Актриса: Представить себе не могла, что в новогоднюю ночь на елке буду избита ОМОНом

Светлана Соколовская получила дубинкой по голове и оказалась в больнице с сотрясением мозга.

Новый год Светлана Соколовская встречала в гостях у мамы в Чижовке, пишет gazetaby.com (по просьбе собеседницы здание не публикуеет ее фамилию, а называет сценический псевдоним – прим. авт.):

– По традиции в два часа ночи мы с подружками пошли на елку. Нас было пятеро – я, мой парень Саша и три подруги. Погуляли около часа, одна девочка поехала домой, а мы решили подойти к елке. Вокруг нее было ограждение, до этого мы танцевали за забором.

Мой парень с одной из моих подруг пошли через один пропускной пункт, мы с подругой – через другой. Их пустили, а нас – нет. Сотрудник ОМОНа сказал, что концерт заканчивается через пять минут, и нам нечего там делать.

По словам Светланы, подруга возразила омоновцу, а в ответ услышала оскорбление:

– Она достала телефон и набрала 102. После этого сотрудник ОМОНа потащил ее в красный автобус.

Соколовская побежала следом за омоновцем, тащившим ее подругу:

– На ступеньках автобуса этот сотрудник посмотрел на меня и резко хлопнул дверцей автобуса, специально, чтобы ударить меня по руке. От удара мне вырвало ноготь и защемило руку.

На крики Светланы сбежались люди:

– Мой парень подошел к омоновцу, ударившему меня по руке, и спросил его фамилию. В ответ омоновец запихнул его в этот же автобус. Я побежала к дверям уже уезжающего автобуса. И тут почувствовала сильный удар по голове сзади. В глазах потемнело. Кто-то рядом сказал: «Нах*я ты ее ударил дубинкой?» Помню, кто-то поймал меня под руки. Несколько раз я приходила в себя ненадолго – на пару секунд, и опять теряла сознание. Очнулась уже в «скорой помощи». В больнице мне диагностировали сотрясение мозга и ушиб правой кисти – наложили шину.

Позже от очевидцев я узнала, что омоновец ударил меня дубинкой несколько раз, просто я уже была без сознания. После этого из автобуса выпустили моего парня, чтобы он мог отнести меня домой, но забрали вторую девочку – за то, что она стояла перед автобусом, не давая ему уехать с места происшествия.

Девочек отвезли в Заводское РУВД и продержали в камере до 3 января.

Когда я забирала подруг, то увидела страшную картину – обе девочки были сильно истощены! Я ужаснулась, когда увидела ноги одной из них после задержания – они были все синие! Подруги не хотят рассказывать прессе о том, что с ними происходило в автобусе, – боятся.

Утром 1 января из больницы Светлана поехала в Заводское РУВД.

– Ко мне подошел майор, сказал, что у него много дел, выдал бумагу и сказал: «Пишите заявление». 1 января вечером мне позвонил следователь Следственного комитета Аскеров.

Светлана встретилась с ним в тот же вечер, рассказала о деталях происшедшего. 2 января Светлана звонит следователю и узнает, что ее заявление передано следователю Нестеровичу.

– Мне никто больше из Следственного комитета не звонил, и 5 января я поехала в больницу скорой помощи, в которой оказалась в новогоднюю ночь. Там я узнала, что для того, чтобы снять побои, мне нужно взять постановление в Следственном комитете, которое мне обязан был выдать следователь. Я поехала в Следственный комитет разбираться в ситуации и узнала, что следователь Нестерович передал мои документы другому следователю, а тот их потерял.

Через 5(!) дней после получения травм Светлане выдали направление на судмедэкспертизу в Следственном комитете.

Результатов судмедэкспертизы Светлане и ее подруге, которая три дня провела в ИВС, на руки не отдали.

11 января Светлана получила письмо из Следственного комитета за подписью старшего следователя отдела А.А.Федоренко.

– В письме мой адрес был указан с ошибкой – не тот номер дома. Но и это еще не все. Следственный комитет уведомил, что 10.01.2018 срок проведения проверки по моему сообщению о неправомерных действиях сотрудников ОВД продлен до одного месяца, т.е. по «01.01.2018».

Не слишком ли много ошибок для одного письма из Следственного комитета, задается вопросом Светлана:

– Прошел месяц с того страшного дня – рука уже полностью в порядке, голова еще иногда немного болит, а звонка из Следственного комитета так и не поступило. Боюсь, как бы опять не потеряли материалы проверки.

Из троих пострадавших от действий сотрудников правоохранительных органов она единственная может говорить о происшедшем.

– Моя подруга призналась, что когда встречает на улице милиционера, ей хочется убежать и спрятаться, – говорит Светлана.

Девушка работает актрисой в театре:

– В спектакле, где я играю, есть такая сцена. Моя героиня говорит: «Я сейчас позвоню в милицию, и они все найдут». И четырехлетние дети кричат из зала: «Нет, они ничего не найдут! Не звоните!»

Считаю, что человек, надевший форму правоохранительных органов, должен защищать людей, в том числе и от насилия, а не творить насилие, прикрываясь формой. Я представить себе не могла, что в новогоднюю ночь на елке буду избита ОМОНом…

Хочу, чтобы омоновцы, которые избивают людей просто так, не работали в силовых структурах. Тогда мы не будем бояться милиции.