«Румбутис простой, как Прокопенко»
Женский взгляд на легендарное минское «Динамо».
Вдова форварда Петра Василевского рассказала «Трибуне» о муже, других футболистах и их женах.
Ранним субботним утром 20 ноября 1982 года на Минском железнодорожном вокзале было не продохнуть. Привокзальную площадь заполонили тысячи людей. О том, чтобы поспать подольше после трудовой недели, никто не думал. Белорусы ждали прибытия долгожданной «единички» – поезда Москва-Минск, который вез домой чемпионов Советского Союза. Каждого выходящего из вагона футболиста толпа приветствовала овациями и качала на руках. Одним из тех, кто в то утро с головой окунулся в народную любовь, был форвард Петр Василевский, забивший в решающей игре против «Спартака» третий мяч «бело-голубых». Всего в том сезоне нападающий отличился пять раз.
– Это было что-то нереальное, – вспоминает супруга нападающего Ирина. – Никогда бы не подумала, что ребят будут встречать вот так. Но более неожиданным стало то, что ребята вместе с женами вдруг решили поехать к нам домой. Видимо, потому что мы жили ближе всего – тогда только получили квартиру на Маяковского. Мебели у нас толком не было. Да что там мебели – посуды не было. Те, кто жил рядом, шел в гости со своими табуретками и тарелками. Вы не представляете, что творилось. Это был какой-то кавардак. Вся квартира в людях. Кто-то уже выпил, кто-то еще нет. Еды толком нет, но ребятам было все равно: праздник длился с ночи. В такой суматохе я думала только об одном: хватило бы на всех вилок.
Расходиться гости стали под вечер. Спустя месяц команду приняли в Центральном комитете Компартии БССР, а затем устроили чествование во Дворце спорта. Золотые медали динамовцам вручил начальник союзного управления футбола Вячеслав Колосков. Восемь минчан вошли в список 33-х лучших футболистов страны. Сергей Боровский, Александр Прокопенко и Игорь Гуринович под №1, Юрий Курненин и Юрий Пудышев – под №2, а под №3 – Виктор Янушевский, Сергей Алейников и Петр Василевский.
***
Петр и Ирина познакомились еще в школе. Он жил на улице Гая, она – на Кропоткина, оба учились в 95-й школе. Футболисту будущая жена понравилась тем, что выделялась из общей массы учениц, «была особенной». Отношения пары развивались стремительно. Свадьбу сыграли вскоре после окончания школы. Ирине было 17, Петру –18.
– Надо было спешить, так как должен был появиться ребенок. Надо сказать, что Петя поступил порядочно. А папе моему рассказали историю, что жениться надо для получения квартиры от клуба. Поэтому он отреагировал спокойно. Торжество было скромным. Мы никого из футболистов не звали. Молодые еще были.
Свадеб в команде было много, причем самых разных. Прекрасно помню свадьбу Анатолия Байдачного. Гостей было невероятное количество. Валя из солидной семьи – ее отец занимал высокую партийную должность в Могилеве (руководитель обкома партии – Прим.). Для него не сделать хорошую свадьбу для дочери было бы просто неприлично. При этом Валя нос не задирала и была очень приятной в общении. Мы не были близки, но это я запомнила. Проходило все в каком-то Доме торжеств. Раньше были такие заведения. Помещение позволяло сделать свадьбу человек на 300. Вот у Байдачного столько примерно и было. Веселились до упаду.
Рождение сына Андрея Василевский пропустил. Вместе с юношеской сборной СССР находился в турне по Сирии, Ливану и Ираку. О ребенке форвард узнал, только прилетев в Москву. В аэропорту его встретил одноклубник Михаил Вергеенко, поздравил с пополнением и огорошил: «Летишь теперь в турне Сингапур – Индонезия – Малайзия». Домой Петр сумел вырваться только на день.
Еще одна памятная отлучка мужа из семьи случилась в 1979-м. 11 августа в небе над Днепродзержинском столкнулись два самолета. На одном из них на игру в Минск летели футболисты «Пахтакора». Погибли все. Новую команду в Узбекистане собирали с миру по нитке – на время брали футболистов у других клубов Союза. Из минского «Динамо» в Ташкент отправился лишь Петр Василевский, причем по своей инициативе. Супруга осталась дома.
