Как девушка из Новополоцка работала слесарем, а затем взяла золото Паралимпиады

Светлана Сахоненко стала настоящим открытием Игр в Пхенчхане.

«На приеме у окулиста я не вижу даже „Ш“ и „Б“ — самые крупные буквы. А на расстоянии двух метров не могу определить: парень передо мной или девушка», — говорит трехкратная чемпионка Паралимпиады Светлана Сахоненко. Девушке из Новополоцка много лет пришлось доказывать, что она действительно плохо видит, а не косит под инвалида. После триумфа в Пхенчхане 28-летняя лыжница рассказала tut.by о том, как выглядит жизнь, если смотреть на нее, «словно через целлофановый пакет», и зачем она подрабатывала официанткой, уборщицей и слесарем.

«Мы жили скромно: в день зарплаты мама покупала батон, вкус которого запомнила на всю жизнь»

— Вы росли в семье, где было пятеро детей. Чем запомнилось детство?

— Не верьте людям, которые говорят, что много детей — это круто. В многодетной семье тяжело поровну распределить заботу, ласку и родительскую любовь. Постоянно звучат фразы: «Ага, мама поцеловала тебя больше раз, чем меня». Сейчас понимаю: мама физически не могла охватить вниманием каждого из нас. В семье была напряженная и грустная обстановка. Отец выпивал, мама одна кормила, одевала и обувала детей. Честно говоря, я ходила на спорт, чтобы проводить меньше времени дома и не участвовать в скандалах.

— Во многом приходилось себя ограничивать?

— Мама постоянно крутилась и вертелась, чтобы мы не чувствовали себя ущемленными. Она часто была в долгах, но вовремя сдавала деньги на ремонт школы, чтобы никто не тыкал пальцем: «Бедная многодетная семья!». Конечно, мы жили скромно. Не знали, что такое — покупать магазинные вещи. По очереди с сестрой носили ту одежду, которую отдавал кто-то из знакомых.

В день зарплаты мама покупала батон. Если ты гулял не во дворе и проворонил маму, то автоматически упускал свой кусочек батона. Я на всю жизнь запомнила вкус свежего батона и то, как с братьями сражались за корочку. А на Новый год все дети собирались и сверяли, одинаковые ли у нас подарки. Не дай бог, если в одном из мешков оказалось на конфету больше. В общем, маме с нами было непросто (улыбается).

— Когда вы заработали свои первые деньги?

— В 11-м классе я очень хотела попасть на выпускной. Мама объясняла: «Свет, ну нету денег». Тогда я попросила у нее договориться на заводе, чтобы меня взяли на месяц вместо уборщицы, которая как раз собиралась в отпуск. Мама сопротивлялась: «Мне стыдно, ты же молодая девчонка. Давай лучше я устроюсь».

Но я настояла на своем. Помню, рабочие в цеху даже скидывались, чтобы я не приходила — не из жалости, просто им было стыдно, что в цеху очень грязно. Выпускной в итоге состоялся. Я наконец купила то платье, которое выбрала сама, а не то, которое мама смогла одолжить. После этого у меня появилось огромное желание самой зарабатывать деньги и помогать маме, а не ждать помощи от нее.

«Иногда спрашиваю на остановке: „Какой это автобус?“. А в ответ: „Что, сама не видишь?“»

— Как началась ваша история в лыжных гонках?

— Тренер набирала группу в Новополоцке. Она пригласила детей, у которых были задатки к спорту. Я напросилась сама. Не сразу поняла, что записалась именно на лыжи. Мы много играли в футбол, хоккей, веселились.

Когда впервые встала на лыжи, очень понравилось падать и спускаться с горы. Готова была карабкаться десять минут ради минуты удовольствия на спуске. В девятом классе меня зачислили в училище олимпийского резерва. Я выполнила норматив на кандидата в мастера спорта. А потом стало падать зрение. Поначалу никто не думал, что это серьезная проблема. Позже врачи перестали допускать к участию в соревнованиях. Спрашивали: «Как вас вообще взяли?». В тот момент у меня была средняя степень близорукости — минус 4?5.

«Иногда спрашиваю на остановке: „Какой это автобус?“. А в ответ: „Что, сама не видишь?“»

— Как началась ваша история в лыжных гонках?

ФОто: tut.by

— Тренер набирала группу в Новополоцке. Она пригласила детей, у которых были задатки к спорту. Я напросилась сама. Не сразу поняла, что записалась именно на лыжи. Мы много играли в футбол, хоккей, веселились.

