Внук Янки Брыля работает программистом в Facebook и Google

При этом Антон Франтишек Брыль известен как писатель, поэт и патриот Беларуси.

Внук народного писателя Беларуси Янки Брыля уже полтора года работает программистом в цюрихском офисе Google, до этого — в лондонском офисе Facebook. Однако код не только не вытеснил, но, похоже, приумножил семейную любовь к языкам: для любителей белорусской литературы Антон Франтишек Брыль — известный писатель, поэт и переводчик. В разговоре с dev.by Антон рассказал, как сочетает программирование и литературу.

Когда дед писатель, а родители физики

Антон Брыль родился в Минске в 1982 году.

— Дед у меня писатель, но родители оба физики, поэтому выбором по умолчанию была физика и математика. Тем более что по этим предметам родители могли найти дополнительные книги, сесть и позаниматься со мной. А вот литературой я занимался всегда, понемногу. Стал пробовать переводить в 12 лет и уже никогда не прекращал. Помню, самым первым переводом был The Wind in The Willows Кеннета Грэма. Деду не показывал — перевод был не огонь. Вначале выходило плохо, потом стало получаться лучше, кто-то начал меня печатать, и так оно и пошло.

Он окончил факультет прикладной математики и информатики БГУ по специальности «математик-программист» в 2004 году. Потом получил степень PhD в Трентском университете (Италия) по специальности машинное обучение, работал на факультете информатики Дублинского городского университета в качестве postdoctoral researcher.

Закончив учебу, в Беларусь молодой программист уже не возвращался. Первым работодателем стала швейцарская Systransis, потом — немецкая Triposo, а затем Facebook. С августа 2016 года Антон работает в Google. Вместе с женой Екатериной, которая уже много лет программирует в Google, живет в пригороде Цюриха.

Все это время Антон активно работал и продолжает работать как переводчик на белорусский язык и автор. На его счету — переводы отдельных произведений Йейтса, Катулла, Диккенса, Толкина. Из фундаментальных работ — перевод со староанглийского поэмы Beowulf. Поэтический сборник его авторства «Не ўпаў жолуд» признан лучшей дебютной книгой поэзии 2012 года по версии Союза белорусских писателей и Белорусского ПЕН-центра. А историческо-фентезийная сказка «Ян Ялмужна» вошла в шорт-лист литературной премии Гедройца в 2015 году.

Почему нельзя браться за первую подвернувшуюся работу

В итальянской аспирантуре, занимаясь алгоритмами автоматической фильтрации спама, я узнал про вещь, о которой никогда не слышал в БГУ — обработке естественного языка. Оказывается, можно быть информатиком и заниматься языками. Я увидел в этом возможность совместить все, что я люблю.

Так Антон оказался в Городском университете Дублина и подумывал остаться в науке — но все-таки вернулся в инженерную сферу, приступив к работе программистом в Systransis AG — швейцарской компании, которая занимается расчетами для железных дорог. Это было пять лет назад. Задачи на первом инженерном рабочем месте были далеки от лингвистических.

— Моя программистская и литературная жизнь тогда вообще никак не пересекались. Я что-то делал для железных дорог на работе, а дома переводил Катулла и Марциала, как раз очень увлекся древнеримской поэзией. Это был пример того, чего не нужно делать. Я взялся за первую работу, которая мне подвернулась. Программировал на Java, даже немного поработал на нужды самого длинного в мире Готардского базисного железнодорожного туннеля. Но при всей моей страсти к железными дорогам, через полгода стало ясно, что все это не мое. Задачи никак не увлекали.

С тех пор Антон старается держаться ближе к вопросам, связанным с языками: так «веселей работается».

Facebook или Google: нужно выбирать не компанию, а конкретный офис

В начале 2015 года он уже начал работать в лондонском офисе Facebook, где пробыл полтора года. Жил «в чем-то гробоподобном», зато сравнительно недалеко от работы — 30-40 минут пешком.

— Моей задачей была обработка данных, главным образом — автоматический анализ отзывов, под конец недолго позанимался оптимизацией рекламы. Работал на Python и SQL. Мой график в Facebook был сумбурный, я часто работал допоздна. Это ведь европейский офис американской компании — только под вечер просыпалась большая часть наших коллег. Иногда было удобно приходить к 11.00, чтобы конец дня пересекался с калифорнийским временем.

Условия работы в крупных компаниях вроде Facebook или Google (включая жалобы бывших работников на бесконечные овертаймы и ощущение себя «шестеренкой») Антон считает характеристикой не компании в целом, а конкретного офиса.

Это штука, которую Антон понял сам достаточно поздно: не нужно путать между собой разные офисы одной компании. Выбирая работу, нужно смотреть, что говорят про конкретное место. Компания в целом — это, безусловно, определенная культура. Но не менее важно, как налажена жизнь на конкретном офисе и каков ритм жизни в городе, где этот офис находится.

— Мне кажется, в Google в целом попасть не очень просто, но легче, когда последним пунктом в CV стоит Facebook, — с августа 2016 Антон работает в Google. Здесь он не овертаймит и не чувствует себя шестеренкой: в цюрихском офисе Google очень комфортно. Поскольку Швейцария — страна с очень хорошим транспортом, дорога на работу из пригорода занимает около получаса.

Он считает, что подготовка к собеседованию в компанию мечты важна — но важен и фактор удачи. В огромном потоке кандидатов провалиться довольно легко. Свое предыдущее интервью в Google он провалил, но не считает, что его уровень подготовки между этими двумя случаями критически отличался.

