Грант от Google и своя компания в Лондоне в 25 лет: История девушки-инженера из Вилейки

Светлана Божко живет в Англии и преподает в Cambridge Spark.

Светлане Божко всего 25 лет. Она живёт в Лондоне, преподаёт в Cambridge Spark, ведёт подкаст для инженеров DevZen и работает в собственной R&D компании в сфере машинного обучения High Dimension. В её карьере были и успехи, и провалы: в 21 год она получила Grace Hopper грант компании Google, в 23 и 24 — была приглашена в один из лучших стартап-акселераторов в Европе — лондонский Entrepreneur First, и «подпортила им статистику». 5 апреля она выступает на IT-Spring.

В интервью dev.by Светлана рассказала, каково это — приехать в Лондон с визой, которая обязывает своего обладателя вложить 50 тысяч фунтов в экономику Великобритании, и остаться вдруг без поддержки от акселератора, выступавшего гарантом. И как выйти из ситуации, получив Exceptional Talent визу, которая выдаётся лишь немногим.

Раз скачала книгу по Pascal, надо разбираться

— Я с детства интересовалась математикой, в старших классах участвовала в школьных олимпиадах, неоднократно побеждала.

Мой старший брат учился в МГВРК, собирался стать программистом: на каникулы и выходные он привозил домой в Вилейку конспекты и книги — и я заглядывала в них, пыталась разбираться. Мне было интересно.

Как-то скачала из интернета книгу по Pascal, как я сейчас понимаю, очень плохую — материал подавался сложно. Но я думала: «Раз скачала, надо разбираться!» — и потихоньку стала изучать язык по этому учебнику. Конечно, было непросто, но мне в помощь как раз появился факультатив по информатике: в гимназию пришла новая учительница, которая начала проводить внеклассные занятия по Pascal.

Я всё больше втягивалась, начала решать задачи, которые давались на олимпиадах по информатике, — и оказалось, что это очень увлекательно. Поняла, что хочу стать программистом: тогда мне казалось, что его работа сродни решению алгоритмических задач с сильной математической составляющей. Конечно, уже в университете я поняла, что это не так.

Университет, курсы от EPAM и IBA, «домашки» для Стэнфорда

Когда пришла пора определяться с будущим вузом, у меня было всего 2 варианта: БГУ или БГУИР — что для меня означало, программистом-математиком или инженером. Выбор был непростой, но я всё же решила стать инженером, тем более, что мои родители получали инженерное образование в БПИ.

У меня не было сомнений, на какой из факультетов БГУИР подавать документы. Конечно же, на ФКСИС, если речь идёт о программировании. Но по пути в актовый зал я встретила знакомую: она училась здесь уже не первый год, понимала внутреннюю кухню, и стала отговаривать: «Света, присмотрись к моей специальности: она более широкая». Она приводила доводы в пользу специальности ИПОИТ. Родные тоже подгоняли с выбором. И в итоге я поддалась — взяла бланк и переписала заявление.

В первый же день учёбы я осознала, что совершила ошибку: в группе из 30 человек оказалось не больше 10 бюджетников, некоторые из моих одногруппников не смогли набрать по результатам ЦТ даже 100 баллов, а у меня было около 350. Уровень студентов сильно различался. Поэтому сегодня я советую знакомым, которые готовятся к поступлению, прежде пообщаться со студентами — пусть они расскажут вам то, о чём не написано ни в одной брошюре.

Мои одногруппники по-разному относились к учёбе. Были случаи, когда преподаватель спрашивал: «Кто сделал домашнее задание?» — а группа молчала в ответ. И я ловила себя на мысли, что мне совсем непросто поднять руку: «Я сделала.» Ведь меня же возненавидят, скажут: выскочка. Решила перевестись на другой факультет, но вариант был только один — переходить на платное. Решила, к чёрту всё — сдам ЦТ и перепоступлю на ФКСИС. И сдала, даже не готовясь: получила всего баллов на 10 меньше, чем годом раньше. Я снова могла выбрать любой факультет и любую специальность.

