Тайны дворца Халецких: что происходит со старинной усадьбой под Гомелем
В Беларуси есть уникальные исторические памятники.
Войны и социальные катаклизмы в нашем краю оставили нам не так много из наследия прошлого.
Удастся ли сберечь уцелевшее?
Язычники и иезуиты на берегах Сожа
Недавно Александр Лукашенко распорядился выделить средства на реставрацию трех замков в Гродненской и Брестской областях. Однако на Гомельщине есть свои уникальные исторические памятники. Один из них — дворянская усадьба в поселке Хальч.
В этом живописном месте люди начали селиться издавна. Сож был для них и основным средством передвижения, и кормильцем. А его высокое правобережье, пересеченное оврагами, — естественной защитой. Первыми основали здесь поселились древние «милоградцы». Милоградскую археологическую культуру, предположительно, основали невры Геродота. «Отец истории» описывает их как колдунов, превращавшихся на несколько дней в году в волков.
«Волчий культ» в последующем известен у многих народов, включая славян, — как обряд воинских союзов и разбойничьих братств. А еще гомельскими археологами обнаружено языческое святилище в лесу северо-западнее Хальча. Таинственные и временами мрачные ритуалы творились на местных капищах с глубокой древности.
Что касается этнической принадлежности милоградцев, то большинство исследователей относят их к племенам древних балтов. Милоградцев сменили зарубинцы, затем здесь появились и первые славяне. Из балтских языков, по одной из версий, выводят и само название «Хальч». Но топоним Хальч мог произойти и от готского слова Halts. С учетом того, что в генезисе зарубинцев, вероятно, принимали участие и германские племена. Кстати говоря, местные жители до сих пор говорят «Хальчо».
В XV веке великий князь Литовский Свидригайло подарил Хальч черниговскому боярину Павлу Мешковичу. Он и стал основателем рода Халецких. Со временем шляхтичи Халецкие приняли католичество и польскую культуру, а также смешались с белорусско-польскими татарами. При чем католиками бывшие черниговские бояре стали настолько рьяными, что в XVII веке построили в Хальче костел и монастырь с миссией иезуитов.
Оказали содействие Халецкие и русским старообрядцам, бежавшим от реформы патриарха Никона и царских гонений в Великое княжество Литовское. Вскоре здесь возник город Ветка — один из крупнейших центров русского старообрядчества. Староверы в долгу не остались и отплатили своим покровителям сторицей. Когда один из крупнейших магнатов Речи Посполитой Николай Радзивилл «наехал» на владения Халецких, на их стороне выступили ветковчане. В ожесточенном и кровопролитном бою дюжие и храбрые староверы наголову разбили вооруженных слуг Радзивилла. А далее было, как в поговорке — «паны дерутся, а у холопов чубы трещат». Несмотря на множество побитых поданных, Радзивилы и Халецкие породнились — маршалок Литовского Трибунала Альбрехт Радзивилл женился на Анне Халецкой.
В 1772 году Гомель и Хальч были присоединены к Российской империи. Очевидно, что шляхтичи Халецкие встретили этот передел без энтузиазма. И сразу после вторжения Наполеона в Россию создали из своих людей отряд, который стал нападать на тылы русских войск. Вследствие чего имение Хальч было конфисковано и перешло в руки другого крупного шляхетского рода — Войничей-Сеноженских. В источниках начала XX века эта фамилия звучит как «Сяноженцкие» — на польский манер.
В начале XIX столетия в Хальче была построена двухэтажная каменная усадьба и разбит ландшафтный парк, тянувшийся на несколько километров вдоль живописных круч правобережья Сожа. Тут была оборудована купальня, в склонах вырыта и выложена камнем пещера — в духе тогдашнего романтизма. В Хальче останавливался знаменитый художник Наполеон Орда, повстанческий капитан 1831 года и выходец из рода белорусских татар. Гостивший у Сеноженских Наполеон оставил колоритные зарисовки усадьбы и парка.
Александр Иванович Сеноженский, кроме Хальча владел еще пятью деревнями в округе. Хальч был самым крупным из них. В 1886 году тут было 173 двора и более 1000 жителей. В конце XIX века имелась церковь, церковно-приходская школа, еврейский молитвенный дом, трактир и 5 лавок, включая винные. Летом и осенью тут проводились большие ярмарки. Но страшный урон наносили пожары, неоднократно опустошавшие деревянное местечко.
