Замри, умри, воскресни!

В такие часы и минуты очень интересно прислушиваться к себе.

Изучать себя, узнавая много нового. Постигать свою душу и устройство головы.

Оказывается, можно одновременно испытывать два абсолютно противоположных чувства: бесконечной радости и туповатой злости. Счастья от того, что человек, которого ты вчера оплакивал всамделишными слезами, жив. А злости по той уважительной причине, что чувствуешь себя совершеннейшим идиотом. Вот из-за этих слез, из-за слов, которые писал, извините, кровью сердца, и тот факт, что помимо тебя украинские силовики вместе с популярным блогером одурачили тысячи и тысячи людей, не слишком утешает.

Все это я пишу, как вы уже догадались, про Аркадия Бабченко и блистательную на свой лад операцию украинских спецслужб, задержавших, вообразите себе, реального киллера, кремлевского агента. Для чего бывшему военному репортеру надо было на время притвориться мертвым. Он и притворился, и горестная весть о его гнусном убийстве взорвала не только Рунет, но и попала в заголовки мировых новостей.

Бабченко провожали в последний путь, у Бабченко просили прощения, Бабченко прощали, Бабченко вспоминали – это друзья и сочувствующие. По поводу его смерти недоумевали, типа да кому он нужен, да его все давно забыли – это равнодушные, с тенденцией к патриотизму. Над смертью его глумились – это, понятное дело, "настоящие патриоты". Выстраивались версии, как во всех подобных случаях: Путин убил или Путина коварно подставили перед мундиалем, или бойцы народных республик поквитались с ненавистным русофобом. Колонки, посты, комменты, версии продержались вчера довольно долго, до той минуты, когда к микрофонам в Киеве вышли директор СБУ Василий Грицак и генпрокурор Юрий Луценко и вслед за ними – спасенный журналист, в меру счастливый, в меру смущенный. Они и рассказали нам о том, как удалось предотвратить заказанное в Москве убийство Аркадия Бабченко.

Помимо прочего, это еще было поначалу дико смешно. Ну кто из нас, вслед за Томом Сойером, не мечтает почитать о себе прочувствованные траурные речи и услышать, какие мы были талантливые, честные, храбрые, добрые, отзывчивые (мнение врагов не в счет), но только с тем, конечно, условием, чтобы похвалили тебя всерьез, а умер ты понарошку. Убитому и ожившему удалось воплотить эту детскую мечту в жизнь, и он, покуда мы сходили с ума, оплакивая его безвременную кончину, много часов подряд мог предаваться делу, недоступному практически никому из смертных.

Например, узнавать из новостных сводок, что к дому, где его застрелили, киевляне несут цветы. И о том, как в Москве на Немцовом мосту собрались граждане, скорбя о понесенной утрате, и их уже гоняет полиция. И тут ему, человеку по натуре веселому, наверное, становилось не до смеха.

Да, в такие часы и минуты очень интересно постигать себя, а также своих знакомых, с которыми общаешься при помощи различных средств связи. Сперва горевать вместе с ними и договариваться о встрече, дабы помянуть Аркадия. Потом сообщать им по телефону только что полученную информацию: он жив, это была специальная операция СБУ, прибавляя к этим словам некоторые другие, прямо оттуда, из заповедного списка Роскомнадзора, и слыша в ответ слова похожие, среди которых самым мягким является "сволочь". После переводить дух и смеяться. А еще ко всему этому примешивается внезапное чувство неловкости – не за себя, не за друзей и даже не за Аркадия, а за ситуацию в целом. Причем радость и гнев проходят скоро, как любые сильные эмоции, а вот это тягостное ощущение нелепости случившегося сохраняется надолго.

Нелепость усугубляется и сопутствующими обстоятельствами, связанными с раскрытием преступления. Непонятно, почему расходятся в показаниях Бабченко и Грицак, повествуя о гонораре, обещанном киллеру: один говорит про сорок тысяч долларов, другой про тридцать. Это ведь разные цифры. Очень странный эпизод в деле – паспортная фотография Аркадия, которая, по его словам, могла быть получена только в российском паспортном столе и, видимо, должна была навести киллера на его жертву. Неясно, зачем она была нужна, когда имеется столько великолепных фотографий Бабченко в сети. Пронзительно узнаваемых и очень уместных в те часы, когда мы с ним прощались.

Нет, это не значит, что им в принципе не следует верить, шефу СБУ и воскресшему коллеге. У российских спецслужб с Путиным во главе такая репутация и послужной список, что сомневаться в их способностях убивать национал-предателей не приходится, да и Аркадий был для них подходящей жертвой. Но это значит, что целей своих, разыгрывая сюжет с ликвидацией героя и его чудесным спасением, украинцы пока не достигли. Поскольку их подвели средства, среди которых преобладало стремление к небывалым внешним эффектам. Складывается также впечатление, что они слишком всерьез восприняли умные речи о наступлении эпохи постправды и решили ей соответствовать. Хотя правды обычной, веками проверенной, в наши времена обычно с лихвой хватает – допустим, в диалогах Запада с Москвой. А на той площадке, где тотальное вранье является и целью, и средством внешней политики и сопутствующих спецмероприятий, с нынешней Россией едва ли следовало конкурировать.

Да, но все-таки до чего же хорошо, что он жив, наш популярный блогер! И что задолго, будем надеяться, до ухода туда, откуда и СБУ не вытащит, он узнал, как его любят, ценят и в какое отчаянье впадают хорошие и разные люди при известии о его гибели. Ну, и вообще мы не в накладе. Чуть больше узнали о мире, в котором живем. И много нового о себе, о своих переживаниях, душевных и интеллектуальных. За что нельзя в конце концов не поблагодарить Бабченко и его украинских кураторов, одновременно попросив коллегу на том и остановиться. Процесс самопознания бесконечен, пока живешь, и страшно увлекателен, но, пожалуйста, Аркадий, больше так не делайте, ладно?

Илья Мильштейн, Радио Свобода