Но я вдруг осознала, что год жизни — это слишком дорогая плата за реализацию несбывшихся надежд. И мне жаль этого времени. А тот сертификат о сдаче ЦТ я оставила на память, как и заявление на ФКСИС.

Оставшись на ФКП, я решила отныне учиться по собственной программе и скачала учебные планы ФКСИС. Я также учла, что на 5 курсе будет распределение, и к этому времени необходимо будет принести заявку из компании, в которой хочу работать. Иначе меня могли отправить инженером на завод — картриджи в принтере менять да локальную сеть «раздавать».

Купила учебник по С++ Харви и Пола Дейтелов — и всё лето читала его. Соседи по общежитию, старшекурсники рассказали о курсах от EPAM и Itransition. В EPAM мою заявку приняли, но сказали: «Света, ты ещё мала — по окончании курсов ты не сможешь ещё работать full time. Приходи через полгода».

За эти 6 месяцев я разобралась с Java по книге Брюса Эккеля «Философия Java», и когда пришло время вернуться в EPAM, я хотела изучать Java. Решить тестовое задание труда не составило — меня приняли на курс по Java. Не будучи до конца уверенной, что меня возьмут, я подала заявку на курсы в IBA по сервисно ориентированной архитектуре — и туда меня тоже взяли. Семестр был очень непростой: я тянула оба курса, посещала занятия в университете, а бессонными ночами делала «домашки» для онлайн-курса от Стэнфорда «Введение в искусственный интеллект». Набрав столько занятий, я не готова была отказаться ни от одного. Наверное, такое возможно только в студенчестве.

К лету я получила job offer от IBA на full time и сформировала своё расписание так, чтобы можно было совмещать работу и учёбу. Снова было сложно, но опыт, полученный на проекте в компании, того стоил. Год спустя — к распределению — у меня был не один, а уже несколько вариантов, один из них — геймдев-стартап. Я многому научилась у этих ребят. Поняла, что хочу заниматься многопоточностью, делать высоконагруженные системы.

«Роботы для девочек» и грант от Google

На 5 курсе университета я случайно узнала о Travel Grant от Google. Для участия в Grace Hopper Conference необходимо было подать табель с оценками, написать мотивационное письмо и разработать проект, который решает проблему женщин в ИТ. Я предложила идею «роботов для девочек», программируемых на базе Arduino: мальчишки с самого детства что-то мастерят из Lego, создают космические модели, в то время как девчонкам достаются куклы, которые не позволяют им раскрываться, создавать. К слову, у меня кукол не было вообще — моей игрушкой был советский железный конструктор старшего брата.

Неожиданно для меня самой и мой проект, и мой табель (у нас любят говорить, что никому не интересно, «красный» у тебя диплом или «синий» — однако на западе к отметкам относятся серьёзно) оценили — меня пригласили на конференцию в США. В октябре я впервые в жизни села в самолёт, чтобы перелететь океан. Эта поездка перевернула моё сознание: на конференции были представители известных западных компаний — Facebook, Google, Apple. Каждое утро женщины, занимающие высокие позиции в Google, делились с нами своим опытом. Я вернулась в Минск с мыслью, что хочу поработать за границей. Не «свалить из Беларуси» — нет, но посмотреть, как живут и работают люди в других странах.

«Вы обязуетесь инвестировать в британскую экономику 50 тысяч фунтов»

После выпуска из БГУИР были мысли о магистратуре — пошла на ФКСИС: закрыть гештальт, так сказать.

В конце 2015 года я получила письмо из лондонского акселератора Entrepreneur First: им понравилось моё резюме на LinkedIn. В этом акселераторе инвестируют не в команды, а в ярких, амбициозных людей, которые оставляют ради такого шанса карьеру в известных компаниях. Из них каждый второй — выпускник Кембриджа или Оскфорда.

Я подала документы, прошла череду собеседований и очный тур в Лондоне, и в день защиты диссертации услышала на другом конце трубки: «Поздравляем, вы приняты! Ждём вас в марте».