В Google Антон сразу попросил задачу, связанную с обработкой естественного языка.

— Пришлось вспомнить C++, хотя работаю и с Java. Cейчас занимаюсь, грубо говоря, подготовкой текстов к тому, чтобы их мог зачитать вслух компьютер.

Один из дополнительных плюсов Цюриха — тут довольно много выпускников БГУ, в том числе и в Google. Так что белорус оказался коллегой некоторых людей, которых знает еще с университетских лет.

Программирование не мешает литературе, а литература — программированию

— Программирование, кажется, не мешает созданию художественных образов. И не помогает. Есть некий баланс: одно является отдыхом от другого. На самом деле все, чем я занимаюсь — история, переводы, модели и программирование — приносит мне радость. Это и есть причина, по которой я этим занимаюсь.

Как писателя Антона Франтишка Брыля вдохновляют разные вещи.

— Нужно, чтобы в одной точке пересеклись два источника вдохновения. Например, чтобы исторический факт срезонировал с эстетическим впечатлением от какого-либо слова или стихотворного размера. «Ян Ялмужна», скажем — это попытка посмотреть на наши летописи XVI ст через призму одной из британских традиций фентези. Еще в это время я плотно занимался древнеримской поэзией, и это тоже наложило свой отпечаток.

Ему с детства нравится «волшебная» — в широком смысле — литература. При этом писать начную фантастику никогда не хотелось, и художественных образов, связанных с искусственным интеллектом, в голове не возникает.

Некоторые гуглеры знают, что он писатель и переводчик. Но Антон никогда не делал презентаций книг на работе.

— Тут, в Цюрихе, достаточно активная белорусская среда, мы даже иногда с удовольствием ходим посмотреть, что делают другие, но сами ничего не делаем. Я, на самом деле, не люблю выступать публично. Если, например, выходит книга, понятно, что презентацию нужно провести. Я делаю это. Но я не хотел бы делать это чаще.

У меня всегда гора начатых вещей —может, доделаю, а может и нет. Сейчас пробую себя в редакторской роли, собираю книгу белорусских народных сказок на свой вкус. Выбираю, обрабатываю. Надеюсь, в течение года все будет доделано. У меня готов черновик, но от черновика до книги — очень долгая дорога.

Как я все успеваю? С каждым годом все хуже. Мне 35, рано считать себя старым. Но, мне кажется, работать в том темпе, в каком я переводил Beowulf, я бы уже не смог. Страшно представить, как я гнал десятки строчек в день.

«Я белорус просто потому, что белорус»

— Каково это — быть внуком народного писателя? Сравнивают ли вас с дедом? Волнует ли это вас как личность, писателя, переводчика, программиста?

— Это как с национальностью. Я никогда не был никем другим, поэтому мне очень тяжело сказать, как было бы иначе. Никакого давления в семье я не помню. При жизни деда я не так много успел с литературной стороны, но он к моим попыткам приязненно относился.

Для тех, кто меня старше лет на 20, я в первую очередь внук своего деда, это неизбежно. Неважно, сколько мне будет лет. Последний раз, когда старший коллега обвинил меня в юношеском максимализме, мне было 30.

— Что значит для вас быть белорусом? Может, в современном глобальном мире уже неактуально говорить о национальности?

— Белорусом я себя ощущаю: я белорусскоязычный, активно вовлеченный в белорусскоязычную среду человек, стараюсь принимать участие в белорусскоязычных инициативах на Талаке. Что это для меня значит? Я не знаю. Я белорус просто потому, что я белорус, я им родился, и, кажется, всегда был. Нет какого-то сущностного обоснования этого факта.

— Актуальна ли вообще в современном мире любовь к родине? Или еще немного, и любые границы сотрутся, настанет повсеместная корпократия и «любовь к корпорациям», к Google и Facebook?

— Потребность в принадлежности у человека есть всегда. Чувство принадлежности может быть связано и с языком, и с местом. Можно, живя в одном месте, строить свою идентичность частично на принадлежности к какому-либо другому месту.

Лично мне важно регулярно бывать в Беларуси, в чем-то участвовать, что-то видеть, про что-то знать. Насколько это объективно необходимая часть человеческой жизни — я не знаю. Но это необходимая часть моей жизни.

В современном мире сложно случайно оторваться от страны. Бывает, что человека по какой-то причине в страну не пускают, но это отдельная грустная ситуация. Если мне очень понадобится, я могу с легкостью быть в Беларуси через несколько дней. Я все время на связи с белорусскими друзьями. Та степень оторванности, которая существовала даже в первой половине XX века — сейчас почти недостижима.

— Вы жили в разных странах. Где вам комфортней всего?

— Субъективно мне нравится Ирландия — она волшебная. В Италии много интересного. Если говорить про объективно хорошо устроенную страну, то Швейцария вне конкуренции: хорошая организация более-менее всего, фантастически хороший транспорт, который очень упрощает жизнь. Озера и средневековые замки тоже картины не портят. При этом в каждой стране есть свои минусы: в Италии ничего не происходит по расписанию, в моей любимой Ирландии — ужасный кофе и правительство, у которого семь пятниц на неделе. Вопрос только в том, плюсы или минусы перевешивают в каждом конкретном случае лично для тебя.

— Не все, уехавшие из страны, сохраняют белорусский паспорт. А вы сохранили свой?

— У меня нет другого — я гражданин Беларуси. Менять его мне никто никогда и не предлагал. Я, как можно заметить, очень часто переезжаю из страны в страну, а это не способствует получению другого гражданства.