Королевская свадьба и «другой путь» России

В политических штабах РФ пишутся порой самые невероятные сценарии.

Почему столько людей на земле — чуть ли не 2 или 3 миллиарда — смотрели какую-то чужую свадьбу, будто собственной жизни у людей нет, — скептически проворчал кто-то

Вообще-то, странно такое слышать или читать. Зачем люди, вообще, читают книги, смотрят фильмы, ходят на спектакли про жизнь других? Зачем, к примеру, смотреть финал Лиги чемпионов или Кубка мира по футболу. Не лучше ли вместо этого самим погонять мячик во дворе?

Во-первых, королевская свадьба — это просто красиво и романтично. Ожившая сказка о счастливой любви принца к девушке из простонародья. Во-вторых, причина такого интереса к свадьбе принца Гарри и Меган Маркл – неисчерпаемый интерес к монархии, как к институту, выдержавшему проверку временем и оказавшемуся жизнеспособным уже на пороге третьего десятилетия XXI века, в том числе, британской монархии, сумевшей пройти через полосу кризисов и приспособиться к реалиям стремительно меняющегося мира.

Принц Гарри, по сути, сделал ровно то, чего категорически недозволенно было сделать его двоюродному прадеду Эдуарду VIII — жениться на разведенной простолюдинке американке. Уоллис Симпсон была, правда, разведена дважды. А Меган Маркл только единожды. Зато она наполовину афроамериканка и к тому же, страшно сказать, актриса. Еще лет 20 назад такое невозможно было представить. Тогда ведь во дворе косо посмотрели даже на то, что принцесса Диана позволила себе на приеме в Белом доме станцевать с актером Джоном Траволтой. Но времена меняются, и мы меняемся вместе с ними. Эта древняя мудрость касается и института конституционной монархии.

Обратите внимание, в топе самых благополучных европейских стран с самым высоким качеством жизни и самым высоким уровнем социальной защищенности граждан сплошь конституционные монархии: Дания, Норвегия, Швеция, Бельгия, Голландия, Люксембург, ну, и Великобритания, разумеется.

Знаете, я думаю, что монархия, действительно, есть еще один баланс в системе сдержек и противовесов, защита от культа личности, от вождизма, от пожизненного лидерства. Королю, королеве, которые царствуют, но не правят — все почести, вся народная любовь, поклонение и восхищение. Выборному премьер-министру — вся критика, упреки, недовольство, суровое отношение как к наемному менеджеру, работающему на налогоплательщиков, которые при случае прогонят его взашей вон на следующих выборах.

Сценарий восстановления конституционной монархии когда-то рассматривался в ельцинские времена. Это я знаю точно как один из вариантов дальнейшего переустройства России: вместо следующего президента России давайте изберем конституционного монарха. Примерно так работала тогда мысль политконструкторов. Березовский этой идеей был очень увлечен одно время, когда был весьма влиятелен. Борис Немцов покойный тоже водил хороводы с представительницами семейства Романовых, которые наведывались в Москву во второй половине 90-х.

На самом деле, ничего категорически невозможного в этом не было. В конце концов, Испания вернулась к конституционно-монархической форме правления после смерти Франко в середине 70-х годов прошлого века. Но это был только один из сценариев, как в военных штабах сочиняются планы развертывания вооруженных сил на случай любой агрессии, так и в политических штабах пишутся порой самые невероятные сценарии. История России пошла другим путем. Но я совершенно не уверен, что этот путь оказался самым лучшим.

Евгений Киселев, «Эхо Москвы»