Образование будущего — какое оно?

Скоро каждый ученик в мире получит своего электронного Хокинга и Маска.

В свое время меня очень поразила гравюра, на которой изображены два приятеля. Один из них — Александр Македонский, здесь ему примерно 15 лет. Он еще маленький, но чуть позже станет Великим. Справа — его учитель. Я бы даже сказал — домашний репетитор, Аристотель.

Меня поразило, что Аристотель был личным учителем Александра. Сразу представляешь себе, что мог бы так же сидеть рядом с Аристотелем, он бы тебе что-то рассказывал, отвечал на твои вопросы, высказывал свое мнение. Аристотель следил бы, что ты знаешь, чего не знаешь, подгонял бы под тебя свои лекции. Давал бы тебе домашние задания и следил, выполнил ли ты их.

Я думал: придет ли время, когда мы достигнем такого уровня развития, чтобы у каждого ученика в мире был свой, очевидно, электронный Аристотель? Возможно, сейчас это будет не Аристотель, а, например, Хокинг как учитель физики и Маск как учитель инженерного дела. Наступит ли когда-то этот момент? Конечно, наступит — когда будет создан сильный искусственный интеллект, который не будет уступать человеческому. Тогда мы сможем воспроизводить наиболее выдающихся людей в мире. Но это все кажется довольно отдаленным будущим.

Сегодня я хотел бы рассказать вкратце о четырех главных тенденциях, которые, на мой взгляд, определят будущее образования. Эти тенденции уже сейчас постепенно приближают будущее, в котором у каждого из нас будет персональный Аристотель и Хокинг.

1. Решение главной проблемы

Можно дать тысячу ответов на вопрос, в чем заключается главная проблема образования, но, на мой взгляд, она очень тривиальная. Проблема эта экономическая — в образовании, в отличие от большинства отраслей человеческой деятельности, не растет производительность труда. Вдумайтесь: как тысячи лет назад лектор стоял перед аудиторией в Оксфорде или в Болонье и рассказывал свою лекцию, так и сегодня. За тысячу лет производительность труда лектора не изменилась вообще. И это проблема, потому что во всех других отраслях производительность труда растет постоянно. За единицу времени мы можем сделать больше автомобилей, больше одежды, пищи. В результате у людей больше доступа к пище, одежде, информации, но не к качественному образованию.

Чтобы люди шли работать в образование, мы должны платить им столько же, сколько платим людям в других отраслях. А поскольку производительность труда не растет, то мы не можем дать больше качественного образования. Мы вынуждены платить больше за тот же объем качественного образования.

Впрочем, мы нашли лекарства, которые позволяют вылечить эту болезнь. Нашли способ, как быстро увеличить, масштабировать качество образования в расчете на количество людей, которые ее получат, — массовые, открытые онлайн-курсы.

Благодаря массовым онлайн-курсам мы можем взять лучшего преподавателя в мире, условного Аристотеля, и распространить его курс на бесконечное количество людей, на сотни тысяч, на миллионы людей по всему миру. В расчете на одного слушателя стоимость такого курса будет символической. (...) Это супер принципиальная вещь, которая позволит нам очень быстро, в ближайшие 10-15 лет, предоставить очень качественное образование огромному количеству людей.

2. Переход от пассивного к активному обучению

Наука об обучении очень много исследовала обучение и очень мало открыла. Но одно она установила точно — эффективно только активное обучение. Более того, пассивного обучения в принципе не бывает. Пассивное обучение — это не обучение, а его имитация.

Проблема в том, что классический формат обучения в школе и преподавания в университете пассивный. Лекция, рассказ учителя или преподавателя о чем-то — это неэффективно. И мы все это знаем. Все знают об этих исследованиях, но университеты и школы продолжают строиться по старым принципам.

Сейчас происходит фундаментальная вещь — от этого отказываются. Массовый онлайн-курс - это только первый шаг (хотя и примитивный). Они уже не пассивные по определению - в них, кроме видео-лекций, обязательны задания, есть форумы.

Следующий шаг — мобайл, мобильные приложения, которые уже запустили большинство мобильных платформ, в том числе и Prometheus. Дальше — виртуальная реальность, возможность просматривать интерактивные схемы, схемы молекул, и всем классом манипулировать ими. Это дополненная реальность — когда мы можем выводить изображение на реальное пространство (через смартфон, специальное приложение или через очки дополненной реальности).

И это очень важно, потому что учитель может вывести интерактивную карту, которую видит весь класс, и весь класс сможет манипулировать этой картой: смотреть, приближать уменьшать, крутить ею и тому подобное.

Рано или поздно мы получим приложения, которые будут анализировать через очки дополненной реальности мир перед вами, и проектировать учебные инструкции. Вы будете видеть продукты в холодильнике, а вам будут предлагаться рецепты, как их можно приготовить; наглядная демонстрация, что надо делать с этими продуктами, чтобы сделать из них то или иное блюдо.