Следует отметить, что полугодовая программа в Entrepreneur First разделена на 2 этапа: в течение первых 3 месяцев вы находите соучредителя и начинаете работу над проектом, а затем представляете свою идею инвестиционному комитету. Если проект их заинтересует, вы получите 10 тысяч фунтов, а спустя ещё 3 месяца — оставшиеся 70 тысяч инвестиций под 8% вашей компании.

Я хотела написать свою систему потоковой обработки данных и искала соучредителя, который также был бы заинтересован в создании новых инструментов для программистов. Но таковых не было. Поработав с разными людьми, я нашла человека, который до этого работал в Apple в Сан-Франциско. Мы вместе делали SDK-проект для мобильных телефонов, который анализирует данные сенсоров с помощью алгоритмов искусственного интеллекта. По результатам «защиты» проекта перед инвестиционным комитетом нам дали 10 тысяч фунтов.

К середине лета у меня истекла виза — пришлось вернуться в Минск, чтобы подать документы на Т1 Entrepreneur. Эта виза даёт возможность открыть свою компанию в Соединенном Королевстве, но её фишка в том, что, подаваясь от акселератора, вы обязуетесь инвестировать в британскую экономику 50 тысяч фунтов. И теперь представьте, что по возвращении в Лондон мы с соучредителем вдруг услышали: «Ребята, ваша идея нам нравится, но мы не готовы и дальше поддерживать вас». А мне дали визу под конкретный проект, я имела право работать только в своей компании и нигде больше. Одним словом, приехала!

«Пригодился тебе красный диплом?» — «Да, для визы»

Вариантов у меня было немного: или вернуться в Минск, или поменять визу и найти работу в Лондоне — инженером на back-end. Я выбрала второй.

Как оказалось, поиск работы в Британии имеет свои особенности. В Беларуси, например, самое главное — ваши hard skills, в Лондоне придирчиво оценивают и то, как вы себя подаёте, и как отстаиваете свою позицию, — soft skills. Но меня-то этому не учили. Первые собеседования я провалила. Но к счастью, люди, которые их проводили, дали развёрнутый фидбэк: объяснили, как native speakers видят меня, слышат то, что я говорю.

Идя путём проб и ошибок, я научилась общаться и получила первый offer, а потом второй и третий — в 2 раза больше первого. Одна из компаний была готова спонсировать мне рабочую визу в Великобритании, но смущали условия: она жёстко привязывает человека к работодателю. И я убедила руководство компании подождать, пока сама получу другую визу Т1 Exceptional Talent, которая даст мне право делать всё, что только захочу: учиться, работать, открывать компании, быть и контрактором, и консультантом — пользоваться полной свободой.

Собирая всё, что мало-мальски могло иметь значение: дипломы, выступления конференциях и митапах, 12 рекомендаций суммарно, включая грант от Google, — я осознала, почему так важно хорошо учиться. Когда сегодня меня спрашивают: «Света, пригодился тебе в жизни красный диплом?» — я отвечаю: «Пригодился. Для визы».

«Мы ценим инженеров больше, чем менеджеров, так что иди в Twitter»

Начав работать в качестве Senior Data Engineer в известной компании — большом стартапе, который суммарно поднял 1 миллиард инвестиций, я думала, что наконец всё будет отлично. Но 3 месяца спустя поняла вдруг, что мне это больше не интересно — я не делала ничего нового.

Работа в Entrepreneur First над своим стартапом поменяла моё мировоззрение: у меня была куча идей для продукта — я обсуждала их со своим менеджером, но тот отвечал: «Мы нанимали тебя как инженера-программиста — пиши код». Когда я озвучивала свою зарплату знакомым в Лондоне, они все как один говорили: «Сумасшедшая, такие деньги мало кому платят». Но деньги — это же не самое главное.

В итоге я уволилась. Но прежде я пообщалась со своим менеджером. «Вы знаете, — сказала я ему, — я хочу расти и могу сделать намного больше в этой компании в другой роли». На что он мне ответил: «Света, мы ценим инженеров больше, чем менеджеров. Хочешь быть менеджером — иди в Facebook, Twitter или Google, нам это не нужно». В тот момент я поняла, что другого пути нет — и собрала вещи.

