О переходе на узелковое письмо

В России запрещают не мессенджер Дурова, а цифровую экономику.

В ночь на 27 апреля Роскомнадзор, действующий в данном случае как инструмент ФСБ, в рамках войны с Telegram заблокировал часть адресов «Яндекса», «Вконтакте», «Одноклассников», Facebook, Twitter, Yahoo и даже небольшую компанию, принадлежащему советнику президента по закрытию Интернета — Герману Клименко. Блокировка эта внезапно заставила заговорить доселе молчавших российских IT-мейджоров, и они назвали войну с Telegram «ударом по всему рунету». И это правда.

Потому что Кремль и ФСБ пытаются запретить не Telegram. Они пытаются запретить цифровую экономику, потому что в их параноидальном воображении она несет для их власти риски.

Нам говорят:

«Вы тут приучились регистрироваться на рейс по интернету? А вот фиг вам — стойте в аэропорту два часа в очереди».

«Вы тут покупаете по интернету билеты? А вот фиг вам, идите-ка в агентство, оно недалеко, всего пять остановок на троллейбусе и потом еще три на метро, и вам там, по цене вдвое дороже, тетка с пергидрольной завивкой продаст билет не в тот город и не на тот рейс».

«Вам нужна научная база данных? Нам плевать».

«Адрес ближайшей аптеки? Нам плевать».

«Вызвать мастера починить окно? А нам плевать».

Вы не должны пользоваться интернетом, — говорят нам, — потому что в Интернете есть Telegram. И если его неправильно использовать, то он можем быть опасен для власти.

Им невдомек, что для их власти опасен не Telegram, а они сами. Потому что революции, бунты и перевороты происходили в мире задолго до Telegram. Революции не происходят только тогда, когда в стране демократия. Вот тогда народ правит не посредством восстаний, а посредством выборов.

А если вы воруете, врете и убиваете — то всегда есть риск, что народ выйдет на улицы. Он может и не выйти, это правда. Но риск — есть. И они сходят с ума от одного риска.

На наших глазах творится удивительная вещь. Потому что что такое вернуть страну в доцифровой век? Это все равно что убить ее.

Это все равно как запретить электричество из опасения, что заговорщики и враги будут собираться при электрическом свете.

Это все равно, что запретить порох из опасения, что соберут бомбу и подложат ее под задницу августейшего короля.

Это все равно что запретить письменность из опасения, что придут гады и понапишут.

Вам кажется, что я преувеличиваю? Отнюдь. В мире было по крайней мере одно общество, которое запретило письменность именно по такой причине.

Это была империя инков. Первоначально у них, видимо, существовало письмо, но они его запретили и оставили только другую систему — кипу. Потому что кипу — это была система учета. Это была система, согласно которой Великий Инка, Лидер и Утес, Фюрер и Господин, мог подсчитывать количество картошки, маиса, и прочих припасов в своих кладовых. Ни для чего другого она не служила. С помощью кипу, в отличие от письменности, нельзя было написать письмо заговорщику или написать нечто, неполезное для правительства.

Правда, отсутствие письменности помешало цивилизации инков развиваться. И она сделалась легкой добычей для 160 человек из отряда Писарро. Как выяснилось, послать донесение про Писарро тоже было нельзя.

Давайте переложим действия Кремля на язык реального мира.

Представьте себе, что власти решили уничтожить штаб-квартиру некой компании Х. В рамках этой идеи они сначала прицельным ударом ракеты «Искандер» снесли все супермаркеты «Перекресток». По всей стране. От Владивостока до Смоленска. С живыми людьми внутри.

Потом артиллерийским огнем уничтожили Марьино. Потом шарахнули по Воронежу и Иваново. Потом взорвали Люберцы. Потом ОМОН взял штурмом Магнитогорский металлургический комбинат и остановил там все производство с последующей экологической катастрофой. Потом за Магнитогорском последовали все остальные меткомбинаты России, а Нацгвардия тем временем взрывала скважины «ЛУКойла». Компания Х при этом осталась цела-невредима и только получила дополнительную рекламу за счет своей полной неуничтожимости.

Вот это все у нас и происходит.

Да, это происходит в виртуальном пространстве, но убытки, которые генерирует Роскомнадзор, совершенно реальны. И они отнюдь не исчерпываются миллиардом долларов коммерческого ущерба российских компаний, действующих в Интернете.

Потому что ущерб человеческий — когда, например, в аэропорту творился ад и людей регистрировали вручную, — в этот миллиард не входят. И студент, который думал о стартапе в России, и который теперь не знает, что следующее запретит Кремль — электричество? Авиацию? Письменность? Или сразу, чтобы не мелочиться уже, гравитацию? — решение вот этого студента заниматься стартапом не в России и вообще как можно скорее свалить, в этот миллиард убытков не входит.

Решение Кремля — это не решение о запрете Telegram. Это решение об отмене цифровой экономики, после которого решение о запрете электричества уже не будет выглядеть фантастическим.

Юлия Латынина, «Новая Газета»