3. Третий тренд — данные

Думаю, многие из вас слышали выражение, что данные — это новая нефть. Для образования, возможно, это еще более верно и правдиво, чем для многих других отраслей. Мы мало что знаем о том, как люди учатся. Мы не знаем, как люди листают учебник, как именно они готовятся к урокам, как готовятся к экзаменам, почему они что-то знают, а что-то — нет. Мы не знаем, слушают ли они лектора. (Человек может очень внимательно смотреть на лектора, и думать при этом о совершенно других вещах).

В различных форматах онлайн-обучения, в мобайл-обучении есть аналитика.

Но и это только начало. Потому что, на самом деле, сбор данных открывает нам дорогу к святому Граалю образования — к персонализированному обучению. Почему это так важно?

Мы настолько привыкли к не персонализированному обучению, что не замечаем абсурдности этой ситуации. Возьмем, к примеру, математику: у нас есть две недели на изучение линейных уравнений. Вы изучили линейное уравнение за неделю, вам скучно, неинтересно, но вы вынуждены дальше сидеть на уроке. Вы хотите пойти дальше, но вам не дают.

Другому ученику не хватает двух недель на линейные уравнения, ему нужно больше. Но что происходит дальше? Далее всем дают контрольную работу, кто-то ее пишет на максимум, другой — на 50%. А все говорят: «Ну хорошо, идем дальше». И мы идем дальше до тех пор, пока кто-то из учеников (и таких много), открыв учебник, не поймет, что вообще ничего не понимает.

Думаю, у каждого из нас был подобный пример в учебной жизни, особенно в школе.

Когда мы собираем кучу данных, когда мы знаем, кто и что учит, кто что не учит и кто что изучил, а кто не изучил. Мы можем персонализировать обучение. Программа может предлагать людям то, чего они еще не знают, проверять лишь то, что они не доучили в прошлый раз и не задерживать их на том, что они и так уже прекрасно знают. Программа, или комбинация программы и человека смогут двигаться в темпе, который удобен для ученика (медленный или быстрый) и всегда поддерживая оптимальный уровень заинтересованности.

И это еще не финал. Потому что в конечном счете мы придем к системам, которые смогут предположить, что вам нужно изучить прямо сейчас, потому что вы сами этого не знаете или не можете сформулировать. Сейчас искусственный интеллект довольно неплохо, по ряду симптомов, которые можно собирать автоматизировано, диагностирует депрессию. Люди, как правило, не замечают, когда у них начинается депрессия. А система может, проверяя ваши тексты, публичные и не публичные сообщения сказать: "Скорее всего, у тебя депрессия, проверь это или сделай то и то. Почитай эту книгу, сходи к психотерапевту и т.п.".

4. Радикальная организация учебного процесса, уничтожение традиционных рамок учебного процесса

У нас есть очень интересный стереотип, точнее — шаблон организации учебного процесса. Учебный процесс якобы должен быть ограничен во времени (11 лет школы, 4 года бакалаврата и 2 года магистратуры) — все. Есть жесткие ограничения, жесткая последовательность, по которой вы обучаетесь.

Зачем это в мире будущего, когда все так быстро меняется? Не логичнее ли было бы дать возможность пройти первый курс университета, затем, по желанию, на год окунуться в работу в конкретной компании или стартапе, и после этого вернуться назад к обучению (полностью или частично: 50% обучения проводить в кампусе, а 50% — онлайн, одновременно работая на полставки). Магистратуру можно пройти полностью онлайн или даже не онлайн — вместо магистратуры взять цикл курсов, которые сейчас запускают западные университеты. Это микромастерс, микромагистерские степени — 4-5-8 курсов, которые объединены в определенную задачу, которые позволяют очень быстро понять кучу нового, особо не отрывая вас от работы или других задач.

Это очень интересно. Думаю, что за уничтожением вертикальной интеграции обучения ближайшее будущее. На Западе эти микромастерсы подключила куча университетов — от МІТ до Университетов Пенсильвании и Колумбии.

Это же касается и горизонтальной структуры обучения: идея, что обучение должно быть ограничено стенами учебного заведения, школы или университета, изживает себя. Есть, например, Minerva Schools, новейший университет в США, который основала прежняя администрация Стэнфорда и Гарварда. Этот университет за три года существования имеет больший конкурс, чем Гарвард и Стэнфорд. И очень интересно построен. У них нет кампуса, каждый семестр студенты приезжают в другой город. Зачем это делается? Не просто, чтобы получить новый культурный опыт, не просто, чтобы получить навыки автономии, но и потому, что учебный процесс не заперт внутри учебного заведения. Например, обязательной частью обучения каждого семестра является работа, стажировки, сотрудничество с реальными компаниями, реальными общественными организациями в тех местах, где они живут. Если это курс бизнеса, им предлагают создать собственный бизнес. Если они изучают бедность как явление, им предлагают пойти в мэрию, к неприбыльным организациям, и выяснить, как с бедностью борются. Уничтожение стен, которыми ограничивается учебное заведение — это тоже один из основных трендов.

Думаю, именно такое образование мы увидим уже в ближайшие годы.

Иван Примаченко, «Новое время»