– Выбраться в Ташкент смогла только на недельку перед Новым годом. Но это путешествие запомнила на всю жизнь. Петя вернулся в Минск в начале декабря вместе со своими узбекскими друзьями. Сидели дома за столом, выпивали, беседовали, и вдруг пошел разговор: «А поехали в Ташкент!» Билеты на самолет из Москвы заказали чуть ли не в тот же день, благо средства позволяли. Я взяла на работе отпуск за свой счет, и мы полетели.
В Ташкенте для меня все было удивительно. Во-первых, было очень тепло для декабря. Во-вторых, поразило огромное количество фруктов. Зашли на базар, и я обомлела – арбузами и дынями завалена огромная площадка размером с футбольное поле.
А люди какие приветливые! Принимали очень здорово. Нас поочередно возили ко всем Петиным знакомым. Мы даже на корейскую свадьбу попали, но есть там было абсолютно нечего: сплошь пресные рисовые лепешки да какие-то странные маринованные штуки.
Из восточной еды мне очень понравился плов. Пальчики оближешь! Мы из-за этого на обратный рейс опоздали. Сидим в гостях, кушаем плов. Смотрю на мужа и пальчиком по часам стучу: «Время, время». Он в ответ: «Не волнуйся, все будет хорошо». Сидим дальше. В итоге в аэропорт вбегали, когда наш самолет уже набирал высоту. Вы не представляете, какое у меня было состояние! Но узбеки взялись решать вопрос. Дошли до начальника аэропорта, и нас посадили на другой московский рейс.
Ирина Александровна вспоминает, что с деньгами в семье был порядок. Муж получал 250 рублей плюс премиальные, а она приносила еще рублей 140.
– Нормальные деньги, но мы не особо копили. Старались тратить на вещи и мебель. Во времена СССР достать что-то по-настоящему хорошее было очень сложно. Невозможно было купить даже мебель, но футболисты были на привилегированном положении. В клубе составляли списки кому что надо и подавали в магазин. Когда приходил заказ, нам звонили, и мы забирали.
Классную одежду мужьям привозили на базу. На улице Московской был большой магазин. Два-три раза в год его директор получал дефицитные, качественные и дорогие товары, которые невозможно было купить в обычных магазинах, и вез в Стайки. Там были дубленки, шубы, плащи, сапоги и другие вещи. В дни завозов на базе собирались жены футболистов и выбирали. Мы называли это «магазины».
Чтобы не было толкучки, тянули номерочки и выбирали по очереди. Запускали по 5-6 человек. Количество товаров было ограниченно. К примеру, сапог одной модели могло быть всего пару размеров. То есть не факт, что достанется. Набрав вещей, бежали с Наташей Прокопенко в номер к мужьям, которые жили вместе, и примеряли.
С едой тоже проблем не было. После матчей у нас дома всегда были футбольные гости. И всегда был накрыт стол. Я никогда не жалела продуктов. Если что-то было в холодильнике, выкладывала. Люди пришли, и я их угощу. Некоторые дефицитные продукты получали через поваров в Стайках, которые заказывали что-то для команды. Так ящиками брали глазированные сырочки, которых тогда было просто не достать, а хорошее мясо килограммами.
В отличие от жен других игроков, Василевская всегда работала. Одно время на заводе, а после декрета благодаря супруге Александра Прокопенко устроилась в технический архив проектного института.
– Примерно год на работе никто не знал, что Петя футболист. Говорила, что муж работает в МВД, и все дополнительные вопросы прекращались. Но когда начались бабские сплетни о футболистах, в том числе о Пете, не выдержала. Пошло обсуждение каких-то слухов: с кем встречаются, с кем спят и что могут. Рассказала и все пресекла.
