Андрей Макаревич: Я не жалелею ни об одном своем политическом высказывании

Российский музыкант рассказал о своих жизненных принципах.

Будучи юным музыкантом, я был убежден, что хороший гитарист не может быть плохим человеком. Как он может быть говном, если так божественно владеет инструментом? Это была жесточайшая ошибка. Во-первых, у меня была довольно низкая планка: когда твой уровень близок к нулевому, все, что выше, — потрясает. А во-вторых, даже гениальное владение инструментом не имеет никакого отношения к душевному устройству, пишет Андрей Макаревич для сайта «Сноб».

С детства меня интересовал вопрос: есть люди, которые считают себя хорошими и соблюдают определенные принципы, а есть те, кто таких правил не соблюдает. Говнюком, как последние, я точно не был. Но я довольно часто совершал ошибки, когда это касалось человека, с которым я был связан близким и важным для меня делом. Например, взял его в группу. И он всем хорош, но, блин, какой-то гнилой… В такие моменты я подсознательно себя уговаривал, что это исправится, ведь он же с нормальными людьми будет общаться. И конечно, никогда этого не происходило. Потом я жалел только о том, что вытурить его нужно было двумя годами раньше. Ведь эти два года, в общем, были потеряны.

То же самое случается с женой, с которой назревает развод. Тебе кажется, что вы два разумных человека, что можно все исправить. Что вы любите друг друга и знаете свои недостатки. Что нужно просто все проговорить и определиться. Но раскол-то происходит не на вербальном уровне, а из-за каких-то настолько тонких, но непереносимых вещей, что он все равно произойдет. И ты это понимаешь. И это опять угробленное время и потраченные нервы. Такое бывало со мной несколько раз в жизни. Но это мое свойство: мне иногда очень хочется выдавать желаемое за действительное, потому что тогда оно лучше вписывается в мою картину мира. Вот это, пожалуй, главная ошибка моей жизни.

Я никогда не жалел о том, что с кем-то в жизни расстался. Я жалел только о том, что не сделал этого раньше.

Мои родители совершали ошибки, которые я стараюсь не переносить на своих детей. К отцу у меня не было никаких вопросов, а мама, медицинский работник, была чересчур заботливой. Все время говорила: «Оденься теплее» — и все время таскала меня по врачам. Иногда я вспоминаю ее и стараюсь изо всех сил по отношению к своим детям таким не быть. Я помню, что эта назойливая опека может стать посяганием на самостоятельность и что она может очень достать. Особенно на том отрезке жизни, когда тебе хочется почувствовать свою самостоятельность. Но я это контролирую. Спрашиваю сына: «Куда ты на мороз в майке-то вышел? Ты что, идиот? У тебя завтра съемка!» В ответ слышу: «Это термобелье». Ну и ладно. Делай, что хочешь.

Я не воспитывал своих детей. Что такое воспитывать? Сажать перед собой и говорить: «Вот это — хорошо, а вот так никогда не делай»? Упаси господь. Я нахожусь неподалеку. Если у них возникнет ко мне вопрос, я с удовольствием на него отвечу. А так — пусть открывают мир для себя сами.

Когда я был маленьким, папа мне объяснил: врать непродуктивно, потому что это всегда плохо кончается. А до того, как это плохо кончится, ты будешь мучаться. Зачем тебе это нужно? И я тогда усвоил этот урок очень хорошо.

Я не могу советовать кому-то не повторять что-то из своей жизни. И вообще, меньше всего на свете я бы советовал следовать чьему-то опыту. Потому что он даже для тебя самого бесполезен: ни одна ситуация в точности дважды не повторится. Обстоятельства и вводные будут другими. А уж для другого человека твой опыт и вовсе бессмыслен.

У меня никогда не было сожалений, что я мог жить как-то иначе. Я вижу, что у огромного количества людей полно комплексов. Мне кажется, это происходит из-за того, что они видят себя в чем-то обделенными. У этих людей по какой-то причине что-то не получилось, и теперь они сравнивают себя с другими. Отсюда появляется зависть. Мне кажется, очень важно себя чувствовать самодостаточным. В конце концов, ты — капитан своего корабля. И если ты чего-то не умеешь, то научись, да и все. Мне кажется, это самое простое, что есть на свете.

Через некоторые события в своей жизни я ни за что не хотел бы проходить снова. Я очень не любил несколько предметов в школе. Сейчас я понимаю, что это было потерянное время. Если бы я вместо химии, например, учил второй язык, это было бы гораздо полезнее для того, чем я занимаюсь сейчас. А моя младшая дочь вдруг проявила невиданную любовь к органической химии и поступила на химфак МГУ. Для меня полная загадка, чем она там занимается. И когда она начинает объяснять, у меня ощущение, что она говорит со мной на китайском. Но ей это интересно. Так что, слава богу, мы все разные.

Я никогда не жалел ни об одном своем политическом высказывании. После выступления в Славянске Эдуард Лимонов просто нахамил мне, а я ему в ответ. Гарик Сукачев сказал какую-то странную вещь, но, поскольку он мой близкий товарищ и не всегда понимает, что говорит, я попытался объяснить ему то, что он сам же сказал. Вот и все. Я ни перед кем не оправдывался. Да, мы группой четыре года практически не работали, а музыканты, которые вообще ни в чем не были виноваты, сидели без дела вместе со мной. На этот счет я переживал. Но я не считал — и не считаю, — что я обязан быть постоянным работодателем. Мои убеждения можно разделять или нет, но поступки, которые касаются лично меня, — это мои решения. И я не помню, чтобы когда-то хоть немного о них жалел.

Я могу почувствовать, что в жизни что-то получилось удачно, а что-то — нет, но я никогда не буду чувствовать себя из-за этого хреново. С чего бы? Я однажды провел несколько дней со Славой Полуниным и говорил с ним на эту тему. Спросил его: как так получается, что у тебя все время хорошее настроение? Слава ответил: «Очень просто. Если мир тяготеет к гармонии, то на одной чаше весов есть “деланье”, а на другой должно быть “неделанье”. Сейчас мир перевешивается в сторону первого — люди все время чем-то занимаются, и ни к чему хорошему это пока не привело. Поэтому я каждое утро начинаю с того, что открываю список дел, и, если есть малейшая возможность что-то не делать, я это вычеркиваю. Бывает, что я так вычеркиваю вообще все. И это — лучшие дни в моей жизни». У меня бы так не получилось: я все время должен быть чем-то занят. Когда мне нечего делать, я начинаю сходить с ума.