Режиссер фильма, выдвинутого на «Оскар»: Я считаю себя белоруской

Дарья Жук ощущает себя белорусским автором, прожив 20 лет в США.

На днях стало известно, что фильм «Хрусталь» Дарьи Жук будет представлен от Беларуси на соискание премии «Оскар». Об этом команда фильма сообщила на престижном фестивале в Карловых Варах, где кино участвует в конкурсе. Tut.by поговорил с Дарьей на месте сразу после премьеры фильма и узнала, как снималось кино и ощущает ли режиссер себя белорусским автором, прожив 20 лет в США.

Справка

Режиссер Дарья Жук родилась в Минске, училась и живет в США. Окончила Гарвардский и Колумбийский университеты, работала на канале HBO, сняла несколько короткометражных фильмов, которые стали участниками и лауреатами международных кинофестивалей. Один из них, «Настоящая американка», был отмечен дипломом Минского международного кинофестиваля «Лiстапад» в 2015 году.

— Какие у тебя впечатления от фестиваля в Карловых Варах, от приема фильма? Какой была реакция публики?

— Карловы Вары — это чудесное место. Мне показалось, что фильм был очень хорошо переведен на чешский. (Смеется.) Крайне положительно реагировали простые зрители, которые приезжают сюда именно посмотреть кино. Свободных мест не было, люди сидели в проходах, ругались на входе из-за того, что кого-то не пустили. А сейчас и другие режиссеры тоже спрашивают: «Как попасть на ваш фильм?» Билетов нет. Мне кажется, это хороший знак, который говорит о том, что фильм интересен и что он нашел здесь своего зрителя и стартовую площадку. Зал очень много смеялся, слишком много! Я не была уверена, что люди считают разные уровни фильма: здесь и история эмиграции, и американская мечта, и город против деревни, и исследование отношений между полами.

— А в общем фильм «Хрусталь» — что это по отношению к стране? Комплексное представление, образ, просто твои воспоминания?

— Это такое письмо, которое я написала самой себе, молодой Дарье, которая еще там живет. Я послала его в прошлое, а оказалось, наверное, что даже и в будущее. Конечно, когда затрагиваешь какие-то универсальные темы, они все равно релевантны. В какой-то момент вдруг вспыхивает интерес к 90-м, но ты не можешь это предсказать, ты просто пишешь что-то искренне, и эта искренность в конце концов всех победит.

— В Беларуси сейчас обсуждают то, что связано с фильмом и с тобой. И возникает часто вопрос: белорусский ли это режиссер, белорусский ли это фильм. Как бы ты на него ответила?

— Ну проблема самоопределения стоит всегда. Наверное, ты можешь определять себя как хочешь. Да, я родилась и выросла в Минске, и я никогда не теряла свою связь, потому что я никогда не собиралась уезжать, я никогда по сути не эмигрировала, я все время говорила так: «Вот сейчас я закончу эту школьную программу и вернусь, вот сейчас я поработаю немного и вернусь».

Я считаю себя белоруской, которая просто не живет на родине, но я чувствую очень сильную связь с Беларусью. И американцы же не считают меня американским режиссером! (Смеется.) Поэтому я попадаю в какое-то межвременье, межкультурье, и, наверное, можно здесь говорить о третьей культуре, потому что у меня много друзей, которые путешествуют по миру, особенно художников, у которых есть, например, галерея во Франции, галерея в Лос-Анджелесе, то есть мы постепенно начинаем стирать эти грани. Хотя да, патриотизм, да, национальная идея, фильм и об этом тоже.

— При всем твоем опыте и работах в том числе на HBO, первый большой фильм ты решила снять в Беларуси. Почему?

— Хотелось снять о том, что ты знаешь. Во время создания первого фильма тебе хочется комфортно чувствовать себя в мире, о котором ты рассказываешь. И самым комфортным для меня миром оказалась Беларусь, мне несколько сложно комментировать американскую реальность, несмотря на 20 лет, прожитых там. Существует какая-то дистанция между мной и тем миром, она одновременно помогает, так как ты в него не включен и все время наблюдаешь, у тебя есть время задать вопросы и подумать. Допустим, я вижу, как они выбрали Трампа, и думаю: «Ну это их президент, это не ко мне!»

Мне кажется, что в моей короткометражке «Настоящая американка» американские персонажи получились какими-то карикатурными, потому что я их недостаточно хорошо понимаю, не так сильно люблю.

— А в «Хрустале» ты всех любишь?

— Да, в «Хрустале» я люблю всех.

— Но это ведь любовь с иронией, с критическим взглядом на действительность?

