Почему в Минске сносят частные дома в Грушевке и строят в Дроздах
Как жители частных секторов борются за свои дома.
Генеральный план Минска в последний раз утверждался в 2016 году. Если в 2010 году в столице планировалось снести 70% частного жилфонда и 30% сохранить, то сейчас эти цифры поменялись местами. Но даже при таком раскладе проблема осталась: на многочисленных общественных обсуждениях люди протестуют против сноса. В ответ чиновники, не стесняясь, говорят: частный сектор «морально устарел и в развивающемся Минске ему не место». Только никто из них не признает, что дома ветшали по вине городских властей, которые десятилетиями не давали реконструировать жилье. В то же время остаются нетронутыми дорогие коттеджные застройки — Веснинка, Дрозды, Ржавец, район улицы Жасминовой, Курганная. Выходит, бедным в Минске не место? Tut.by разбирается почему.
«Жить в частном доме у метро — большая роскошь»
В начале весны Минск накрыла волна новых общественных обсуждений. Так, в апреле в Московском районе столицы был анонсирован снос частного сектора между «Грушевкой» и «Михалово» — это больше четырехсот домов.
На освободившейся территории вырастут четыре новых микрорайона, которые увеличат плотность населения и жилфонд почти вдвое. Помнится, уже в конце презентации ПДП один из чиновников высказал личное мнение: снос он считает оправданным, потому что «жить в частном доме возле метро — это слишком большая роскошь». И эта мысль — общечиновничья. Параллельно озвучивается: частный сектор морально устарел.
Из окна нашего офиса видна бывшая деревня Михалово. Это не она пришла в город, а город поглотил ее, как и Дражню, Веснинку, Цну — сотни деревень за 140 лет. Поглотил — и забыл, не дал права привести себя в порядок, реконструировать дома. Тут, в Михалово, каждую весну в белой пене цветов стоят вишни и воркуют голуби в старой голубятне. Но это лирика. В действительности же большая часть домов стоит без удобств и вид у нее жалкий. Увы.
— Плачевный вид частного сектора — это последствия той политики, когда город запрещал людям модернизировать дома и улучшать условия, — объясняет руководитель товарищества «Город для горожан» Денис Кобрусев. — Земля, по сути, не одно десятилетие была исключена из рынка оборота недвижимости. Люди не могли продать участки, потому что те, кто мог купить, знали: нет смысла, пойдет под снос. Из-за этой политики большая часть частного сектора оказалась в плачевном состоянии. И только в прошлом году ограничения на реконструкцию и модернизацию домов были сняты. Но год — это очень мало для того, чтобы частный сектор преобразился. Нужно десятилетие спокойного состояния, чтобы земля покупалась — продавалась и оказывалась в руках тех, кто мог бы построить красивое здание.
Рамки «под нужды города» у нас безграничны
На каждом общественном обсуждении, где ставится вопрос о сносе частного сектора, местные жители и активисты пытаются обратить внимание властей на нарушение ими же законодательства.
В частности, говорят о несоблюдении статьи 44 Конституции, в которой государство должно гарантировать каждому право собственности. «Собственник имеет право владеть, пользоваться и распоряжаться имуществом как единолично, так и совместно с другими лицами. Неприкосновенность собственности, право ее наследования охраняются законом», говорится в статье. Но в ней есть «но», которое допускает принудительное отчуждение имущества «лишь по мотивам общественной необходимости при соблюдении условий и порядка, определенных законом, со своевременным и полным компенсированием стоимости отчужденного имущества, а также согласно постановлению суда».
В проектах, которые выносят на общественное обсуждение, эта самая «общественная необходимость» имеет очень размытые рамки.
— Снос в Минске проходит избирательно, — говорит Денис Кобрусев. — Иногда под нужды города сносятся дома, которые попадают в красные линии дорог. Например, для формирования облика улицы Богдановича собираются снести дома только вдоль дорог, а весь Сельхозпоселок сохранится и будет скрыт многоэтажками. Это логично. Но в Лошице, например, частный сектор тоже сносят под видом «нужд города», но сносят только ради того, чтобы массово построить там жилье. И там уже неважно, в каком состоянии коттеджи и какая у них история. В Лошице есть «деревня ученых», где участки выдавались академикам НАН Беларуси и потом перешли в наследство их детям и внукам. Все дома были в нормальном состоянии, и наследники просили их сохранить, но городу нужен сам микрорайон.
Такая же ситуация была и в Северном поселке, где уже третий раз город пытался снести часть усадеб ради «нужды» — строительства многоквартирных домов и таунхаусов. И на улице Вильямса — там людей хотят переселить ради строительства элитных коттеджей.
