И вот читаешь все эти мемасики про футбол…
Но лента-то все равно, конечно, наполовину российская. И вот кто-то жалуется, что билеты дорогие, кто-то поддерживает чемпионат, кто-то радуется, как сейчас офигенно на Красной площади и Никольской, где гуляют толпы фанатов со всего мира, и мы вполне себе ервопейский город, у нас еще есть будущее, кто-то пишет про дико скакнувшие цены на все, кто-то обсуждает турнирные таблицы, кто-то просчитывает шансы на выход из группы, кто-то вешает себе на аватарку "Я болею за Россию" - а ты сидишь, смотришь на все это, и даже уже посылать не хочется.
Сенцов голодает сегодня тридцать второй день. Тридцать. Второй. День. Вчера на фронте убит еще один парнишка. Двадцать шесть лет. Микола Вільчинський. Жена и двое детей. Четыре года в этот день назад был сбит "Ил" с десантниками при заходе на аэропорт Луганска. Пятьдесят четыре человека. Сам ты, после попытки твоего убийства, сидишь в бункере со сломанной в очередной жизнью, и думаешь, как, блин, начать все сначала.
И вот читаешь все эти мемасики про футбол, и...
Пару лет назад еще взорвался бы: "Что вы несете? Какая Никольская? Какой футбол? Ваша страна сейчас, вот прямо сейчас, убивает людей, гноит их в тюрьмах, у вас прямо сейчас второй месяц в камере медленно умирает от голода захваченный Мордором насильно, словно раб в средневековье, человек с потрясающим чувством достоинства и свободы! У вас репрессируют целый народ! У вас убивают сейчас! Поинмаете? Убивают! Какой Мундиаль?
А сейчас нет. Даже этого нет.
Настолько уже этот разрыв, этот водораздел непреодолим. Настолько уже разошлись в разные стороны, такая уже пропасть, настолько уже разные, совершенно никак не складываемые обратно в один миры. Настолько тот мир существует уже где-то совсем в параллельной вселенной. Настолько там сбит уже фокус на то, что нормально, а что нет, даже у самых лучших, самых честных, самых оппозиционных его жителей...
Ров с крокодилами - и пляшите там свои пляски с Мундиалем как хотите.
Точек соприкосновения нет уже совсем.
Аркадий Бабченко, «Фейсбук»