Когда впервые встала на лыжи, очень понравилось падать и спускаться с горы. Готова была карабкаться десять минут ради минуты удовольствия на спуске. В девятом классе меня зачислили в училище олимпийского резерва. Я выполнила норматив на кандидата в мастера спорта. А потом стало падать зрение. Поначалу никто не думал, что это серьезная проблема. Позже врачи перестали допускать к участию в соревнованиях. Спрашивали: «Как вас вообще взяли?». В тот момент у меня была средняя степень близорукости — минус 4?5.

— Были ситуации, когда люди по незнанию говорили обидные вещи в духе «смотри, куда идешь»?

— Да, случалось. Иногда спрашиваю на остановке: «Какой это автобус?». А в ответ: «Что, сама не видишь?». В таких ситуациях не начинаю объясняться, а просто спокойно пропускаю автобус и жду следующего. Я не злюсь на людей — они говорят сгоряча, не зная моих проблем.

«Некоторые из спортсменов говорили, что я пришла из здорового спорта и кошу под слабовидящую»

— Когда впервые задумались о паралимпийском спорте?

— Когда познакомилась с Анатолием Ивановичем Перепечкиным, который тренировал паралимпийцев из Могилева. Он предложил мне сотрудничать. Я сразу взбунтовалась: «Какой же я инвалид? Я такая, как и все». Меня пугало само слово «инвалид». Немного подумав, все же начала тренироваться. Но с первого раза не прошла международную комиссию — мне не смогли установить диагноз, чтобы допустить на паралимпийские соревнования.

— То есть для здорового спорта вы оказались больны, а для паралимпийского — слишком здоровы?

— Да, я была в смятении. Перед Паралимпиадой в Ванкувере снова попробовала пройти комиссию. Меня допустили к участию в сезоне с тем условием, что позже предоставлю международной комиссии перечень необходимых документов. Я все подготовила, отправила документы в наш паралимпийский комитет, чтобы они передали в международный. Не знаю, намеренно или случайно, но документы так и не дошли до адресата. Скажем так, затерялись. Я приехала на комиссию в Германию, а мне говорят: «Вы не выполнили условий, никаких документов так и не прислали». За неуважение меня «зарубили» и даже не стали осматривать.

— Пытались добиться правды?

— Сложно было это сделать, когда наш паралимпийский комитет не хотел разбираться в моей истории. Я точно знала, что со своей стороны все подготовила и отправила. Но от белорусского паралимпийского комитета не было поддержки. Возможно, они хотели отправить на Игры своих спортсменов. Некоторые из атлетов тогда подняли бунт, мол, я пришла из здорового спорта и кошу под слабовидящую. В тот период услышала много обидного: «Это ты говоришь, что не видишь, а на самом деле ты все видишь». Жестко и больно. Но Паралимпиада для меня отменилась, хоть я и завоевала лицензию. Я до сих пор не знаю, где правда. В тот момент казалось, что доказывать свою правоту стыдно и низко. Сказала, что завязываю со спортом.

ФОто: tut.by

— Чем занимались дальше?

— Меня выгнали из общежития, забрали инвентарь. Было стыдно возвращаться в Новополоцк ни с чем. Я устроилась инструктором-методистом в спортивную школу в Могилеве. Получала 354 тысячи старыми деньгами. На тот момент это было 80 долларов. Параллельно училась на заочном в БГЭУ. Подрабатывала тренером, официанткой, участвовала в коммерческих соревнованиях.

А потом мне предложили должность администратора в отеле «Губернский» в Минске. Как раз искали сотрудника с инвалидностью. Так в 2013-м переехала в столицу. Чтобы получить общежитие, устроилась слесарем на завод и собирала розетки.

«Когда вернулась в спорт, работала на износ: падала в обмороки, похудела на 10 килограмм»

— Ваш опыт поражает разнообразием. Чему эти сложности научили?

— Работая в 4-звездочном отеле бизнес-класса, я знакомилась с успешными топ-менеджерами, наблюдала за ними, между делом задавала много вопросов. Усвоила главное правило успешных людей — чтобы добиться результата, надо очень много трудиться.

— Один из постояльцев отеля помог вам вернуться в спорт. Расскажите, как это случилось?

