Волшебных рецептов не будет

За бездарно потерянные годы «белорусской модели» приходится платить всей стране.

Для Беларуси складывающиеся тенденции в мировой экономике не сулят ничего хорошего. Поскольку экономика любой страны в наше время является частью экономики мировой и связана с ней тысячью нитей. А в мировой экономике есть место и крупным финансовым структурам, и промышленным ТНК, и средним, по мировым меркам, компаниям, и компаниям небольшим, и «серому» сектору. Который даже в таких странах, как Италия, может контролировать до 30% оборота. Поскольку такая небольшая экономика, как белорусская, не может существовать без импорта и, следовательно, экспорта, нашим компаниям придется иметь дело со всем спектром мировых компаний. И где тогда наши перспективы?

В любом случае - не в специализации как «сборочного цеха», т.к. бывшие советские гиганты сегодня не тянут даже на средние, по мировым меркам, компании. Ни по объемам производства, ни по капитализации, ни по техническому уровню. Какие-то шансы в среднесрочной перспективе имеют МТЗ и БЕЛАЗ. И, вероятно, все. Судьба остальных - поиск небольших ниш для выживания.

Маловероятны перспективы и у легпрома. Который находится в «вилке» между дешевой продукцией азиатских производителей и начавшейся роботизацией швейной и обувной промышленности на Западе. На имеющемся техническом уровне ни с теми, ни с теми конкурировать мы не сможем. Ни по цене, ни по качеству.

Не выглядят радужными и перспективы АПК, куда много лет мы вбрасывали большие, по белорусским меркам, средства. Здесь две проблемы.

Во-первых, на основном для нас российском рынке начался переход к производству в рамках агропромышленных комплексов. По сути - латифундий. Конкурентное преимущество белорусских СПК перед российскими фермерами в масштабах производства, по сути, нивелировано. Крупные российские компании в АПК у белорусов конкуренцию выигрывают. Как за счет оптимизации численности работающих, так и за счет технического уровня.

Во-вторых, техперевооружение АПК вымывает потребность в рабочей силе еще быстрее, чем в промышленности. Достаточно понимать, что число занятых в АПК развитых стран колеблется от 1,5% (в США) до 2-3% (в ЕС) от всей рабочей силы. Мы уже сегодня сталкиваемся с реальной безработицей на селе (как абсолютной, так и структурной), и далее она там будет только нарастать. Наряду с очень успешными агрокомплексами будут формироваться зоны социального бедствия. Нормальный для рыночной экономики процесс.

Наша деятельность в области транспортных услуг, транзитной переработки, производства софта сегодня выглядит неплохо. Но, во-первых, чтобы закрыть потребности страны в добавленной стоимости, ее недостаточно. И во-вторых, надежность поступлений от нее не выглядит безусловной.

Короче говоря, нисходящая траектория развития нашей экономики, ее постепенная деградация обусловлены объективно. Как устаревшей ее структурой, техническим уровнем предприятий, так и методами управления. Еще в большей степени, чем Россия, Беларусь стала «страной-дауншифтером». Проиграв конкуренцию на мировых рынках.

Что можно и должно сделать?

Во-первых, следует принять, что попытки поднять все бывшие советские гиганты до уровня мировых лидеров бесперспективны. Как и попытки поднять все СПК в АПК до уровня лидеров. Нет у страны таких возможностей. И нет таких рынков сбыта. Нужен анализ реальных возможностей.

Во-вторых, осознать, что формирование новой экономики для страны важнее и общегосударственных расходов, и даже расходов на социальные нужды. Необходимо резкое и реальное сокращение бюджета. Придется смириться и с реальной безработицей.

В-третьих, система управления экономикой на государственном уровне требует быстрой и решительной модернизации. В рамках «белорусской модели» сделать вообще ничего нельзя.

Не проживет страна за счет торговли и сферы услуг. Кэри, один из руководителей индустриализации США в XIX в., писал, что страна лавочников всегда была и всегда будет чьей-то колонией. Не по форме, так по сути. Альтернативы у реиндустриализации просто нет.

Выстраивание новой экономики требует инвестиций. И очень больших. Внутри страны таких накоплений пока просто нет. Ни в государственном, ни в частном секторе. А в мире идет быстрый рост стоимости рабочего места. Так, в 70-х гг. на $1 млн. инвестиций создавалось 8-9 рабочих мест. Сегодня стоимость рабочего места на современном роботизированном предприятии - в диапазоне $1,5-5 млн. И продолжает расти.

И здесь нет особых надежд ни на иностранный, ни на собственный частный капитал. Про приватизацию даже говорить не стоит: в таком виде наши госпредприятия рынком просто не востребованы. На вновь созданные мелкие частные предприятия надеяться тоже не стоит: сегодня средний капитал малого предприятия в США - $426 тыс. Притом, что оно опирается на инфраструктуру бизнеса и в доступе к капиталу, и в сбыте, и в снабжении, и в технологиях. Ничего из этого у нас нет. И пока не вижу никаких оснований у иностранного капитала идти в Беларусь.

Не существует волшебных рецептов, которые позволили бы не платить за бездарно потерянные годы «белорусской модели». И платить всей стране.

Да, у нас бездарное правительство, необученная нормальной работе масса руководителей на местах, неуправляемая чиновная свора, отсутствие судебной системы. Но есть пока и квалифицированные кадры, и творческий потенциал. Востребованный пока только нашими соседями, которые его успешно растаскивают.

Но ниш в мировой экономике пока много: процесс ее стабилизации далеко не закончен. Уверен, что мы могли бы занять достойное место на рынке спецтехнологического оборудования, в поставке комплектного оборудования в ряде отраслей. Но пока мы не преодолели «белорусскую модель», шансов вывести экономику на траекторию развития просто не существует.

Александр Обухович, «БелГазета»