Сеноженские снискали известность и на общественном поприще. В 1881 году министр МВД и фаворит царя Александра I Михаил Лорис-Меликов стал собирать окружные земские и общественные съезды «о нуждах сельского хозяйства». На деле либеральный армянский князь и фактический диктатор намеревался ввести в России подобие парламентаризма. Неслучайно, что одним из двух делегатов, выбранных от Могилевской губернии на окружной съезд в Смоленске, стал Александр Сеноженский. Основатель «Красного костела» в Минске польский деятель Эдвард Войнилович вместе с Сеноженским заседал в Смоленске.
Но бомба белорусского народовольца Игнатия Гриневицкого покончила с Александром II и со всеми конституционными планами либеральных помещиков...
«Магометанин из польских татар...»
А вот представители разветвленного рода Халецких больше отличились на военной службе. Наибольшую известность тут снискал Иван Альбертович Халецкий, родившийся в 1807 году. Цареву службу он начал в лейб-гвардии Гродненском гусарском полку, вместе со многими выдающимися людьми. Например, с Михаилом Лермонтовым. Правда, великий поэт эскадронного командира Халецкого в своем творчестве не запечатлел. А вот лейб-гусар Александр Арнольди упомянул в воспоминаниях Ивана Альбертовича как лихого командира и «магометанина из польских татар».
В Крымскую войну 1853-1856 годов генерал-майор Халецкий командует уже бригадой легкой конницы. Именно его гусары сошлись с элитной британской конницей в битве под Балаклавой, одном из самых известных кавалерийских сражений мировой истории. Халецкий лично вел в атаку Киевский и Ингерманландский гусарские полки. Их стремительно контратаковала бригада тяжелой кавалерии лорда Скарлетта. Королевские драгуны на рослых лошадях с ходу едва не опрокинули гусар Халецкого, но те удержались и вступили рубку. Удар английского палаша выбил из рук Халецкого, которому тогда шел пятый десяток, дорогую саблю восточной работы. И рассек ухо и шею. Следующий взмах клинка мог стать для генерала роковым. Но вражеское оружие успел отбить его ординарец, унтер-офицер Пивенко. В свое время, впечатленный ловкостью этого солдата на смотру, сам Николай I предложил Пивенко перейти в царскую охрану. Гусар отказался и остался в полку — на счастье Халецкого.
Гусарская бригада Халецкого отошла. Но для английской легкой кавалерии лорда Кардигана итоги того боя оказались роковыми. В скором времени она по ошибке командования была брошена в самоубийственную лобовую атаку на русские батареи. Уцелевших под залпами картечи переколол пиками Сводный уланский полк. В состав полка входил и резервный эскадрон Литовского уланского полка ротмистра Вержбицкого.
Генералу Халецкому подчиненные вскоре подарили новую саблю — взамен утерянной. Она выполнена из златоустовского булата, богато изукрашена серебром с античными героями и сценами войны 1812 года и ныне храниться в ГИМе в Москве. Сам Иван Альбертович в 1857 году выйдет в отставку. И станет «подозрительно часто» ездить за границу. В 1863 году Иван Халецкий, как сообщает его бывший однополчанин Арнольди, присоединится к повстанцам.
«Да мой барин знаешь какой был?»
Революция 1905 года, одним из крупных центров которой был Гомель, вырвала у монархии некоторые уступки. В том числе — выборный парламент. В 1907 году членом Государственного Совета от Могилевской губернии стал Владислав Платонович Сеноженский, 57-летний владелец имения Турск Рогачевского уезда. В Думе он заседал в составе польской фракции («кола»). Петр Михайлович Войнич-Сеноженский, римско-католик, выпускник Технологического института, был могилевским земским гласным.
Владельцем Хальча в предреволюционные годы являлся Зигмунд Сеноженский. Согласно воспоминаниям старожилов, он страдал косоглазием. Говорят, что после первой брачной ночи его молодая жена в слезах убежала к отцу и больше не возвращалась. После этого Зигизмунд поехал в Америку и привез новенький автомобиль. Видимо, вместо молодой супруги. На зависть всем соседям — жены были у многих, но вот автомашины у окрестных помещиков еще не было.