— Ну, наверное, так же, как и по отношению к себе, и любишь, и все время критикуешь сам себя.

— Ты говоришь, что фильм не автобиографический. Или в нем все же есть элементы автобиографии?

— Я тоже считала себя частью субкультуры в 90-е, и эта музыка, которую слушает героиня, была мне очень близка. Мы тоже пытались сделать лучшую вечеринку года. Персонажей я строила от себя. Сюжет ко мне пришел извне — это история, которая произошла с моей подругой, а элементы истории, когда мы писали сценарий, мы достраивали из личного материала.

— Часть истории происходит в провинции. Ты человек городской и, наверное, не жила там. Как ты работала с этим материалом?

— Во-первых, у меня потрясающая сценаристка. У нее очень хороший слух. Мне было важно, чтобы герои говорили с белорусским акцентом, я работала с нашими, белорусскими актрисами, которые мне очень помогли найти оттенки персонажей, слова, которые они говорят. В детстве каждое лето я проводила под Молодечно, в маленькой деревне, там жила моя прабабушка. В 2012 году, когда я только начала заниматься этим сценарием, моя мама, а она журналист, как раз поехала на завод «Неман» в Березовку, и мы там посидели недельку, ходили и просто разговаривали с людьми.

— Насколько эта история не только про 90-е, но и про сегодня?

— Она мне кажется очень релевантной. Отчасти действие происходит в 90-х, потому что саму историю с нехваткой информации невозможно было перенести в современный мир. Она могла произойти только тогда, когда у нас не было мобильных телефонов. Ну и вообще мы не так хорошо понимали, что нужно сделать, чтобы получить американскую визу. Так как я училась в Америке, каждый год я стояла в этой очереди и слышала истории людей, которые стояли рядом со мной в этой очереди. Это часто были пожилые люди, которые, например, ехали навестить внука. У меня был момент в сценарии, который, к сожалению, не попал в фильм. Стоит бабушка и говорит: «Ну как, я же вернусь, я же семена посадила!»

— Расскажи про свою международную команду. Как происходило становление фильма? В создании участвовало какое-то нереальное количество продюсеров.

— С людьми, которые дали мне первые деньги на кино, я познакомилась в 2009 году в Каннах. И когда мы с ними столкнулись снова, они просто меня в лоб спросили, над чем я работаю. «Я еду в Беларусь и снимаю кино!» — ответила я. Они очень быстро мне перезвонили, сказали, что прочитали сценарий. Позвонил уже какой-то человек из Лос-Анджелеса, которого я еще не знала, и сказал, что они готовы вложиться финансово и поддержать его. Валерий Дмитроченко — мой белорусский партнер, его компания называется «Демарш фильм». Через него я работала со всеми остальными партнерами, помогли его связи и его желание сделать этот фильм. Он в этот проект уже потом привел компании «Наше кино» и First Rental и как-то сложил этот конструктор. Конечно, «Беларусьфильм» живых денег не давал, но мы снимали у них на площадке и пользовались их техникой, так что это тоже копродукция.

— Кто еще работал над фильмом? У тебя же какая-то мультинациональная команда.

— Мой сценарист Хельга Ландауэр родилась и выросла в Москве, училась во ВГИКе и очень много путешествовала по бывшему СССР. Оператором была Каролина Коста из Бразилии, хотя она живет в Мексике и постоянно летает в Лос-Анджелес снимать. «Ой, Каролина, я увидела твой фильм», — написала я ей в facebook, и она откликнулась. Актеры были белорусские и трое русских. Я очень хотела найти девушку на главную роль в Минске, но, к сожалению, я ее даже в Москве еле нашла. Перепробовала очень многих, даже тех, кто живет в Нью-Йорке, и в Европе, и в Питере. Алина Насибуллина пришла практически в последний момент. Она выпускница МХАТа, играет в театральной труппе, это ее первая большая роль в кино.

Звук мы делали в Германии. Но это было все равно в плотном общении с нашим белорусским звукорежиссером Евгением Рогозиным, который шаг за шагом помогал нам, давал советы и злился на нас, когда он находил неправильных немецких птиц в белорусской веске. Еще помимо чудесного белорусского монтажера Сергея Дмитренко, у меня был польский монтажер — Михал Лещеловский. Он в молодости уехал в Швецию, работал с совершенно чудесными людьми, включая Андрея Тарковского (на фильме «Жертвоприношение»), Лукаса Мудиссона, для которого сделал почти все его фильмы.

Фильм «Хрусталь» выйдет в белорусский прокат 30 августа.