«Чудо» в пустыне

Есть такая туркменская пословица: «Арба начинает скрипеть за 40 дней до того, как она развалится».

«Новости Беларуси: На неделе Беларусь успешно сдала экзамен стоимостью миллиард долларов. Речь о самом крупном в нашей суверенной истории зарубежном проекте - строительстве калийной фабрики под ключ. Гарлыкский горно-обогатительный комбинат - целый производственный город. В Туркменистане его называют «чудом в пустыне» (из репортажа телеканала СТВ 02.04.2017г.). «Стройке века» в песках пустыни посвящен материал «Белгазеты».

ТОЛЬКО В БОЙ

Есть такая древняя туркменская пословица: «Арба начинает скрипеть за 40 дней до того, как она развалится». Амбициозный проект по строительству Гарлыкского горно-обогатительного комбината (ГОК) начал скрипеть гораздо раньше, правда, скрип этот долго и упорно старались не замечать высокие договаривающиеся стороны. Идея строительства горно-обогатительного комбината на месте разведанного в начале 60-х гг. Карлюкского месторождения калийных солей овладела умами туркменского руководства еще 10 лет назад, когда денег в стране было достаточно и долларовый поток от продажи газа казался неисчерпаемым.

На предложения по участию в тендере на строительство калийного рудника откликнулись потенциальные подрядчики из многих стран, но выиграли белорусы. Нет, не «Беларускалий», имеющий за плечами многолетний опыт строительства калийных рудников, а институт «Белгорхимпром» - проектная организация, вообще не имевшая опыта управления строительными проектами. Зато такой опыт был у руководителя института - академика Анатолия Смычника, который еще в 1984г. ввел в эксплуатацию 4-й калийный рудник в Солигорске, строительство которого, с его слов, начинал с нуля. Флагман же калийной отрасли - «Беларускалий» - от участия проекте деликатно отказался, мотивируя свой отказ неизученностью гидрогеологических условий, неравномерным распределением калийных пластов, высоким уровнем сейсмичности, возможным наличием рассолов в карстовых пустотах, отсутствием эффективных технологических решений по обогащению руды в связи с высоким содержанием солей магния, а также высокими температурами в районе добычи. Собственно, как в воду глядели. Вернее, в рассол. Но об этом позже.

Отказ «Беларускалия» был расценен просто - зачем плодить себе конкурента на китайском и индийском рынках, куда по идее должны были бы направляться калийные удобрения туркменского производства. На что правительство ответило - не построим мы, так построят другие.

УТОНУЛИ В РАССОЛЕ

Заявленная туркменской стороной готовность сразу уплатить $250 млн. аванса настолько ослепила белорусского подрядчика, что контракт на строительство получился, мягко говоря, не в его пользу. Достаточно сказать, что этот документ даже не предусматривал штрафных санкций в отношении заказчика в принципе, что исключает паритетный механизм влияния одной стороны контракта на другую. Красивые формулировки типа «контракт под ключ» и «твердая цена в $1 млрд.» для простодушных белорусов оказались не более чем заманухой, поскольку в Туркменистане принцип твердой цены в строительстве существует лишь на бумаге, а на деле подрядчику возмещаются лишь фактические затраты плюс прибыль подрядчика. И то, если возмещаются. А образовавшаяся разница между «твердой ценой» и фактическими затратами - это, дорогие братья-белорусы, не ваш доход, а наш. Но это опять же обнаружилось гораздо позже, да и не вызвало особых возражений генподрядчика. Очень по-белорусски - «а можа, так i трэба».

Как известно, строительство шахты начинается с проходки шахтных стволов. Эту работу взяла на себя турецкая компания «Коджа», ранее подобными вещами не занимавшаяся, но владевшая якобы самыми передовыми технологиями проходки. Почему от этой работы отказался трест «Шахтоспецстрой», признанный авторитет в проходке шахтных стволов, - неизвестно, в народе говорят, что слишком высокую цену заломил. Но ведь еще в народе говорят, что скупой платит дважды. Так оно впоследствии и вышло.

А теперь о рассоле. Менее чем за год до достижения проектной глубины стволов (порядка 300 м) проявились мощные водопритоки, справиться с которыми турецкий субподрядчик не смог. То ли технология подвела, то ли были проектные ошибки - но по прохождении нескольких десятков метров стволы оказались полностью залитыми водой, что поставило под угрозу реализацию проекта в целом. Турков изгнали, а проходкой занялся трест «Шахтоспецстрой» со своей проверенной технологией замораживания. Сроки реализации проекта пришлось отодвинуть на 2 года - до 31 марта 2017г. Однако на фоне решения одной проблемы возникли новые. Туркменский заказчик стал задерживать оплату выполненных работ на фоне чудовищной неразворотливости по всем вопросам, находящимся в его ведении, - получению разрешений, рассмотрению документации, сертификации, растаможке, визовому оформлению, подключению к электросетям, линиям связи и т.д.

В конечном итоге, аванс, а потом и собственные средства подрядчик истратил под ноль, новые же поступления приходилось выбивать с «кровью». Уже на этой стадии логично было бы приостановить работы, но, по мнению правительства, об этом не могло быть и речи - уж больно политически значимым рассматривался этот проект для Беларуси. Это мнение удивительным образом совпадало с мнением самих белорусских строителей в Туркменистане, исправно получавших очень немаленькую по белорусским меркам зарплату, - от $2 тыс. и выше. Остановить работу - значит лишиться этой зарплаты. Возможно, на время (если заказчик все же решит рассчитаться по долгам), а может, и насовсем (если заказчик решит не платить и расторгнет контракт).

