Януш Онышкевич: Польша принимает во внимание, что Беларусь – в военном союзе с Россией

Белорусское направление – важнейшее в польской стратегии обороны.

«Моя цель – создать в восточной Польше новую дивизию профессиональной армии», – заявил министр обороны Польши Мариуш Блащек еще 15 марта 2018 года.

Сегодня наших западных соседей защищают три дивизии, основные силы которых располагаются на западе и севере страны. Почему Варшава увеличивает войска и почему новые силы разместит как раз на восточном направлении? И главное: как это повлияет на Беларусь? Об этом – беседа Сергея Пелесы с гостем передачи «Просвет» на телеканале «Белсат», экс-министром обороны Польши Янушем Онышкевичем (Janusz Onyszkiewicz).

Проблему комментирует также Андрей Поротников, руководитель аналитического проекта «Belarus Security Blog».

- Господин министр, главный вопрос: Польша рассматривает Беларусь как своего потенциального противника?

- Я думаю, что Польша принимает во внимание то, что Беларусь – в военном союзе с Российской Федерацией, и в этом союзе она очень много лет. Она вошла в этот союз раньше, чем Польша присоединилась к NATO. В связи с этим нельзя Беларусь рассматривать как нейтральное государство. И на случай, если бы вообще дошло до конфликта, если бы в России победили такие концепции, а я надеюсь, что этого не произойдет, тогда бы открылся фронт на границе с Беларусью. А в этом направлении у нас в Польше практически никаких боевых частей нет. Мы имеем боевую бригаду около Варшавы, есть один полк на востоке – и все. В связи с этим нельзя удивляться, что мы рассматриваем возможность немного увеличить военное присутствие на этой территории. Увеличить не радикальным образом, так как это очень дорого. Дело сейчас в сфере свободных размышлений.

- Если бы вы были на этот момент министром обороны Польши и стояло бы задание создать или восстановить очередную, четвертую дивизию, то где стоит ее разместить: больше на юг – Люблин, Хелм, чтобы прикрыть южный фланг, или в Седльце, Белостоке? Какое направление более полезно в смысле обороны Польши?

- Естественно, для нас Украина не является страной, которая может создавать проблемы в военном смысле. Скорее, белорусское направление важнейшее. Только надо четко сказать, что стоимость создания четвертой дивизии огромна. Это также означает увеличение количества оперативных войск, которые сейчас по закону ограничены до 100 тысяч солдат – я говорю о оперативные войска, а не о Войсках территориальной обороны. В связи с этим, принимая во внимание, что мы выделяем огромные деньги, например, на развитие противовоздушной обороны и на другие военные проекты, хотя военный оборонный бюджет растет, так как растет наша экономика, а наш военный бюджет связан с экономическим ростом, то этих денег может просто не хватить на четвертую дивизию.

- Давайте послушаем, как идею создания четвертой дивизии сухопутных войск в Польше прокомментировал белорусский эксперт Андрей Поротников.

- Формальное объяснение – что эта дивизия будет защищать так называемый Сувальской коридор, то есть короткий, узкий отрезок польско-литовской границы, на котором фактически «висит» вся логистика вероятной группировки NATO в странах Балтии. Но, как мне кажется, фактически эта дивизия будет мобильным резервом быстрого реагирования войск Балтийских стран. В случае какого-то обострения заданием этой дивизии будет не защищать этот Сувалкский коридор, а –через него быстро войти на территорию Литвы и Латвии.

Беларусь никак на это не может отреагировать, по крайней мере военным или военно-политическим путем. Наилучший вариант – укрепить меры доверия, политическое сотрудничество и активнее консультироваться с дипломатами соседних стран. Очень важно все-таки как-то улучшить белорусско-литовския отношениям, так как на сегодня кризис в этих отношениях во многом сдерживает развитие сотрудничества между Беларусью и Евросоюзом, Беларусью и NATO. Безусловно, в Минске особого удовольствия от того, что в регионе продолжается развертывание дополнительных военных соединений, не проявляется, так как это означает, что повышается возможность какого-то давления со стороны России на Беларусь, чтобы в ответ принять совместные меры. С другой стороны, есть понимание того, что это все направлено не против Беларуси.

- Господин министр, подытоживая мнение Андрея Поротникова: мобильный резерв Балтийских государств должен защитить Сувалкский коридор, отделяющий Калининградскую область и Беларусь, то есть пограничье Польши и Литвы, или же войти на территорию Литвы и Латвии и защитить эти страны. То есть оно совершенно иное, чем то, о чем мы говорим: не защита Варшавы и центра Польши. Что вы об этом думаете, он прав?