— Как-то мы разговорились с гостем отеля. Он сам бывший спортсмен — занимался борьбой. Заметил по телосложению, что я тоже из сферы спорта. Попросил рассказать свою историю. А потом заявил: «Пройдешь обследование в президентской клинике у моего доктора».

— Решил бескорыстно помочь и все оплатить?

— Да. Понятно, что поначалу я сопротивлялась. Думала: зачем чужой человек в возрасте хочет отвести меня к своему врачу и оплатить обследование? Не дай бог, за это придется как-то рассчитываться. Но он сразу успокоил: «Мне от тебя ничего не нужно». Почему-то сегодня нам сложно поверить, что кто-то готов помогать просто так.

Этот человек отнесся ко мне, как к дочери. Когда мы познакомились, моего отца уже не было в живых. Я нуждалась в поддержке, потому что и так слишком многое тащила на своих плечах. Крутилась на нескольких работах, старалась быть самостоятельной. А он просто предложил мне отеческую поддержку.

— Что показало обследование?

— Мне наконец правильно установили диагноз и дали бессрочную группу инвалидности. В тот момент я выдохнула: «Доказала, что действительно не вижу». А потом первый тренер пригласила меня в Раубичи и снова завела разговор о паралимпийском спорте. Так в прошлом году я постепенно и вернулась в лыжные гонки.

ФОто: tut.by

— Как далось возвращение?

— Было очень сложно. Работала на износ: падала в обмороки, похудела на 10 килограмм. Учились кататься в паре с моим лидером Ромой Ященко. Он работает геодезистом на фирме, поэтому часто тренировались по вечерам после его основной занятости. Первого января 2017-го я снова после длительного перерыва встала на лыжи, а уже 10-го прошла комиссию. Дебютную гонку пробежала с пятым временем и почувствовала: я могу!

— Первое золото Пхенчхана — самый эмоциональный момент в карьере?

— Наверное. Я вернулась в спорт с диким желанием побеждать. Была уверена, что второй шанс дан не просто так. Испытала дикое удовлетворение, когда взяла золото. Доказала, что я не просто инвалид. Когда стояла на пьедестале и слушала гимн, в голове проносились все тренировки, на которых было невероятно тяжело. Я победила на дистанции 15 километров, которая очень непредсказуема. Меня могло обрубить в любой момент, а вместо этого я победила.

— Премиальные за Паралимпиаду помогут воплотить какую-то материальную мечту?

— Все спрашивают, на что потрачу призовые, а до сих пор даже не знаю, какая сумма мне полагается. Надеюсь в ближайшее время решить вопрос с жильем. И очень хочу отвезти маму с младшим братом на море. У него судорожный синдром — заболевание, схожее по симптомам с эпилепсией. Из-за большого количества лекарств у брата началось отставание в развитии, но мы все его очень любим.

— Чему вас научил паралимпийский спорт?

— Каждый паралимпиец в свое время пережил сильнейший стресс. Одно дело — потерять ноги, а другое — научиться с этим жить. Еще вчера человек все видел и умел — и резко у него забирают эту возможность. Появляется пропасть. И вопрос: ты упадешь в нее или сможешь перепрыгнуть. Благодаря паралимпийскому спорту я поняла: «Господи, да у нас столько возможностей!».

ФОто: tut.by

— Почему паралимпийцы не терпят жалости?

— Когда я познакомилась с каждым из наших спортсменов-паралимпийцев, была поражена их желанием жить полноценно. Они не хотят, чтобы окружающие сочувствовали, что у них нет ног или рук. Ребята стараются бороться с комплексами и быть наравне со всеми.

Удивляет Люда Волчок (чемпионка Паралимпийских игр по лыжным гонкам в 2006 и 2010 годах. — прим.), которую невозможно словить дома: то она куда-то едет с ребенком, то спешит на коньки. Даже на коляске Люда остается активной и легкой на подъем. Да половину здоровых людей не вытащить даже в кино!

— По-прежнему боитесь слова «инвалид»?

— Нет, сейчас я понимаю: у каждого есть изъяны и недостатки. Просто у кого-то они более явные. Разница лишь в том, как с этим справляться: жить и никому не мешать или ныть и всем досаждать.

— Сейчас у вас наконец одна работа — и это спорт?

— Да, я работаю на ставку в республиканском центре олимпийской подготовки. Получаю приличную зарплату. Честно признаюсь, даже не успеваю ее тратить. В благодарность за все, что у меня есть, готова тренироваться день и ночь.