«Деньги там, где мы»: Как минчанка-оптимистка уехала «поднимать» Браслав

Жительница столицы переехала в провинцию и пытается вернуть туда жизнь.

У Юли были хорошая идея, собственная школа, большая семья, домик под Браславом и вагон планов. Потом была война — тихая, бумажная, с шуршанием по всем фронтам. Юлю подбили, но сдаваться она не собиралась: без нее армии местных оптимистов было несдобровать. Через полтора года она снова ринулась в бой и начала большой путь по воплощению нового проекта, который должен сделать провинциальную жизнь чуть светлее. Материал Onliner.by — о жизни в глубинке, маленьком бизнесе и больших амбициях.

В собственном доме под Браславом Юля уже три зимы. Здесь многие мерят лета? зимами. Край парадоксов. По левую сторону дороги угнетает пейзажем древняя заправка с тарахтящей мимо милицейской «буханкой». В двадцати метрах — в другом измерении — коптит над озером труба из каменной постройки, напоминающей то ли кузницу из RPG, то ли шоколадную фабрику.

На самом деле это кафе — новое детище энергичной блондинки, переехавшей сюда из Минска три с половиной года назад. Тогда Юля решила выкупить старую и больную школу и превратить ее в центр семейного отдыха, куда смогут приезжать как обычные семьи, так и родители с «особенными» детьми, которые будут отдыхать, учиться и социализироваться.

Словами все не закончилось: школу девушка купила, все шло классно, но история оказалась драмой.

— После вашей публикации нашлось очень много достойных людей, готовых помочь, но главное — нашелся инвестор! Это был отличный дядька родом из Беларуси, но живущий в Москве. Его консультанты помогли составить бизнес-проект и все продумать, он готов был хорошо вложиться. Но потом все сломалось, — вспоминает улыбчивая женщина. — Я заказала проект в «Белгипроземе», оплатила 9 млн 600 тыс. тогда еще неденоминированных рублей и стала ждать. Их все устраивало, но потом приехали сотрудники из области и все забраковали. Инвестор сказал: «Я так и знал», — и ушел.

Потом я пыталась заняться социальным предпринимательством, но и с этим не вышло: государству все равно, с кем ты ведешь дела — с больными детьми и старушками или бухающими в сауне бизнесменами. По закону все равны.

С тех пор добрый проект застыл. Юля платит налоги и использует школу в качестве офиса в ожидании лучших времен.

— Я хочу заработать, сделав доброе дело. А не получится — найду другую идею, — обещала девушка два года назад. Не соврала. После небольшой неудачи Юля не стала жать на тормоз и решила лишь немного свернуть.

Оптимистке приглянулось закрытое несколько лет назад кафе, стоящее на самом берегу озера. Двухэтажное каменное строение построил крупный бизнесмен из Браслава еще в девяностых. Строил на совесть, не жалея рук (строителей). Потом его закрыли, потом еще много раз открывали и закрывали. Последний раз замок на эту дверь повесили в 2013 году: очередной минчанин устал от хлопот провинциального предпринимательства и умчался туда, где легко.

Городские говорят, что место проклято, а потому никто здесь работать не сможет: в войну тут евреев расстреливали, а в девяностые… совсем жуть (сами додумайте)!

На самом же деле здесь было просто колхозное поле, и проклинать тут могли только сорняки да неуродившуюся свеклу. Во всяком случае Юля предпочитает считать так.

— Мне все пророчат неудачу. Говорят, что даже зиму не переживу. К этому месту многие присматривались, но открыть что-то так никто и не решился. К тому же хозяин заведения минчанин, потому и ценник выставил минский — $300 в месяц. Но я посчитала: все вполне возможно. Дотерпим до открытия сезона — будет нам счастье, — рассказывает собеседница. — Вообще, я считаю, что в Беларуси настолько неокрепший и хилый бизнес, что можно в любой сфере открываться и работать. Конкуренции — ноль! Что мешает?

Первоначально мы за кафе отдали примерно $5000, каждый месяц утекает еще около $2000 на зарплаты, продукты, документооборот и так далее. Насколько рентабельным будет проект, станет понятно летом.

Ко входу подъезжают двое парней лет тридцати. Без меню заказывают какую-то еду, выходят на помост. С озера дует ветер, тянет за собой дым из трубы. Хозяйка уверена, что вся эта романтика должна притягивать туристов — и особенно иностранцев: трасса, в обочину которой вросло кафе, ведет прямиком в латвийский Даугавпилс (до него отсюда рукой подать).

— Мы бы еще летом открылись, если бы не талмуды правил от санстанции. Я, когда все это увидела, заплакала вслух и громко. Пойдемте греться.