- В первую очередь нужно помнить о том, что одна из трех дивизий находится в северо-восточном углу Польши – это 16-я дивизия. И если нужно было бы усилить защиту Литвы или Латвии, то, естественно, в первую очередь от этой дивизии могла бы идти поддержка, так как она находится там на месте. Дивизия, о которой мы говорим, – что-то гипотетическое, это дивизия, которую бы разместили восточнее Варшавы, она была бы так далеко от того, чтобы поддержать силы, что действуют в Литве или Латвии, так, как другие дивизии, расположенные на западе Польше. В связи с этим, если думать об этой дивизии, надо думать в категориях защиты, заполнить пустоту на восток от Варшавы в обороне, а не как о первой поддержке того, что может происходить в Литве.

- В Польше сейчас происходит дискуссия, есть две спорные концепции. Согласно первой, предварительной концепции, главные силы нужно держать в резерве в глубине страны, чтобы при возможном конфликте с Россией и Беларусью контрударом встретить силы, что атакуют, разбить. Вторая – новая концепция сегодняшнего правительства – заключается в том, чтобы перебросить силы на восток и защищать всю страну. Часть сил уже перебрасывают, батальон танков «Леопард» в Варшаву уже перебросили. Какие слабые и сильные стороны этих концепций?

- Естественно, что мы в Польше очень хорошо помним 1939 год. Когда была концепция защиты просто на самой границе всей территории страны. Эта концепция закончилась полным поражением. Однако после трех недель. Это было неплохо, три-четыре недели мы защищались – Франция пала, имея более сильную армию, сдалась еще раньше. Это наука, о которой мы помним – 1939 год. В связи с этим мы не можем все время думать о том, чтобы главные силы концентрировать у самой границы. Тогда нет возможности маневра, но существует возможность того, что нас могут окружить и повторится сценарий 1939 года. Только что в 1939-ом мы не только боролись с немцами, но была еще интервенция со стороны Советского Союза.

- Мне кажется, что концепция создания четвертой дивизии, если бы ее разместили восточнее Варшавы, например в Седльце, заключается не в том, чтобы разместить на границе, а приблизительно посередине пути от Бреста до Варшавы. Каким образом еще Польша усиливает свой оборонительный потенциал? Мы знаем, что создаются Войска территориальной обороны, которые уже располагаются в Белостоке, Люблине, на границе с Украиной, или, скорее, с Беларусью и Россией. Как сейчас выглядит этот процесс?

- Этот процесс – не только развертывание Войск территориальной обороны. Эти войска всегда существовали, сейчас мы их только развиваем, расширяем и немного меняем концепцию относительно того, где их можно использовать, когда и при каких обстоятельствах. Но в первую очередь мы концентрируемся на модернизации польских оперативных сил. Прежде всего на усилении противовоздушной обороны. Ведь она опирается на самолеты F-16, на очень старые системы со времен Советского Союза, которые не оправдывают себя на современном поле боя. Также мы модернизируем другие разнообразные системы. И будем откровенны: мы строим потенциал отпугивания, который заключается в том, что, если бы мы стали объектом атаки, тогда мы имеем ответ в виде различных ракет, способных достичь различных оюъектов нашего противника.

- Польша постоянно увеличивает процент бюджета, направленный на оборону. Откуда понимание этой потребности, что нужно увеличивать расходы на оборону?

- Это следует в первую очередь из того, что происходит в России. Давайте вспомним, что произошло в 2014 году, когда Россия заняла Крым и провела интервенцию на Донбассе. Не буду напоминать о том, что произошло в 2008 году, когда Россия не только ответила оружием на определенную провокацию со стороны президента Грузии Саакашвили, но и заняла территорию Абхазии и приморской Грузии. В связи с этим очевидно, что Россия ввела в свой арсенал возможных действий превентивную войну. Это война, которую объявляют не в ответ на угрозу, а только в ответ на возможную угрозу, и это очень опасно. Поэтому нужно быть готовым, чтобы у России не было соблазна, как сказал Суворов, пощупать Польшу штыком.

- Естественно, мы говорим только о чем-то гипотетическом, но какой сценарий вы лично представляете себе как наиболее реалистичный, если бы дошло до какой-то формы агрессии против Балтийских государств и в этот конфликт вынкждена была бы вмешаться Польша как союзник по NATO?

- Честно говоря, я полагаю, что полномасштабная война, вытекающая из агрессии со стороны России на нас, на Польшу, на страны NATO, более вероятная, чем 10 лет назад, но вообще, к счастью, она очень маловероятна. Но могут быть разные версии малой войны – такой, которую ведет, например, Израиль со своими арабскими соседями. Малой войны, направленной не только против Балтийских стран, но и против других государств – чтобы их смягчить, особенно такие страны, как балтийские. Они податливые, так как они относительно слабы. И можно довольно легко себе представить, что, создавая угрозу этим государствам, которую будут воспринимать как реальную, возникнет ситуация, когда эти государства станут слабыми элементами в натовской системе. А натовская система действует на основе консенсуса. Если бы Балтийские государства посчитали, что какие-то действия NATO провоцируют Россию, то таких действий NATO не может начать. То есть поиск таких возможностей, где Балтийские страны будут троянским конем в NATO.