Старожил Хальча Емельян Аврамович Бобков родился в 1935 году, но хорошо помнит рассказы дедушек и родителей о царских временах. Еще в 50-е годы тут стояли панские конюшни и коровник. Над конюшней были две деревянные фигурки всадников, движущихся на встречу, и каждый час били куранты. Халецкие ездили на упряжке из шести лошадей, владелец Радуги — на 4-х. Помещики по-беднее — на тройке. В то время количество коней в выезде соответствовало мощности и престижности нынешних моделей «Лексусов» или «Поршей». Емельян Аврамович еще застал кучера Зигмунда Халецкого — Дениса Харитоновича Бобкова. Тот о своем пане был высокого мнения: «Отвезу его — он мне целковый. И 100 грамм наливал». Как тут не вспомнить дворника Тихона из бессмертных «12 стульев» с его ностальгией: «Эх! Барин был! Полицмейстер ему честь отдавал!»
Говорят, что в П-образном коровнике был порядок, как в лаборатории. Навозная жижа стекала по деревянным «лотакам» в большую кирпичную емкость в центре коровника. Аврамович рассказывает, что даже зимой «органику» из панского коровника возили на заснеженные картофельные поля. Картошка шла в качестве сырья для винзавода Сеноженских. Весной начинали пахать на волах. Вол работал, пока у него не снашивались... зубы. После чего его ставили «на брагу», он так и назывался — «бражный вол». Отходами спиртового производства иных волов откармливали, как говорят, до фантастической цифры в полтора тонны живого веса. После чего их забивали на мясо.
Картошку сеяли квадратно-гнездовым методом. Девочки несли корнеплоды в подоле, а мальчики их сажали. Фамилии детей-рабочих даже не записывали, управляющий производил оплату на глаз и «по росту». Высоким давал 20 копеек за день, малым ростом — по 15. Был в Хальче Мишка «Пан». Свою кличку он получил за то, что от работы увиливал. Но в строю во время расчета вставал на цыпочки — что бы получить больше денег. Дети так и говорили про него: «Мишка, ты как пан — не работаешь, а гроши хочешь».
«Зато какая тогда бульба росла!» — говорит дедушка Емеля. «Так и называли ее — бульба-сороковка. Потому что по сорок бульбин с геца». В ответ на наше немое недоумение Емельян Аврамович поясняет: «гец» — это куст по местному. Еще он говорит, что тогдашняя картошка не портилась — всю зиму лежала в буртах. «Не то что сейчас сразу гниет, а у той — никаких ГМО».
От Хальча на Радугу и далее тянется «Гецов ров», или «Зыбень» — очевидно, бывшее русло Сожа, густо заросшее деревьями и кустарником. Говорят, что в его сумрачных чащах и днем можно наткнуться на кабана, а то — и волка. Аврамович же рассказывает, как в детстве дедушка Игнат Шаройкин пугал его страшными волками и русалками, здесь обитавшими. Русалки выходили из воды и ездили голыми на конях. Поэтому детям в ров ходить запрещалось. А название свое «Гецов ров» получил от Василя Геца, бывшего бакенщиком на Соже.
Впрочем, и сегодня Гецов ров выглядит загадочно — местами заросли орешника образуют в теснине такой плотный «туннель», сквозь который едва пробивается солнце.
Мост из прошлого в будущее
После Февральской революции крестьяне решили, что пришло время и их пану поделиться «нажитым непосильным трудом». Как вспоминали родители Емельяна Аврамовича, революционизированные жители Хальча дружно двинулись в панскую усадьбу. «Кто корову вел, а кто стул тащил», — говорит Аврамович. «Но тут налетел Зигмунд Сеноженский и сказал: «Мужики, вы все это мне отдадите». Крестьяне, очевидно, по привычке, испугались пана и действительно все вернули. Впрочем, можно предположить, что Зигмунд прибыл не один, а с карательным отрядом.
Но после Октябрьской революции 1917 года имение было все равно национализировано. В 1920-е годы был организован колхоз «Красная волна», открыт кирпичный завод.
До революции из Хальча в Ветку была паромная переправа. Еще помещик Сеноженский в районе Кошелевой горы распорядился строить деревянный мост. Но зимой мост заледенел, а весной его унесло по вскрывшейся реке. В 20-е годы тут снова стали строить мост — и опять та же история. Мост снесло, потому что плохо забили сваи. Аврамович говорит, что прораба за это будто бы посадили, но мост все же поставили. Для Ветки и Хальча это было эпохальное событие. Его взорвали при отступлении Красной Армии летом 1941 года. Двадцать пять лет после войны моста не было, и приходилось стоять в очередь на паром. Наконец, в 1968 году построили новый, бетонный мост в Ветку.«Я его тоже строил», — со скрытой гордостью говорит Емельян Аврамович. Кстати говоря, в этом году этому мосту исполняется 50 лет.