Вкладывать в «одиночек» рискованно: как закончился второй акселератор

Меня снова пригласили в акселератор: Entrepreneur First активно набирают людей на второй год, потому что, согласно статистике, second time entrepreneurs делают более успешные проекты. Я была уверена, что теперь-то уж меня всё получится, но сильно ошибалась. Я испортила им статистику!

На сей раз я попробовала себя как бизнес-соучредитель — и мне нравилось то, что я делала. Однако по истечение первых 3 месяцев программы, в тот момент, когда я уже договорилась о пилотном запуске нашей технологии, мой соучредитель сказал: «Извини, Света, мне больше это не интересно». Накануне заседания инвестиционного совета я осталась одна.

Solo founders редко находят поддержку в акселераторе, совет считает, что вкладывать в «одиночек» рискованно. Но я добилась, чтобы меня выслушали. А перед этим у меня состоялся важный разговор с соучредительницей Entrepreneur First. Она предложила представить ей идею проекта и прерывала мою речь буквально на каждом третьем слове. «Говори так, а не этак: это лучше. Замени эту фразу другой — она звучит увереннее...» Это был полезный урок. Она открыла мне глаза на то, как слышат нас те, кто инвестирует в стартапы.

Конечно, инвестиционный совет отказал мне: «Это слишком рискованно» — посчитали они. Во второй раз акселератор закончился для меня даже хуже, чем в первый. Но после всех этих неудач и отказов, я стала намного проще воспринимать такие вещи. Они не «разбивали» меня, как раньше.

Я и двое ребят из акселератора основали свою компанию High Dimension: мы решили делать свой продукт, связанный с искусственным интеллектом, но не брать деньги от акселераторов и венчурных инвесторов на начальном этапе — а зарабатывать, как сервисная компания, и вкладывать в свои разработки.

«Преподавание — это не механическое чтение лекций по бумажке»

Один из моих лондонских знакомых как-то предложил читать мне курс по машинному обучению в Cambridge Spark — образовательной компании при бизнес-школе Кембриджа. Я решила, что это новый опыт и хорошая возможность для нетворкинга: курсы в Cambridge Spark посещают уже состоявшиеся специалисты, в том числе менеджеры, а также люди с опытом в финансах.

Сначала меня пригласили как тьютора, который помогает лектору, когда у студентов возникают вопросы, а затем я начала читать лекции. Именно на подготовку курса потратила всю ночь с 31 декабря на 1 января — боялась не успеть.

За то время, что я преподаю, мне запомнился один случай: как-то мне пришлось объяснять что-то одному человеку — а он не понимал айтишного сленга и очень стеснялся этого. Я поняла, что людей нужно чувствовать, понимать их страхи и ту неловкость, которую они испытывают, когда чего-то не знают, и проявлять эмпатию.

Если бы меня пригласили преподавать в БГУИР, с одной стороны, мне было бы интересно сделать курс про стартапы, рассказать то, чему я научилась в акселераторе — про механику, валидацию идей, зарядить студентов явлением, которое у нас не распространено. Но с другой, я понимаю, что преподавание предполагает «бумажную нагрузку» — и это минус такой работы.

А ещё мне думается, в Беларуси существует огромный барьер между студентом и преподавателем. В Великобритании таких границ нет: все выступают на равных. Студенты и их наставник могут вместе пойти в паб — это приемлемо. Там верят, что общение делает процесс обучения человечным, ведь преподавание — не просто механическое чтение лекций по бумажке, а и взаимодействие с аудиторией, и шутки, и истории, которые помогают разрядить атмосферу. Педагог говорит: «Я тоже не всё знаю. Но мы можем вместе разобраться».

Оглядываясь назад, я не жалею ни о чём: именно специальность ИПОИТ дала мне широкий кругозор, которого зачастую не хватает ИТ-специалистам. Программирование я добрала самостоятельно, но у нас были большие курсы по психологии восприятия и переработки информации — и они очень полезны для меня сейчас. Всё было правильно.