В ожидании Спартака

Может показаться, что белорусы свободные люди и у нас даже есть права.

Набор нарушений, обозначаемых наблюдателями от «выборов» к «выборам», не отличается разнообразием: использование административного ресурса, принуждение к досрочному голосованию, «карусели». Если говорить о режиме как о чем-то безликом и неодушевленном, то логика его действий, в общем-то, понятна: во что бы то ни стало сохранить самое себя. Но если за бездушным словом «режим» начать разглядывать людей, неизбежно возникнут вопросы. У меня они возникают всякий раз после очередной избирательной цирковщины.

Мне всегда было интересно: а вот эти люди - вся эта массовка «каруселей», все, кто сгоняет к урнам учащихся и студентов, все, кто занят подтасовками и прочими фокусами, - как они сами для себя оправдывают свое участие в этом представлении? Ведь наверняка же понимают, что все это подло и низко и что им самим потом жить в этой стране, с этими «слугами народа». Не все, конечно, понимают, но многие. Мой знакомый, работавший наблюдателем, рассказал, как поговорил об этом с одной «карусельщицей» - так та чуть не расплакалась. То есть понимание все-таки есть, совесть все-таки пощипывает. Ну и какая должна быть мотивация, чтобы зачеркнуть в себе и это понимание, и эту совесть?

В дни выборов в соцсетях и СМИ частенько мелькало слово «рабы». Сам я не любитель навешивать ярлыки, но, если разобраться в его этимологии, придется признать: да, белорусское общество, по сути, живет в состоянии латентного рабства. Когда мы слышим слово «раб», фантазия нам обычно рисует картинку: полуголый бедолага с цепью на шее - примерно так изображают рабов в учебниках по истории. Хотя реальное рабство даже в древние времена не всегда соответствовало этому стереотипу.

Раб - человек, лишенный прав, полностью принадлежащий владельцу, который распоряжается его жизнью. Именно такая подчиненность одного человека другому делает его рабом, а вовсе не цепь, которая, кстати, может быть и неявной. А распоряжаться рабами владельцы могут по-разному. Раб, если того желает господин, может быть хорошо одет и вкусно накормлен. В материальном плане жизнь рабов иногда бывает вполне сносной и со стороны может даже казаться свободной, но это лишь иллюзия: сколь бы длинной ни была воображаемая цепь, она все равно остается у раба на шее и господин волен укоротить ее в любой момент.

Если взглянуть на белорусское общество со стороны, тоже может показаться, что мы свободные люди и у нас даже есть права, гарантированные Конституцией. Но при более тщательном рассмотрении внимательный взгляд непременно уткнется в незримую цепь, тяжким грузом висящую на шее белоруса. Да, формально у нас есть и права, и свободы, но реализуются они ровно в той степени и до того момента, пока это угодно человеку, ставшему, по сути, безраздельным хозяином страны. Воля именно этого человека исполняется в первую очередь, а успех волеизъявления остальных ее жителей зависит от того, насколько их чаяния совпадают с чаяниями хозяина.

Угоден хозяину какой-то закон - его примут, как сильно бы он ни противоречил Конституции и реальности. Решит хозяин, чтобы в парламент прошла оппозиция, - она пройдет, не решит - не пройдет, хоть об стену бейся. Сказал хозяин, что какая-то партия не будет зарегистрирована, - ее и не зарегистрируют, даже если у партии все будет на мази. Нужно хозяину громкое дело - рабы мигом состряпают и фрау А., и «Черные души».

И когда хозяин щелкает незримым кнутом, миллионы рабов выходят на субботники, подписываются на «правильные» газеты, крутятся в избирательных «каруселях» и занимаются прочими мало желанными делами. Формально они имеют право отказаться, на деле - нет. Ведь в противном случае их постигнет та же участь, что всегда постигала непокорных рабов - безжалостный хозяйский кнут опустится на их головы. В белорусской адаптации это эквивалентно неприятностям на работе, вплоть до полной ее потери - а что такое потерять работу в сегодняшней Беларуси с ее декретами N3 и N1, объяснять не нужно.

Древнеримский философ Варрон называл рабов «говорящим орудием». За четверть века «силы и процветания» многие белорусы превратились в эдакие говорящие орудия режима, сидящие на незримой цепи страха. А кто не превратился, стали, образно говоря, беглыми рабами, на которых в любой момент может быть объявлена охота. Вот и выходит, что слово «раб» - в нашем контексте - не медийное клише, а грустная, хотя и завуалированная реальность.

Но раб - человек-однодневка. Он живет сегодняшними заботами и не способен планировать жизнь дальше пятничной поездки на дачу или летнего отпуска в Турции. Такие категории, как будущее детей и внуков, будущее страны, будущее нации, малодоступны его пониманию. Поэтому у общества, состоящего из рабов, будущего нет - и дети тех, кто сегодня готов сносить унижения и мириться с подлостью, в перспективе также обречены на унижение и подлость.

Надеяться в этой ситуации можно лишь на чудо, на появление какого-нибудь отчаянного Спартака, который вдохнет в души рабов решимость и даст им надежду на перемены к лучшему. Но таких чудес, увы, не замечено пока даже на горизонте.

Дмитрий Растаев, «Белгазета»