьянское хозяйство с сохранением при этом самого колхозного строя и практическим отсутствием государственных инвестиций в сельское хозяйство. Крестьянам предоставляли минимальные права, предлагая крестьянству пробиваться к лучшей жизни, опираться на собственные силы.

Когда перечитываешь прежние постановления, приходишь к выводу, что реформа Маленкова была попыткой сближения линии партии со здравым смыслом. Если бы от нее не отказались, то в скором времени у общества появилась бы альтернатива, возможность отказаться от колхозов в пользу фермеров. А фермерству, там, где оно возникает, судьбой уготовлено победить колхозы в конкурентной борьбе.

В сельском хозяйстве Хрущев был сталинистом

Но Хрущев, хоть он и разоблачил культ личности, был коммунистом и остался сталинистом в душе. Как и возглавляемая им партия. В марте 1956 года ЦК и Совмин приняли постановление «Об уставе сельскохозяйственной артели и дальнейшем развитии инициативы колхозников в организации колхозного производства и управлении делами артели». Утверждалось, по просьбе трудящихся. Якобы колхозники возмущаются тем, что размеры приусадебного участка не зависят от трудового вклада, и часть колхозников «развивает личное хозяйство в ущерб общественному, то есть в ущерб общим интересам всех членов артели». В постановлении указывалось, что «личное подсобное хозяйство колхозного двора необходимо, пока общественное хозяйство колхоза недостаточно развито». Исходя из этого тезиса, сокращение приусадебных хозяйств объявлялось необходимой предпосылкой для реализации имманентных преимуществ колхозного строя.

Пока колхозы не преодолеют показатели американского фермера.

Эту работу начали со списания с колхозов задолженности по поставкам сельхозпродукции и долгов по ссудам Госбанка и Сельхозбанка.

Обратим внимание, что до этого момента сельское хозяйство, общественное и частное существовало и функционировало на бездотационной основе, без государственных инвестиций. И их положение сегодня можно сравнить с положением современных новозеландских фермеров, которые принципиально отказались от государственных дотаций.

Креативная сила свободы!

Именно этот момент был подвергнут жесткой критике. Реформа Маленкова была оценена как «некомпетентная», а его автора обвинили в попытках завоевать «дешевую популярность» в глазах народа.

Хрущев был матерым популистам, что дорого обошлось народу и государству. Он отстоял курс на создание крупных, хорошо механизированных хозяйств, где должны были работать не колхозники, а сельскохозяйственные рабочие. Конечную цель процесса он видел в сближении города и деревни, ликвидации мелкобуржуазных пережитков в жизни крестьянства, создании агрогородов. В Беларуси, благодаря усилиям руководителя государства, курс Хрущева на «совхозно-рабочий тип развития» не прервался. Правда, в виду меньших масштабов страны, ограничились возведением агрогородков, а все его социально-экономические изъяны повторились в пропорции один к одному.

Хрущев начинал с масштабных, дорогостоящих, рискованных программ, которые, набрав ход, фактически не подлежали даже тактическим корректировкам и приобретали фатальный характер. Подъем целинных и залежных земель, радикальное увеличение посевных площадей под кукурузу, химизация сельского хозяйства оказались очень затратными, очевидных выгод, тем более долгосрочных, не принесли. Как указывалось выше, целина не позволила поднять урожай зерновых до требуемого стране объема, иные инвестиции в материально-техническую базу существенно повысили цену колхозного производства, поэтому для восстановления «паритета» пришлось повысить розничные цены на мясо, а заработные ограничить, повысив нормы выработки.

Это усилило недовольство население, а в Новочеркасске дошло до применения войск для умиротворения взбунтовавшихся рабочих.

После Хрущева, после мирового энергетического кризиса в СССР хлынули нефтедоллары, солидная часть которых была использована для еще более масштабных и комплексных программ. Которые в очередной раз подтвердили преимущества «колхозов и совхозов» — еще больше увеличили зерновой импорт, а в розничной торговле продтоварами произошел переход от временных продовольственных трудностей к тотальному дефициту.

Эта история интересна и актуальна для Беларуси, поскольку ее аграрная политика повторяет путь, по которому прошагал «великий, могучий, Советский Союз».

Брежнев требовал, чтобы экономика была экономной. Чем больше требовал, тем быстрее затраты производства росли по сравнению с производством продукции. Белорусский руководитель почти четверть века требует и учит колхозы переходить на самоокупаемость. Угрожает: давать кредиты будем только прибыльным организациям. Разве что в последний раз спишем долги. Но все повторяется — дотации, убытки, долги, списания.

Теперь это называется оздоровлением.

А как в Америке?

И теперь уже все говорят, что весь мир на дотации. Однако и дотации бывают разными.

