Тюрьма в России - главная духовная скрепа

Без нее все развалится.

Тюрьма в России – я много раз об этом говорил – это главная духовная скрепа. Без нее все распадается. Не только потому, что это страх, а еще и потому, что это такое универсальное мерило всех вещей. Почти все хоть день, да посидели. Почти для всех блатная этика остается универсальной. И есть определенный культ блатной морали, при которой сотрудничать с начальством –подлость, а, при этом, значит, зэческие правила, всегда взаимоисключащие, и прав сильный… Настоящий вор в законе – это не тот, кто эти правила соблюдает, а тот, кто может всех остальных нагнуть. Это культ блатной морали, блатных добродетелей, и он во многом. Кстати, патриотические блатные добродетели во многом одни те же.

Тюрьма – это главная духовная скрепа прежде всего потому, что если гуманизировать пенитенциарную систему, если исчезнет страх тюрьмы, постоянно висящий над каждым, – у людей не останется просто никаких стимулов вести себя по-человечески, никакой этики не будет. Это очень долгая история, в России очень давно так было. Именно поэтому для Чехова клаустрофобия его и страх тюрьмы были самыми страшными карами. Иван Дмитриевич Громов поэтому и сошел с ума в «Палате № 6». А ведь это чеховский автопортрет, один из самых убедительных. Это его самый задушевный герой. И он поехал на Сахалин именно потому. Никто ведь не знает, зачем ему была нужна эта поездка. Именно потому, что это была единственно возможная аутотерапия: прийти в тюрьму добровольно, избавиться от этого страха, выбить клин клином, писать летопись и перепись этой тюрьмы, – то есть погрузить себя в ад добровольно, чтобы не мучиться его страхами. Именно после этого в его прозе появилась новая степень свободы, колоссальное раскрепощение.

Тюрьма – главный российский страх, именно поэтому здесь заключенные – это люди, побывавшие в аду. А тот, кто побывал в аду, по-блоковски говоря, «опаленный языками подземельного огня», конечно, вправе рассчитывать на особое уважение окружающих. Именно поэтому в России никогда не будет, во всяком случае, при нынешней власти – а при такой схеме власти не будет вообще никогда, – не будет гуманизации тюремной системы, не будет реформы. Это ад, потому что без этого ада никакая этика здесь невозможна, непонятно, на чем она будет держаться. Именно поэтому наивны все разговоры о том, что надо бы устроить амнистию, надо кого-то помиловать, надо бы сделать тюрьму, может быть, более проницаемой для правозащитников. Это совершенного никому не надо! Потому что сделать это – означает подрубить главный крюк, на котором все здесь висит. А вовсе не на чекизме, как полагал когда-то Черкесов. Все гораздо страшнее.

Дмитрий Быков, «Эхо Москвы»