Так вот, Наташа Прокопенко, пожалуй, единственная жена футболиста, с которой я тесно общалась. Как вам объяснить. Жены других ребят работали в ГУМе, ЦУМе, «Березке», «Белювелирторге» и так далее. Они все были немного такие: пальцы врастопырку. Мне было неинтересно с ними. Мы пересекались на «магазинах», футболе и других совместных мероприятиях, организованных клубом. Общение сводилось к общим разговорам о делах, семье и детях. Нас связывала только работа мужа. Петин футбол я только так и воспринимала. Конечно, ходила на стадион и болела, кричала и орала, как и все. Меня заводила атмосфера трибун. Рев стоял страшный. «Прокоп! Прокоп!» – это было очень эмоционально.
С родителями покупали билеты и садились среди обычных людей. Моя мама очень страстно болела. Чуть что, вскакивала с места и стучала соседям по коленкам. Где смотрели футбол остальные жены, не знаю. Мне кажется, некоторые ходили на стадион вообще не ради футбола, а чтобы наряды показать. После матчей жены и подруги спускались к раздевалкам. Я же всегда ждала в сторонке. Не видела необходимости пробираться сквозь болельщицкую толпу и милицию со словами: «Я жена Петра Василевского». Для меня это было дико, но я не осуждаю тех жен, кто так делал. Для них это была норма. Петя выходил, махал болельщикам и шел ко мне.
По словам Ирины Александровны, так же скромно после игр вел себя Александр Прокопенко.
– Саша и Наташа были из обычных семей. Простые добрые люди. Мы общались каждый день, потому что всегда жили рядом: или в одном подъезде, или в соседних. Можно сказать, двери в наши квартиры не закрывались. Если отмечали Новый год, Прокопенко оставались спать у нас. Хотя до собственной квартиры было всего несколько метров.
Саша – единственный человек в «Динамо», с которым можно было нормально разговаривать. По крайней мере мне с ним было очень просто и легко. Прокоп сам по себе был прост. Мы даже не замечали, что он заикается. Когда раскрепощался в дружеской компании, говорил плавно. Мои родители его тоже любили. Мама всегда подшучивала над ним: «Саша, ты пой».
Пример простоты? В ресторане на закуску Саша всегда заказывал картошку с селедкой. Простецкое блюдо из нескольких вареных картофелин и селедки с луком. Никакой звездности. Мы, когда ходили в рестораны, тоже не шиковали. Кушали мясо, а не икру или что-то еще.
Столичная молодежь конца 70-х-начала 80-х любила тусоваться в кафе «Весна», «Ромашка» и «Каменный цветок». Но у футболистов были «свои» заведения.
– Мы ходили в ресторан «Седьмое Небо» в гостинице «Минск» и ресторан гостиницы «Юбилейная». Внимание со стороны посетителей? Не было его. Приходила, садилась за столик и ела. Хотя периодически ловила на себе взгляды. Петю-то знали, да и одета я была неплохо. Вообще, все жены футболистов одевались хорошо. Все были модными девочками. Анна Румбутис была очень красивой, а у Любы Вергеенко была роскошная длинная коса.
Помню, однажды зашли вместе с семьей Прокопенко поужинать в «Юбилейку», а там Эдуард Малофеев отдыхал. Не знаю, что он отмечал в одиночестве, но выпивал жестко. В итоге мы объединились, Эдуарда Васильевича потом домой отвозили.
Малофеев мог выпить, причем неплохо так. Особенно на банкетах по случаю окончания сезона. Такие мероприятия всегда проводились в Стайках. Приезжали «Песняры», артисты музыкального театра, другие исполнители. Сперва была развлекательно-музыкальная программа, а потом все садились за стол. Иногда заезжала и партийная верхушка республики. Поздравляли, сидели за столом немного и уезжали. И после этого начиналась настоящая расслабуха: пили до любого состояния. Некоторых даже выносили и загружали в автобус, чтобы завезти домой. Ну и Малофеев оттягивался по полной программе.