А как в Америке? В известном романе Джозефа Хеллера «Поправка-22» рассказывается об американском фермере: «Это был долговязый и длиннорукий, богобоязненный, законопослушный, свободолюбивый и несгибаемый индивидуалист, убежденный, что государственная помощь кому-нибудь, кроме фермеров, подспудно сталкивает страну к социализму. Он проповедовал бережливость и неустанный труд… Все поля у него на ферме были отведены под люцерну, и он прекрасно кормился тем, что не засевал их. Правительство щедро платило ему за каждый бушель невыращенной люцерны. Чем больше люцерны он не сеял, тем больше денег получал — и бережливо вкладывал каждый незаработанный цент в покупку новых земель, чтобы не выращивать еще больше люцерны».

Черный юмор, но по существу, верно. На самом деле, в США и в европейских странах дотируется сокращение производства фермерами ради сохранения стабильности цен на сельскохозяйственную продукцию. Перепроизводство продукции может сбить цены, что приведет многих фермеров к разорению.

Джозеф Келлер писал свою книгу 60 лет назад, но аграрная политика США определилась задолго даже до коллективизации сельского хозяйства в СССР. В Штатах исходили из наличия частной собственности, земельного рынка, рынка сельскохозяйственной продукции. В это же время Никита Хрущев был лидером СССР, когда в Америке, по его расчетам, урожайность пшеницы, составляла 15 центнеров с гектара, в СССР — 8 центнеров. И вот он потребовал поднять Целину, увеличить зерновой клин, догнать и перегнать Америку. По-видимому, он не знал то, что эта страна приплачивает (дотирует) фермерам, если они отказываются засевать свои участки.

До сих пор мои сограждане не воспринимают этот факт: такого не может быть, потому что не может. Если соглашаются, то с оговорками, они ж в Америке богатые, у них свои причуды. Но ведь с той поры урожайность в Беларуси в два-три раза увеличилась по сравнению с тогдашним уровнем США, в 4-5 раза превосходит советские показатели. На самом же деле не цифры определяют политику, а особенности земли как фактора производства. В отличие от двух других факторов (труд, капитал), которые являются свободно производимыми, предложение земли ограничено: ее количество является величиной данной, фиксированной и не подлежащей увеличению.

Предложение земли не эластично

Земля, как фактор производства, приносит доход, называемой рентой. Маркс выделял два вида ренты — абсолютную и дифференциальную. Абсолютная рента — это рента, имеющаяся на всех без исключения участках земли. Она появляется как разница между стоимостью сельскохозяйственной продукции и ее ценой производства: первая выше последней. Земельная рента представляет собой плату арендатора собственнику земли за право хозяйствовать на ней.

Дифференциальная рента образуется в результате разницы между общественной стоимостью товара, определяемой издержками производства на относительно худших землях, и стоимостью его на средних и лучших землях. Потому что земля ограничена, и урожай только со средних и лучших земель не сможет удовлетворить общественные потребности. И если спрос превышает предложение, то рыночная цена поднимается до уровня цены товара с худшего участка.

Следовательно, дифференциальная рента — это разница между общественной и индивидуальной ценами производства. Если собственник земли сдает землю в аренду, то арендатор платит ему арендную плату, которая включает в себя аренду плюс плату за пользование имеющимися земле постройками. Сам же арендатор получает среднюю прибыль на капитал, который он вложил в хозяйство.

В урожайный год, когда обычно предложение продукции превышает спрос, рыночная ее цена снижается до уровня затрат средних и лучших участков, а собственникам худших участков приходится продавать свою продукцию себе в убыток. Поэтому правительствами (в США — конгрессом) устанавливаются фиксированные цены по важнейшим видам продукции, которые продаются государству. Если спрос превышает предложения, фермеры могут продавать свою продукцию по ценам, сложившимся на рынке. Но если рыночная цена опускается ниже установленной правительством, государство компенсирует разницу. В то же время собственники худших участков могут отказаться от их вспашки, получая специальные субсидии правительства.

Это вполне возможно в Беларуси. Такие подходы неоднократно обсуждались, говорили о либерализации розничных цен, но государство, как единственный собственник земли, блокирует развитие рыночных отношений. Для него важнее (любой ценой!) поднять валовое производство, увеличить экспорт, добиться важных политических и пропагандистских выгод. Ученые говорят, что для оптимизации структуры сельскохозяйственных земель нужно вывести из севооборота 500 тыс. гектаров. малопродуктивных земель. Но правительство на это не соглашается, дотирует хронически убыточные хозяйства, инвестирует в проекты, которые не имеют хороших экономических перспектив.

В этом убеждает, например, упорное желание освоить экологически чистое производство чуть ли не в чернобыльской зоне.

Понять это сложно, воспрепятствовать — невозможно.

Константин Скуратович, «Белрынок»