В 1920 годы в Хальче была организована исправительно-трудовая колония «Воля», частью которой стал бывший «панский дворец». Необычное для тюрьмы название отражает позабытые ныне социальные эксперименты по перевоспитанию «социально близких» заключенных, которые проводились в послереволюционные годы. В числе прочего — осужденных освобождали от конвоя, и они сами ходили на работу. По воспоминания Емельяна Аврамовича, арестанты свободно бродили по Хальчу, выменивали махорку.
В годы Великой Отечественной войны Хальч стал местом жестоких боев и был почти полностью сожжен. О войне дедушка Емельян вспоминает не охотно. Перед наступлением Красной Армии немцы под дулами автоматов «эвакуировали» хальчан, отставших расстреливали прямо на дороге. Его семья вернулась в Хальч в конце 1943 года, на месте родной хаты — пепелище. Нашли обгоревший мешок соли, ее пешком носили в Гомель и выменивали на хлеб. «Мать давала нам хлебушек маленькими кусочками, глотали не сразу — а сосали, как конфету. До сих пор плакать хочется» — говорит Аврамович.
После войны жили трудно, но весело. Работать и отстраиваться помогала песня и гармошка. Емельян стал одним из первых гармонистов. Он и сейчас так играет и поет частушки, что сразу молодеет лет на пятьдесят. Лауреат многих конкурсов. А тогда молодежь из разных деревень сходилась на перекрестках дорог, на «пятаках», пели и танцевали. Случались и конфликты, да еще и с оружием, которого много оставалось после войны. Но сам Емельян Аврамович в драки никогда не ввязывался. А вот на него несколько раз нападали. «Радужские увели у нас всех самых красивых девок», — до сих пор сокрушается Аврамыч. «А перед этим убили Юшкина Николая — ножом, прямо в саду. А Сазонова — застрелили из обреза. Но девушкам из других деревень выйти замуж в Хальч тогда было, как сейчас в Москву приехать. Богатое было наше село».
С ветковскими староверами отношения в прошлом тоже были своеобразные. Например, старообрядцы-«москали» никогда не давали напиться из своих кружек. Из религиозных соображений , ведь окружающие для них были либо «никониане», либо — безбожники. Даже свои колодцы в прошлом в Ветке староверы закрывали на ключ. «В 1962 году это было. Я тогда шофером работал», — вспоминает Емельян Аврамович. «По дороге встретил старичка, в лаптях и с котомкой. "Давай, дедуля, подвезу до Ветки" — говорю. А он так посмотрел на меня и отвечает: "Я на нечистую силу не сяду". На машину то есть. Я сразу понял — москаль. А сейчас я с ним согласен — автомобиль и есть нечистая сила».
Еще Емельян Аврамович, это живое воплощение прежнего традиционного крестьянского мира, говорит нам на прощание: «Вот скажите мне — раньше ходили в лаптях и домотканине, а пели. А сейчас все есть — а почему никто не поет?» Ну что тут можно сказать в ответ?
....
В 1970-е годы дворец Халецких был передан Гомельскому областному краеведческому музею. К сегодняшнему времени «панская усадьба» изрядно обветшала. В «нулевые» сюда приезжал из Украины человек, называвший себя «потомком Халецких», обещал помочь с реставрацией. Люди с фамилией Халецкие, даже создали свое сообщество, проводили собрания. С 2008 года есть даже группа в ВК «Халецкие», где они обсуждают свою родословную и планы по реституции имения. Например, одна из участниц пишет: «Хм... вот было бы здорово собрать денег на восстановление усадьбы... и всем родом там собираться... на балы и охоты». Правда, похоже, что далеко не все участники группы в ВК являются потомками шляхетского рода.
В 2014 году тогдашний генеральный директор ГИКУ «Дворцово-парковый ансамбль» Александр Гостев говорил о планах организации на базе дворца многофункционального объекта для досуга. Однако частные инвесторы, насколько известно, сюда пока не спешат. Вероятно, спасать памятники история и культуры от полного разрушения — это все же приоритет государства и общества. И очень хотелось бы надеяться, что в следующий список республиканской поддержки исторического наследия попадет и уникальная усадьба XIX столетия в Хальче...
Юрий Глушаков, gomel.today
Новости и события в Беларуси и мире.
Пресс-центр [email protected]