По-крупному, с выпивкой, мы выбирались в рестораны, только когда у мужа был выходной. На работу это не влияло. Тем более за три дня до матчей их увозили в Стайки на сборы. Иногда на базу приглашали жен, чтобы мы провели время с мужьями. Сидели на лавочках, смотрели, как они тренируются, гуляли по лесу. Видели жизнь команды изнутри. Как ребята пахали, вам не передать! Малофеев из них все соки выжимал, но оно того стоило.
Во время одного из таких дней, когда жены были на базе, Юра Курненин повздорил со своей первой женой и гонял ее по Стайкам. А он эмоциональный был, вспыльчивый. Гонял так, что пришлось разнимать. Из-за чего? Боюсь ошибиться за давностью лет, но, кажется, что-то интимное. Вообще, в команде подобные истории старались не размусоливать.
Василевская признается, что хорошо общалась не со всеми партнерами мужа. Были такие футболисты, которых она не знала. Зато добрым словом вспоминает Юрия Пудышева, Сергея Боровского, Юрия Курбыко и Людаса Румбутиса.
– Сложнее всего было общаться с Пудышевым. Юра – очень необычный человек. Когда только познакомилась, просто боялась его. Не знала, что ему говорить и что можно услышать в ответ. Он изъяснялся очень своеобразно. Здоровалась и ждала ответочки. Ляпнет что-то, а ты думай, как воспринимать.
На каком-то банкете Пудышев пригласил меня танцевать. Ну как пригласил – неожиданно вытянул в центр зала. У меня был шок. Во-первых, что Пудышев такое сделал. А во-вторых, я просто не знала, как себя вести. Но вроде потанцевали неплохо. Повеселили народ.
Я никогда не была у Юры дома, но Петя говорил, что мебели у него не было. Вообще. На полу в комнате лежал матрас, а стенах были надписи в стиле «Иисус Христос» и другая дребедень. Это в стиле Юры. Он жил, как хотел. Хороший, но сложный человек.
Шампусик – его любимый напиток и его любимое слово. Не знаю, как жена Света с ним боролась. Рассказывала, что на Юрин 60-летний юбилей усмиряла его и друга Витю Шишкина сковородой :). Наводила порядок в доме. И я ее понимаю.
У Юры две дочери и внуки, которыми он очень гордится, но, мне кажется, он одиночка. Совершенно несемейный человек. Я работаю в газетном киоске на Пулихова. И мы очень часто встречаемся и вместе прогуливаемся до моей работы. Юра всегда улыбается и говорит: «Встреча в одно касание». Сейчас мне стало с ним общаться намного проще и понятней.
Уже после того, как муж закончил играть, стали хорошо общаться с Юрой Курбыко. Это порядочный интеллигентный человек, который для меня многое сделал и очень помог, когда началось Петино пьянство. Друг отца Курбыко работал в «Новинках» в наркологическом отделении. Он несколько раз помогал – отправлял Петю на лечение. Уже после смерти мужа Юра позвонил и сказал: «Напиши заявление в федерацию на финансовую помощь». Несколько раз писала, но не часто, и мне давали деньги.
С Людасом Румбутисом сдружилась благодаря Савостиковым. Как-то сложилось, что c Иваном Ивановичем лучше общаюсь сейчас, а тогда была четкая иерархия. С одной стороны тренерский штаб, а с другой – жена не самого ведущего футболиста. Сейчас все по-другому. Валя, жена Савостикова, – восхитительная женщина. Недавно Иван Иванович сказал мне: «А ты раньше тихоней была». И это чистая правда. Я не лезла в футбольную кухню. У Савостиковых часто бывает Румбутис. Людас очень простой. Уровень простоты – Саша Прокопенко. Никогда не выпендривается. Мне легко в его компании. Мы можем даже на литовском поговорить. Я в детстве долго жила в Литве и хорошо знаю язык.
Почти каждый день вижу Сергея Боровского. Он в моем киоске подписку на газеты оформил. Сколько его знаю, он кроме «Привет, Ириша» ничего при встрече не говорит. Поздоровается, улыбнется и все. Никогда не поинтересуется делами. Когда умер старший сын Андрей, я думала: «Ну, хоть слово скажи. Чисто символически». А он снова: «Привет, Ириша».