— Это все плохие примеры того, как широко можно использовать понятие «для нужд города». На Западе такие моменты (когда что-то изымается для общественных нужд) очень четко оговариваются. У нас же это понятие размыто и дает много полномочий и манипуляций для органов власти, которые принимают решения. С этим моментом [для общественных нужд] надо четко разобраться. А местным жителям я бы посоветовал объединяться для решения таких глобальных вопросов и увеличивать свое влияние, — рассказал Денис Кобрусев.
Бедный? Давай, до свидания!
Однако в Минске сохранятся территории, которые носят статус высокоценных и рекреационных: расширяется Веснинка, где до сих пор выделяются участки высокопоставленным чиновникам и бизнесменам, Ржавец, застройка за Национальной библиотекой — там не так давно были выделены участки под «тапасовские» коттеджи.
В проекте «Минск-Мира» заложена достаточно обширная коттеджная застройка, продолжается строительство коттеджей на улице Кольцова.
И если раньше градостроители оперировали такими понятиями, как «высокоценная территория», то в последние годы перестали стесняться и стали называть вещи своими именами: мол, «халупы» снесем, а вариант сохранения дорогих коттеджей рассмотрим.
В пример — недавнее обсуждение сноса усадеб в районе улицы Волгоградской, где в пояснительной записке к ПДП так и написано: «На стадии разработки проектов застройки кварталов допускается уточнение сноса или сохранения отдельных коттеджей, выполненных по архитектурным проектам, при условии их гармоничного включения в общую композицию застройки квартала». Проще говоря — солидные дома не тронут.
И что в итоге получаем? Если ты бедный — то у тебя нет возможности остаться в своем доме и на своей земле, даже несмотря на неприкосновенность частной собственности. При этом власти даже не дают людям выбора: в лучшем случае дадут деньги — и езжай куда хочешь. В худшем — дадут квартиру типовых потребительских качеств. Но это не выбор.
Об этом уже начали задумываться даже власти. Кто-то ведь и готов съехать из ветхого дома, потому что уже возраст не тот и средств нет на реконструкцию. И единственное, что просит человек взамен, — это дать ему жилье в этом же районе, где он прожил всю жизнь, где его поликлиника, врач, который знает все болячки и близкий выезд на дачу — это тоже, поверьте, важно.
Возможность остаться в своем районе после сноса недавно обсуждали в парламенте. Один из «депутатов» даже предложил закрепить норму о том, что жилье должно быть предоставлено в том же районе города.
В ответ министр ЖКХ Александр Терехов подчеркнул «единичность случаев» и не исключил возможность обсуждения этой проблемы во втором чтении законопроекта об изменениях в Жилищный кодекс. Но если бы чиновники такого ранга были на общественных обсуждениях, где людям сообщают о сносе их домов, то явно бы заметили, что между реальностью и единичностью — большая пропасть.
— К сожалению, когда Мингорисполком принимает решение о сносе, он действует директивным методом: мол, мы принимаем план, сносим из каких-то своих соображений, а вы сидите и ждите уведомления о сносе, — говорит Денис Кобрусев. — При этом действительно выбор компенсации может выражаться только в двух вещах: квартира или переселение. Нет, к сожалению, анализа в процентном соотношении: какой фонд действительно находится в плачевном состоянии, какой можно модернизировать, а какой — в отличном состоянии. Единственное, о чем говорит нам город, это то, что частный сектор занимает большую территорию. Все это, безусловно, не содействует диалогу, который априори, из уважения к частной собственности, должен быть. Есть же разные люди: кто-то готов уехать из дома в квартиру, кто-то согласится на денежную компенсацию, а кто-то захочет остаться. Если бы Мингорисполком хотя бы обладал такими данными, то его позиция была бы более убедительной. Неумение договариваться провоцирует конфликты и убеждение людей в том, что государство их не слышит.
Есть выжившие, но их пока мало
В историях сноса иногда встречаются исключения. Правда, для того чтобы победить, людям приходится годами отстаивать свои права в судах.
Как показывает практика, те, кто изначально занимает жесткую позицию, в итоге добиваются своего. Так было у Александра Ивановича, который оказался единственным, чей дом остался в бывшей деревне Сухарево на улице Школьной.
Многие потом удивлялись, как же он будет жить, окруженный со всех сторон высотками? А он лишь смеется в ответ: «А вот и живу!»
Новости и события в Беларуси и мире.
Пресс-центр [email protected]