Старшина опасного слова

Аркадий Бабченко погиб на войне, которую не начинал, но пытался остановить.

Вечером 29 мая в Киеве тремя выстрелами в спину убит российский журналист Аркадий Бабченко. Он участвовал в двух чеченских войнах (в первой – по призыву, во второй – по контракту), работал военным журналистом – то есть журналистом на месте боевых действий, в том числе в Грузии, написал честные книги и очерки о войне, в феврале 2017 года эмигрировал из России в связи с поступавшими ему угрозами, с августа 2017 года жил и работал в Украине. Аркадию Бабченко был 41 год.

На чеченских войнах Аркадий Бабченко служил в войсках связи, мотострелковых войсках, командиром расчёта в гранатомётном взводе. Был ранен. Его ник во многих социальных сетях «Старшина запаса».

Журналист Бабченко никогда не уходил в запас. Он исключен 29 мая 2018 года из списков своей воинской части в связи с гибелью на фронте, который проходил через его ум и сердце.

Аркадий Бабченко возненавидел войну как абсолютное зло, но стал собой на войне. Война, как скульптор, изваяла его человеческую суть, он был постоянно на особой волне связи со всеми, кто воевал и воюет. Как мало какой другой пишущий человек сегодня, он понимал психологию войны: и психологию политиков – зачинщиков войны, и – до мельчайших деталей – психологию участников боевых действий. Эти боевые действия шли постоянно, безостановочно, и Аркадий Бабченко жил как человек на фронте, где каждую минуту тебе могут выстрелить в лицо или в спину.

Аркадий Бабченко был безоглядно смелым человеком. Павел Гутионтов сказал о Юрии Щекочихине после его убийства: «Он был крайне неразборчив в выборе врагов». Это в полной мере относится к Бабченко.

Он был радикальным и публичным противником, точнее даже будет сказать врагом действующей в России власти, в том числе Владимира Путина, российско-украинскую войну называл преступлением без срока давности и был уверен в неизбежном уголовном наказании её организаторов. Он желал этого суда, этого наказания и надеялся до него дожить.

Он был психологически несовместим с политическим режимом, ведущим войну, и эта несовместимость стала одной из причин его отъезда из России.

Мы познакомились 28 ноября 2014 года в Москве на конференции «Война в Чечне: политические ошибки и военные преступления», которую организовала партия «Яблоко».

Аркадий Бабченко выступил очень коротко, сказал, что готов ответить на вопросы. Что было рассказывать после написанных им книг – «Алхан-Юрт» к тому времени уже вышел в свет (2006), а «Война» была на выходе (2015).

Ведущий Дмитрий Флорин попросил Бабченко прокомментировать его же мысль о том, что только в самом начале войны в Чечне её можно было остановить: пока ещё не было много убитых, пока не было много крови, а потом уже невозможно – начинается безумие и появляется личная мотивированность участников войны к убийству людей.

Бабченко ответил (цитата по стенограмме): «Я… помню, как я сошел с ума. Я помню момент, как у меня не было ничего, кроме ненависти. Все чувства ушли. Кстати, то, что мы думаем здесь, в мирной жизни, будто бы знаем, что такое ненависть, это не так. Ничего подобного.

Ненависть — это сильнейшее чувство. У меня, кроме ненависти, ничего не осталось. Я хотел убить всех чеченцев. Вообще всех. Детей, стариков, женщин. И желательно своими руками. У меня было желание своими руками. А потом умереть самому, потому что других желаний не оставалось.

Это проблема каждой войны. Любую войну еще можно остановить в самом начале. И это, кстати, касается украинской войны. Где-то, я думаю, в зависимости от интенсивности боевых действий, примерно от 2-3 недель до месяца ещё есть возможность остановить весь маховик войны, пока не пошли трупы и не начались личностные отношения, т. е. ненависть.

Вот когда погибли люди с обеих сторон и когда появилось желание мстить, желание убивать, войну остановить уже невозможно никакими политическими средствами. Она может остановиться только сама, пока эта ненависть не прогорит. Вот это, наверное, главное во всех этих войнах. Это нужно понимать.

Потому что тот, кто войну начинает, начать он её может, но остановить её уже не сможет никто. Прошу прощения. Я больше не буду говорить. Извините».

Аркадий Бабченко смог осмыслить войну как тотальное человеческое безумие и бедствие.

Бабченко имел полное право сказать: «Я знаю, что такое война». Он знал. Он её прожил и пережил. Как и все выжившие на войне, он выжил чудом. Он возненавидел войну именно как человек, который доподлинно знает, что такое война.

И он стал об этом говорить. Максимально громко. Его слышали.

В 2015 году Аркадий Бабченко стал одним из десяти подписантов под иском в Верховный суд России с требованием о признании незаконным Указа Владимира Путина о засекречивании потерь российских Вооруженных сил в мирное время.

Ненависть Аркадия Бабченко к войне стала острее ненависти к людям, кого он когда-то хотел убить на войне. Участник войны, военный журналист Аркадий Бабченко стал отчаянным бойцом с войной. Он понял, что война – это безумие, которое можно начать, но фактически нельзя остановить.

Как солдат на войне использует все находящиеся в его распоряжении средства для ведения боя, Аркадий Бабченко использовал все имеющиеся в его распоряжении слова. Он был абсолютно бескомпромиссен. Компромиссы между добром и злом он считал неприемлемыми.

Он был абсолютно искренен, открыт, откровенен и поэтому – уязвим.

Его гражданская позиция всегда была крайней, он не искал полутона в оценках. Его мир людей был чёрно-белым. И в этом мире все организаторы войн были чёрными. Все, кто поддерживал войны (в том числе своим молчаливым согласием), были чёрными. Все, кто не протестовал против войны, были чёрными. Люди в мире Аркадия Бабченко делились на людей войны и людей мира.

Со стороны может показаться, что жить так было очень трудно. Нет, так жить было просто. В мире Аркадия Бабченко добро и зло не маскировались оттенками серого.

Он был профессиональным солдатом на реальной войне. И стал добровольным солдатом мира на войне против войны. Слова, сказанные на этой войне, очень опасны. В ответ на эти слова прилетают пули.

Убийство Аркадия Бабченко – это политическое убийство. Он убит на политической войне между добром и злом. Выстрелы в спину – это фирменный почерк зла. Этот почерк невозможно перепутать ни с чем.

Аркадий Бабченко погиб на войне, которую не начинал, но пытался остановить. Он пытался сделать это сильнее многих других, поэтому его убили.

Мы не смогли остановить эту войну.

Лев Шлосберг, «Псковская губернiя»