Сергей довольно закрытый человек. Молчит, как Зоя Космодемьянская на допросе. Таким же был в 80-е. Не помню, чтобы он выражал эмоции и пил. А ведь бывало всякое. Юрка Курбыко мог напиться, Пудик – мог, но не Боровский. Он полностью закрыт. Из него слова не вытащишь. Улыбается, смотрит приветливо, но молчит :). Тихоня и себе на уме.
Когда Боровский развелся с женой, я была шокирована. Его первая жена была такая властная. Мне казалось, что Сергей у нее под каблуком. И когда узнала, что разрыв состоялся по его инициативе, не поверила. Не думала, что он может.
С другими игроками не особо общалась. При встречах здоровалась, но особых контактов не было.
По словам Ирины Александровны, последние 20 лет жизни мужа стерли почти все хорошие воспоминания о футболе – поставили на той поре крест.
– Петя по гороскопу рак. Я 37 лет с ним прожила, и не могу сказать, что слишком много о нем знаю. Он не выплескивал ничего и все держал в себе. Был очень закрытым. О футболе не особо говорил, а я и не спрашивала. Прав был Малофеев. Однажды он мне сказал: «У Пети очень сложный характер. Очень сложный». Я тогда не обратила на это внимание, но спустя годы осознала правоту Эдуарда Васильевича. Видимо, он все-таки разбирается в людях.
Пьянство мужа началось в Витебске (Петр Василевский с 1989-го по 1991-й тренировал КИМ – Прим.). Может быть, и моя вина в этом есть. Я не поехала с ним. Я человек, которого трудно сдвинуть с места. Мне тяжело принимать что-то новое. Трудно менять место работы, трудно привыкать к коллективу. Не поехала, не досмотрела. И ведь что интересно. В бытность игроком Пудышев пил даже побольше, но не стал таким. Может, судьба, гены…
Петя пил много… Вспоминать об этом не самое приятное занятие. Хотя в середине 2000-х был период, когда он завязал, но перед этим чуть не умер. На 24 дня попал 9-ю больницу. Все было очень плохо – болезней полный набор. Врачи говорили, что жить осталось несколько месяцев. Выписали только для того, чтобы не умер в больнице – меньше волокиты. Когда выводила его из палаты, меня остановил врач: «Может, вы мне костюмчик спортивный подогнать сможете?» Представляете мою реакцию?!
На следующий день Петя попал в реанимацию в 3-й больнице. И вдруг стал поправляться. Выкарабкался. Понял, что чуть не умер, и перестал пить. Пошел работать на корты стадиона «Динамо» – дежурил ночами. А потом Юрка Курбыко помог вернуться в футбол (Василевский входил в тренерский штаб юношеской сборной Беларуси).
Четыре года Петя не пил. Даже когда отмечали 50 лет, не пил. Праздновали в кафе возле парка Горького. Пришла почти вся команда. Не ожидала, что будет столько народа. Отмечали с размахом. Даже цыгане были. Ведущим был известный сейчас Дядя Ваня. Вышли на него совершенно случайно. Необычный такой парень. Дело было летом, а у него дома новогодняя елка все еще стояла.
Не осталась в стороне команда и после смерти мужа в 2012-м. За полгода до этого погиб старший сын. У меня не было ни сил, ни денег. Поэтому решила проводить Петю по-простому. Но все расходы взяло на себя «Динамо» и бывшие Петины партнеры. В итоге был ритуальный зал и все необходимое. Была в шоке от того, сколько людей собралось его проводить. Кроме болельщиков были и футболисты той команды. Никогда не думала, что на похороны мужа придет столько людей. Значит, чего-то он все-таки добился.
Несколько лет назад младший сын Антон открыл футбольную школу имени Петра Василевского. Я сперва не придала этому значения, а недавно у какого-то малыша увидела на майке свою фамилию и так загордилась. Еще больше зауважала Антона за это. Он видел больше плохого, чем хорошего, но сумел сохранить любовь и уважение к отцу.
Новости и события в Беларуси и мире.
Пресс-центр [email protected]