«Журналист для Путина – что шпион»

Как президент РФ относится к прессе, которую в мире часто называют «четвертой властью».

Несколько месяцев назад британский журналист и медиаконсультант Дафни Скиллен, много лет проработавшая в России, автор книги "Свобода слова в России. Политика и СМИ от Горбачева до Путина", анализировала причины, позволившие Владимиру Путину уже вскоре после прихода к власти в 2000 году сравнительно легко подавить свободу прессы в России. Тема очередного разговора "Радио Свобода" с Дафни Скиллен – отношение Владимира Путина к прессе, которую в мире часто называют "четвертой властью".

– Если честно, я был несколько удивлен, когда узнал, что известное в России выражение "пресса – четвертая власть" по-английски звучит как the fourth estate. То есть дословный перевод выражения – "четвертое сословие". О каком сословии идет речь? Известно ли, кто автор высказывания?

– Это выражение приписывают нескольким людям, но наиболее вероятно, что первым его произнес британский историк Томас Маккаули в начале XIX века. В то время дебаты в парламенте были закрытыми, ситуация изменилась в 1828 году. Маккаули сказал, что на галерее для прессы сидят представители "четвертого сословия", и это сословие важнее "трех остальных". Остальными тремя сословиями со времен Средневековья были дворянство, духовенство и простой люд. Но Маккаули, скорее всего, говорил о прессе именно как о власти – четвертой власти, наряду с законодательной, исполнительной и судебной. Имея в виду то влияние, которое оказывает пресса на жизнь общества. Он говорил о том, что газеты не являются частью политической системы, но необходимы для ее нормального функционирования.

Именно с этих времен прессу начали воспринимать как защитницу общественных интересов. Как инструмент, заставляющий чиновников, политиков, правительство отчитываться за свои действия и отвечать за них. Пресса стала охранять интересы не тех, кто управляет, а тех, кем управляют. Пресса превратилась в важнейший инструмент демократии. Речь шла не только о том, что журналисты должны собирать и публиковать правдивую информацию. Речь шла о том, что рядовые граждане имеют право знать, что происходит. Что общественно важная информация должна быть доступна, чтобы граждане могли голосовать и пользоваться в полной мере своими гражданскими правами. Пресса получила право контролировать действия правительства, у нее появилась возможность требовать предоставления необходимой информации, получать аккредитации на мероприятия и так далее.

– Как в этом смысле обстоит дело в России?

– Президент России Владимир Путин относится к прессе по-другому. Он считает журналистику похожей на шпионаж. Ровно это он сказал двум американским телеведущим – Майку Уоллесу и Ларри Кингу. Путин говорил, что во время работы в Дрездене ему приходилось составлять и читать информационные бюллетени, и что эти бюллетени всегда отражали точку зрения тех, кто их составлял. Сравнение, конечно, очень натянутое, хотя журналисты, как и шпионы, собирают информацию. Но это все равно что сравнивать журналистов с хакерами. Да, и там, и там, собирается информация. Но разведка функционирует по-другому. Она функционирует ради защиты государства, данные собираются тайно и в интересах государственной власти. Пресса должна функционировать прозрачно и в интересах не государства, а общества. Цель прессы – привлекать власть к ответу. Потому что властью можно злоупотреблять, а пресса пытается этого не допустить. Пресса должна говорить правду о власти. К сожалению, в России этого почти не происходит.

– Как вы полагаете, Путин вообще не верит, что пресса может быть свободной и непредвзятой? Что публикация критической информации не обязательно означает, что кто-то стоит за ней, заплатил за публикацию или "слил" информацию в прессу, преследуя личные цели? Что журналисты могут проводить объективные расследования, потому что считают это своим долгом?

– Похоже, что так оно и есть. Собственно, он сам говорил об этом. Он уверен, что государство должно контролировать СМИ, что это "в интересах государства". С самого начала его правления его советники, так называемые "политтехнологи" стали говорить, что не существует такого понятия, как "объективный факт", такого понятия, как "правда". А существуют интересы различных групп. К примеру, Александр Дугин (советник Путина, идеолог неоевразийства – РС) сказал, что существует "русская правда". Это нелепо. Существуют российские интересы, существует точка зрения России по поводу того или иного события. Но "русской правды" не существует. Однако у тех, кто продвигает идею "относительности правды", очень много сторонников. И это оказывает огромное влияние на Россию, где стандарты морали у государства всегда были очень относительны. Ленин тоже говорил: "Хорошо то, что хорошо для рабочего класса". Это автоматически означало, что кулаки – враги. Путинский режим, оглядываясь в прошлое, делает похожие вещи. Путин все время говорит о чужаках, иностранных агентах, интересы которых отличаются от российских. Впрочем, эта идея "относительности правды" широко распространена не только в России. Она сейчас сильна во всем мире.