ПРИВЕТ ГЕНПОДРЯДЧИКУ

Правда, к этому времени полностью проявилось полное отсутствие навыков у генподрядчика в управлении проектами. Как отмечали в концерне «Белнефтехим», «в связи с отсутствием опыта в реализации инвестиционных проектов, подобных Гарлыкскому ГОК, у ОАО «Белгорхимпром» возникли проблемы как в области привлечения квалифицированных кадров, так и в вопросах материально-технического обеспечения строительства рудника». Раньше всех это понял бессменный руководитель «Белгорхимпрома» Анатолий Смычник, оставивший институт еще в середине 2012г., как раз с появлением первых водопритоков. Для спасения ситуации концерном было принято решение о вхождении института в состав «Беларуськалия» путем выкупа последним акций, принадлежавших сотрудникам. Соответчиками за своевременное исполнение контракта по распоряжению правительства стали уже и «Беларускалий», и трест «Шахтоспецстрой», и Минстройархитектуры.

Но деньги от этого не появились - пришлось брать кредиты, которые банки на то время авторитетной организации выдавали без проблем. Но уже на конец 2014г. размер убытков ОАО «Белгорхимпром» вследствие ненадлежащего исполнения туркменским заказчиком своих обязательств по контракту, по самым скромным подсчетам, превысил $110 млн. В этой странной ситуации обнаружилось удивительное сходство позиций «больших боссов» и с той, и с другой стороны. Все понимали, что за срыв сдачи комбината придется отвечать (каждому - перед своим руководством), поэтому работы не останавливались. Разница состояла лишь в том, что туркмены ограничивались небольшими впрысками денег на поддержание штанов, а белорусы по сложившейся практике стали гасить пожар бензином. На стройку были дополнительно отправлены сотни людей, несметное количество техники, задействованы десятки субподрядных организаций, большинство из которых вынуждено было работать в долг, поскольку генподрядчику нечем было платить.

К тому времени оказалось, что нечем платить и заказчику - госконцерну «Туркменхимия». Экономическая ситуация в стране ухудшилась до предела - на фоне реализации амбициозных многомиллиардных проектов типа строительства нового международного аэропорта ($2,4 млрд.) или организации Азиады-2017 ($5 млрд.) росли и долги самого Туркменистана не только перед «Белгорхимпромом», но и перед другими иностранными предприятиями (долг только турецкой фирме Polymex превышает $800 млн.), а перспективы погашения этого долга вследствие газового скандала с Россией весьма призрачны.

В конечном счете, комбинат был построен к установленному сроку. Лучше было бы это назвать торжественной церемонией открытия, нежели сдачей в эксплуатацию, поскольку объем недовыполненных работ оставался весьма значительным - по разным оценкам, от $30 млн. до $40 млн. Указанные работы были оформлены как «остаточные обязательства», при этом предполагалось, что туркменская сторона все-таки рассчитается за выполненные работы хотя бы по подписанным актам - а это $52 млн. По этому поводу в т.г. в Ашхабад даже собиралась белорусская правительственная делегация, но согласованный визит был попросту отменен туркменскими властями. Через две недели встреча все же состоялась, но только для того, чтобы официально заявить о прекращении дальнейшего сотрудничества с белорусским подрядчиком в рамках реализации проекта по строительству Гарлыкского ГОК.

А что с оплатой? С учетом того, что туркменский заказчик сейчас рассматривает произведенные работы как «какие-то» и «якобы выполненные» (несмотря на собственную подпись на актах), а требование получить эти деньги - как «попытку белорусской стороны навязать свое одностороннее решение туркменской стороне», платить никто не собирается. Уже не говоря об актах, предъявленных к подписанию, - еще почти на $140 млн. Иными словами, на 1 января 2018г. размер денежных средств, поступивших от заказчика, составил $716,8 млн., в то время как на реализацию контракта было потрачено $906,3 млн. Уплата этих денег - вообще из области фантастики. Туркменистан переживает тяжелейший со времени обретения независимости экономический кризис, «черный» курс национальной валюты к доллару превышает официальный почти в 10 раз.

С учетом того, что заказчик уведомил подрядчика о прекращении действия контракта на строительство с 28 мая 2018г., вопросы взаимных претензий, возможно, будут решаться на уровне Стокгольмского арбитража. В этом смысле показателен пример фирмы швейцарской фирмы «Нога», которая по решению того же Стокгольмского арбитража пыталась в течение 20 лет принудительно взыскать с России $1,2 млрд. По ходу дела компания обанкротилась, владелец урезал свои претензии до $70 млн., но так их и не получил. Кстати, туркмены уже предупредили: обращение белорусского подрядчика в арбитражный суд не сулит ему ничего хорошего.

А что же комбинат? Там все печально. Добыча руды ни по качеству, ни по количеству не обеспечивает бесперебойный процесс обогащения (в отсутствие белорусских специалистов фабрика работает в дискретном режиме пуск-остановка), соответственно, выход готовой продукции крайне далек от запланированных параметров. Часть оборудования уже требует ремонта, другая - так и не установлена, поскольку нечем рассчитаться с поставщиками. Проблемы эти, в принципе, устранимы, но решать их будет уже другой подрядчик, которому гораздо выгоднее заплатить (вернее, пообещать заплатить) пару десятков миллионов, чем рассчитаться со старым подрядчиком в лице «Белгорхимпрома», ныне пребывающего на грани банкротства.