Заходим внутрь. В камине горит пара поленьев, кирпичные стены украшают фотографии привлекательных сторон Браслава, за стойкой скрипит чистым стеклом бармен.

— В интерьере почти ничего не меняли, так, по мелочи. Зато кухню пришлось полностью переоборудовать. Когда я приходила в чужие кафе, всегда удивлялась: неужели так сложно приготовить нормальные наггетсы или картошку фри?

Теперь понимаю: сложно. Власти почему-то изначально думают, что наша цель — это не сделать человека счастливым и довольным, а отравить, обсчитать и обмануть. Я не могу писать в меню «драники», обязана называть их «картофельными оладьями». Я не могу сама их готовить, должна заказывать замороженные: у меня ведь нет отдельного цеха для мойки и чистки овощей! Я не могу менять рецепты без документального обоснования и составления технологической карты.

В общем, чтобы делать даже такие простые вещи, нужно пройти все девять кругов ада и неслабо заморочиться.

Мы, например, первыми в Браславе начали готовить шаурму. Пришлось заказать три металлических стола: один — для резки мясных полуфабрикатов, второй — для готовых продуктов, третий — для овощей. На одном работать, оказывается, нельзя. После нас еще одни парни попытались сделать то же самое, но им тут же запретили: не смогли соблюсти все условия.

Юля — двойная оптимистка. Помимо всего остального, она решила не продавать ничего крепче пива. Говорит, люди идут, даже несмотря на это.

— В Браславе есть небольшое кафе. По пятницам там стриптиз. Приезжают танцоры из Полоцка…

— Обычно 40+… — подхватывает бармен.

— Вход стоит 5 рублей. Это целое событие. Так вот, когда там такие вечера, к нам многие горожане приходят отдохнуть от всего этого, побыть в тишине. Пару раз заявлялись кадры и выдавливали бармену: «Двести грамм на вексель!» Им объясняли, что алкоголя нет, они уходили и больше не возвращались. Так мы создаем образ кафе с домашней, доброй атмосферой, куда можно прийти, посидеть у огня, попить кофе и отдохнуть головой. Людям не хватает этой простоты.

Мы организуем тематические вечера, приглашаем браславских музыкантов, выставляем продукцию местных ремесленников на реализацию. В общем, стараемся делать эти края чуть организованнее и лучше. Во многом получается только благодаря Галляшу (Илье. — Прим. Onliner.by) — нашему творческому бармену.

Отсутствие алкоголя «Кавярня» компенсирует обилием десертов. Готовит их местная девушка, которая стажировалась в Италии, где и научилась ремеслу. Браславчанка делает выпечку из того, что растет на огородах у бабушек. Ну и сыра маскарпоне, конечно, без него никуда.

— Она готовит дома, а мы у нее покупаем как у ремесленницы. Здесь ей готовить нельзя: без бактерицидных ламп запрещено. Дома бабушка шарлотку может под обычной лампой готовить, а в кафе нельзя, а то все отравятся…

Юля говорит, что пока дела идут даже лучше, чем она рассчитывала. На Хеллоуин, например, в маленькое кафе набилось около 60 детей, люди начали бронировать столики еще с утра.

— Потом нам все писали, что мы единственные, кто подумал в Хеллоуин о детях. А после было совещание в горисполкоме, на котором отдел культуры получил по шапке, поскольку мы организовали праздник, а они нет. Неправильно все это…

Мы просим каких-то послаблений, но по факту их нет. Недавно санстанции запретили ходить с проверками. Теперь они ходят с мониторингами… Нам говорят о каких-то дивидендах, но пока я их не замечаю. Мы каким-то образом попали в придорожный сервис, но что из этого следует, кроме обязанности продавать в кафе мыло и туалетную бумагу, я так и не поняла.

В ближайшее время Юля планирует преобразовать второй этаж для проведения специальных мероприятий, романтических свиданий и тематических праздников для детей, которых в городе отвести особо и некуда.

— Я не хотела делать очередной бар и рубить на нем бабло. Это не лучший бизнес для заработка. Хотелось просто сделать что-то классное, чего действительно не хватает этим краям.

Но я не Ленин, не Крупская, я трезвомыслящая тетка, которая понимает, что сначала я должна накормить своих детей, а потом уже думать о чужих. Мне нравится помогать, мне близок проект с усадьбой для малышей-аутистов, я понимаю, что готовых помогать достаточно, что народ готов на смелые и добрые поступки. Но часто они ударяются головой о стену и больше повторять такие трюки не хотят. Если бы эту стену чуть отодвинули, люди бы раскрепостились и наконец перестали бояться действовать, делать что-то стоящее, открывать бизнес и развиваться. Тогда и провинция станет другой.