– В чем же причина этого?

– На Западе это связано с глобализацией, неолиберальной экономикой, мощнейшей атакой на истеблишмент и его взгляды. В результате мы имеем такие невероятные сюрпризы, как Дональд Трамп и Брекзит. Трамп, конечно, "серийный" лжец, он говорит неправду все время: по подсчетам "Вашингтон Пост", он солгал две тысячи раз за первый год своего президентства. Путин сам в таких количествах не врет, хотя Борис Немцов и называл его "патологическим лжецом". Но режим Путина врет постоянно. И причины этого отличаются от тех, по которым политики врут на Западе. Огромная волна, цунами фейковых новостей, которая идет из России, связана с процессом, который я назвала бы "нормализацией", "легитимацией" лжи. За исключением нескольких коротких периодов либерализации, в последние несколько столетий в стране правили тоталитарные или автократические режимы. А эти режимы держатся как раз на лжи.

Ложь необходима им, чтобы каким-то образом соединить идеологию и реальность. Чтобы поддерживать идею "светлого будущего" и так далее. Все это было характерно для советского режима. Лгали про Катынь. Выбитые под пытками показания "врагов народа" были ложью. Мы все это хорошо знаем. Об этом писали Солженицын, Пастернак… В конце концов, Достоевский писал: "Отчего у нас все лгут, все до единого?" Отсутствие свободы слова и прессы, отсутствие верховенства закона – это часть механизма выживания автократического режима. При путинском режиме появилось то, что на Западе называют "постправдой". В 2016 году Оксфордский словарь признал "постправду" словом года.

Этот термин обозначает рост популизма, когда эмоции и личные взгляды превалируют над объективными фактами. "Постправда" – не ложь, а игнорирование правды. Очень циничное использование лжи, при одновременном признании правды ненужной и неуместной. Ты можешь лгать, и это при Путине в порядке вещей. Огромное количество вранья было сказано по поводу событий на Украине. Я не думаю, что в России многие считали украинцев русофобами, фашиствующими бандитами и так далее. Может, кто-то и считал, но лишь малая часть. Но россиян заставили так считать. И, что страшнее, многие даже хотят так считать. В конце концов, "Крым наш!". В эпоху "постправды" люди начинают принимать неправду, не обращают внимания на то, что им врут. Правда сказанное или ложь – перестает быть важным. Путин открыто лгал, когда говорил, что "зеленые человечки" в Крыму – не российские военные. Потом он говорил прямо противоположное. Но, обратите внимание, никого это не волнует.

– Как "постправда" влияет на страны Запада?

– Там, к счастью, сохраняется система сдержек и противовесов. Да, Трамп врет беспрерывно, нанося вред общественным интересам, но эта система работает. Там есть свободные и независимые средства массовой информации. Опять же, в отличие от России, где свободных СМИ почти нет, они оказались на обочине. А в государственных медиа врать становится привычным делом, использование лжи "нормализовано". Оно в порядке вещей. В Америке пресса – главный враг Трампа. Там есть первая поправка к Конституции. Там есть журналистская культура в ведущих СМИ, имеющая глубокие корни. Я имею в виду такие издания, как "Нью-Йорк Таймс", "Вашингтон пост". Они в состоянии противостоять праворадикальным изданиями, производящим фейковые новости в большом количестве.

Конечно, трудно, когда в стране у власти президент, говорящий неправду сам и обвиняющий во лжи критикующие его СМИ. В Америке, впрочем, и раньше к власти приходили популисты. Это тяжелая борьба. Тяжелая борьба идет и в Великобритании, где Брекзит вызвал волну националистических настроений. Очень многое, конечно, зависит от поведения граждан. Обратите внимание, как американское общество реагировало на сексуальные скандалы в Голливуде – появилось мощное движение "Я тоже". В Британии поиски "мягкого" Брекзита (удастся ли его добиться или нет, мы пока не знаем) привели к росту влияния лейбористов, появлению молодых перспективных политиков. Но нельзя не признать с сожалением, что почти через 30 лет после развала СССР, когда всем казалось, что "история закончилась", мы перенеслись в тридцатые годы прошлого века с присущими им дискриминацией, популизмом, поиском козлов отпущения в политике.

Что касается России, тот там надежда сейчас на небольшие, независимые средства массовой информации, не обязательно находящиеся в России. Существует "Медуза", существует "Медиазона", появилось новое издание The Bell. Есть, конечно, уже известные всем "Новая газета" и "Эхо Москвы". Именно не дают полностью угаснуть свободе прессы и будущее за ними, а не за крупными СМИ, каким в свое время было НТВ, созданное на деньги олигарха, – говорит Дафни Скиллен.